Клетка для разума (сборник)

Руузб торжествующе произнес:

— Я хочу, чтобы ты обратил внимание, что в этот раз твоя память не отказала тебе до самого конца. Итак, они все же не смогли остановить тебя своим гипнозом.

— Я заметил уже это, — ответил Модьун.

Он прошел к пульту управления и, зная, что все они следят за ним, нажал на кнопку, которая открывала двери шлюза.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал Модьун и направился к двойным дверям, остановился на несколько секунд у самого порога и добавил: — Вернусь завтра утром. Так что вы уж дождитесь меня, ладно?

После этих слов он шагнул наружу и начал подниматься по склону, вскоре достиг сада и здания Зувгайтов, расположенных в полумиле. Он прошел около двухсот футов, когда осознал, что четверо людей-животных вышли из спасательной шлюпки и бегут в ту же сторону, куда направляется и он. Модьун продолжал идти, поскольку они не звали его; но он не удивился, когда они, тяжело дыша, зашагали рядом с ним.

— Куда ты идешь? — спросил, запыхавшись, Наррл.

Модьун остановился и объяснил им, что обещал Зувгайтам сделать кое-что.

— Так что поймите, мне нужно идти.

Он хотел уже продолжить свой путь, когда увидел странное выражение, появившееся на лице Дуулдна.

Человек-ягуар сказал подавленным тоном:

— Хочешь, чтобы тебя снова одурачили!

— Что ты имеешь в виду? — удивленно спросил Модьун.

— Ты же не собираешься выполнить обещание, данное самым большим сукиным детям, каких только свет видывал?

— Обещание есть обещание, — ответил Модьун, а затем с удивлением воскликнул: — Эй! — когда его друзья схватили его.

— Никуда ты не пойдешь, — прорычал Руузб.

И прежде чем Модьун смог ясно осознать их намерения, они потащили его обратно к спасательной шлюпке.

— Послушайте, друзья, — предупредил он, — мне придется применить внушение, если вы не остановитесь.

— Хорошо, — вызывающе произнес Дуулдн, — если ты сможешь сделать это с нами, твоими единственными друзьями, то давай начинай, дружище.

— Но мое обещание… — неопределенно начал Модьун, но Дуулдн перебил его:

— Помнишь, ты однажды спросил меня, чем я занимался до этой экспедиции? И я не ответил.

Модьун помнил. Но сейчас это казалось не совсем уместным напоминанием.

— Ну и что? — спросил он.

— Ну, — сказал Дуулдн, — я был охранником в психиатрической больнице.

Больше он ничего не произнес.

Четверо людей-животных продолжали крепко держать Модьуна. Они шли вместе с ним, подталкивали его сопротивляющееся тело, не обращая никакого внимания на его протесты, и даже подзадоривали его, чтобы он подавил их своей системой внушения, но именно этого сейчас он не был в состоянии заставить себя сделать. Они доставили его прямиком в рубку управления, усадили за командирское кресло и внимательно наблюдали, как он неохотно манипулировал на приборной доске, и вскоре они взлетели, взяв курс к огромному кораблю, который ждал их на орбите на высоте свыше 23 тысяч миль.

И в этот момент его система восприятия ощутила какой-то сигнал… Но оперативной части его мозга это ощущение показалось сравнительно безобидным.

«У меня разыгралось воображение…

Они пошли на это с отчаяния, когда увидели, что я улетаю. Может, мне включить какую-нибудь противодействующую систему восприятия на тот случай, если мне действительно будет что-то угрожать, но посмотрим, не игра ли это моего воображения».

Да.

Сразу же начались галлюцинации: он вернулся в приемную Зувгайтов. В правой руке у него ручка, и он наклонился над книгой для записи посетителей. Почему-то он понимал смысл происходящего. Чувство в его мозгу было, фактически, сигналом для него, что все идет как надо.

Все в порядке.

В этой галлюцинации он, кажется, действительно поставил свою подпись и даже начал выпрямляться, когда…

Модьун проснулся в темноте, помня, что говорил ему Дуулдн, и подумал:

«Черт возьми! Мои друзья-животные обращались со мной, как с сумасшедшим!»

