Ностальгия

ейной, догоняю своих. Мы двигаемся четко и быстро, выдрессированные многочисленными тренировками, семеним быстрыми мелкими шажками слева направо вдоль ряда распахнутых пирамид. Подбежать к своей пирамиде. Встать к ней спиной, просунуть руки в ремни разгрузки — раз. Руки вместе — два, щелчки карабинов, на груди и на животе — сбруя зафиксирована — три. Переступить влево. Упереться спиной в походный ранец. Руки вверх и назад, ухватить ремни, верхние крючки в плечевые пазы — четыре. Руки назад и вниз. Ухватить ремни, нижние крючки в поясничные пазы — пять. Поворот. Шажок вправо. Двумя руками ухватить нагрудный подсумок с магазинами. Рывок на себя, щелчок, фиксация — шесть. Затем левая рука — поднять клапан кобуры, правая — за кольт в пирамиде. Рывок, клапан кобуры на место — семь. Левая рука — за ствол винтовки, рывок, перехват правой за основание приклада — и М160 в руках поперек груди — восемь. Я могу выполнить все эти движения с закрытыми глазами и не разу не ошибусь. Еще два шага, и из оружейной — долой. Встаю у противоположной стены, лицом к выходу. Пропускаю мимо себя своих бойцов. Пристраиваюсь замыкающим. С момента подачи сигнала тревоги прошло сорок секунд. Норма.

Ботинки глухо топают по обрезиненным ступеням. В колонну по два быстрым шагом спускаемся в подземный лабиринт, находящийся тут же, под зданием казармы. Тяжелая стальная плита за нашими спинами скользит с потолка и с сочным клацаньем закупоривает проход. Все напряжены и немного на взводе. Ситуация номер пять — отражение наземной атаки базы. Это вам не игрульки с учебными стрельбами. Не успеваем добежать до конца лестницы, как автоматика гасит освещение. Бетонные подземелья, густо раскинувшиеся под всей базой, погружаются в чернильную тьму. Нам она не помеха, а противнику облегчать жизнь никто не намерен. Прицельная панорама превращает всех вокруг в мертвенно-зеленых призраков. Подсветка зеленым контуром вокруг силуэта — признак дружественной цели, только усиливает жутковатое ощущение. Добегаем до отметки, указанной такблоком и по одному падаем на жесткие лавки в бетонных выемках, оружие между ног. Что-то среднее между капониром-укрытием и огневой точкой. От нас тут ни черта не зависит, мы — последний рубеж, мы просто хоронимся тут от огня до времени. За нас все делает автоматика. Где-то над нашими головами, над многометровым слоем почвы и бетона шевелят сейчас длинными стволами автоматические турели и излучатели, беря на прицел свои сектора огня.

— Здесь Француз, три-два, жду доклада, — на бегу бормочу я в ларингофон. Сердчишко мое усиленно трепыхается, колотится о броню. Волнуюсь.

Мои отзываются один за одним. Все на месте. В последний раз выглядываю в изгибающийся дугой темный коридор, с редкими, исчезающими в стенных выемках фигурами. Влетаю в свою ячейку. Сел. Зафиксировался. Винтовка между колен.

— Француз — Сото. Мы на исходной. Прием, — делаю доклад взводному сержанту.

— Принято. Ждать. Отбой, — отзывается Сото.

Через несколько секунд все затихает. Приходят в