Но его беспокоило то, что теперь он понимал, что так и нужно было действовать:

«Я действительно был безумен.

Я был запрограммированным продуктом улучшения расы».

И до последнего времени не использовал свой интеллект, чтобы перейти эти границы. «Если это не сумасшествие, то что тогда?»

Модьун лежал в тишине темноты; и теперь, когда его глаза привыкли к ней, он увидел, что находится на борту огромного земного корабля. Он видел смутные очертания двух человеческих существ, сидевших на стульях рядом с кроватью. Вскоре он даже смог узнать их: Руузб и Дуулдн.

«Они наблюдают за мной. Они мои друзья».

Модьун при этой мысли почувствовал теплоту и печаль. Печаль — потому что подозревал, что им было бы не по себе, если бы последний мужчина и женщина сделали то, что должны были сделать: уйти из жизни.

Модьун подозревал, что мысль эта появилась у него в мозгу в результате действия заложенной Нунули многие столетия назад программы. Но, понял он, истина везде остается истиной.

Внутри каждого мужчины есть тайная, ускользающая, беспредельно упрямая, бессмысленная умственно-эмоциональная жилка, которая делает его самым отвратительным созданием во всей Галактике.

В давние времена, при малейшем удобном случае он на всю катушку использовал любую возможность пролезть наверх за счет других. Ни одна политическая система не в состоянии была предотвратить этого. И не было предела его алчности.

Зувгайты были правы. Человеческая раса должна была уйти в небытие.

И тут с запозданием пришло ему в голову, что они, вероятно, внушили ему это намерение во время испытанного им головокружения. И значит, чувство, что все закончилось, было неверным. Профессионально внушенная иллюзия.

«Выходит, это была настоящая битва. Они победили меня, потом я победил их. А теперь они нанесли свой сокрушительный удар мне, как бы мстя».

Обе расы никуда не годятся. Но, конечно, то, что сотворили Зувгайты с собой, его совершенно не касается. Поэтому он должен исправить то, что сделал с ними. Это было очевидно.

Из темноты донесся близкий голос Руузба:

— Дуулдн, мне кажется, наш приятель проснулся.

— Уфф! — Человек-ягуар несколько секунд выглядел смущенным. Потом он неуклюже поднялся на ноги.

«Он собирается включить свет…» — Модьун непроизвольно напрягся, но все равно, когда загорелся свет, он моргнул и зажмурил глаза.

— Ага, он действительно проснулся. — Это сказал Дуулдн.

Оба человека-животных подошли к кровати и склонились на ним.

Руузб сказал хмуро:

— Мы воспринимали твои мысли. Судлил показала нам, прежде чем уйти на танцы, как не терять связь с твоим разумом. Эй, приятель, пропащая душа у тебя!

— Почему пропащая? — автоматически спросил Модьун. — Что еще за танцы?

Человек-медведь не обратил внимания на его вопросы.

— Она сказала — я имею в виду Судлил, — что ты сам справишься с их гипнозом. Для нее это означало вторжение в твой разум.

— Действительно, — согласился Модьун и задумался.

— Н-но как же быть с тем, что благодаря ее помощи вы поддерживаете мысленную связь со мной? Разве это не вторжение?!

— Она сказала, что это уж нам решать, — объяснил Дуулдн с удовлетворением в голосе. — И, брат, мы не испытываем никаких угрызений совести. Согласен, Руузб?

— Да, — возбужденно ответил человек-медведь.

— Послушай, дружище, — продолжал Дуулдн, — тебе предстоит принять решение. Либо ты убьешь нас — так постановила Судлил по нашей просьбе — либо же настроишь свою систему восприятия на стирание всех следов гипноза Зувгайтов. Будь готов сражаться за свою жизнь.

Модьун сел на кровати и быстро их оглядел. Удивленный выражением решимости на их лицах, он сказал:

— Мне придется применить внушение против вас…

— И этим, ты убьешь нас, — перебил его Руузб, — так это сделала Судлил.

И, не останавливаясь, он ударил своим огромным кулаком Модьуна в грудь. Удар был так силен, что у человека перехватило дыхание.