Карельский блицкриг (СИ)

Губительный приказ Панина был спущен вниз к исполнению и измотанный непрерывным наступлением батальон майора Луники вновь двинулся на врага, и судьба милостиво улыбнулась ему вновь.

Удар рот его батальона снова пришелся по финским подразделениям, сменившим основательно потрепанные в боях на границе войска, и недавно мобилизованные крестьяне и лавочники обратились в бегство.

Солдаты батальона не только выбили противника из его траншей и окопов, но и вышли на подступы к Йолопуки, где следовало ждать подхода соединения соседей. До полной победы оставалось всего ничего, но последний шаг так и не был сделан и всему виной стали финские полевые кухни.

Именно они стали той преградой, о которую споткнулся наступательный порыв советских солдат. Более пяти суток не имея подвоза продовольствия не говоря о горячей пище, оголодавшие люди не могли пройти мимо источающего ароматы жизни боевого трофея.

Обнаружив в походной кухне противника пшенную кашу и горячие сосиски, солдаты бросились делить еду, полностью позабыв о войне и о необходимости выполнения боевой задачи. Окоченевшими от холода ладонями они пытались одной рукой ухватить скользкую сосиску и запихнуть её в карман или сумку противогаза. Другой рукой, они черпали кашу и торопливо ели её прямо с ладони.

Картина была откровенно неприглядной. Между солдатами возникала перебранка, ругань, мелкие стычки, но драк и прочих проявлений, унижающих человеческое достоинство, между ними не было.

Больше часа ушло на полное уничтожение трофейной каши и дележ тонких сосисок и маленьких порций серого хлеба, что совсем не походил на привычный русский каравай.

Когда же дисциплина была восстановлена, и красноармейцы были готовы продолжить наступление на Йолопуки, наступили сумерки, и время было безвозвратно утеряно. За ночь финны перебросили в деревню подкрепление, и когда рота капитана Пименова пошла в наступление, её встретили пулеметные очереди.

Как не топал ногами Панин и не кричал по телефону, все было напрасно. Командиры полков и дивизий дружно, в один голос потребовали остановиться, и комкор был вынужден подчиниться.

Глава X. Запоздалая операция 'Рождество'.

- Подайте господину главнокомандующему кофе с коньяком! - властно приказал генерал Эстерман адъютанту услужливо распахнувшего дверь его кабинета перед Маннергеймом.

Командующий Армией Перешейка предполагал, что главнокомандующий в скором времени обязательно нанести ему визит, но то, что это случиться так быстро генерал не ожидал.

Внезапный приезд вышестоящего начальства всегда вызывает неприятное напряжение и массу вопросов у любого командира, не зависимо от того какой чин и должность он занимает. Майор, полковник, генерал и даже маршал каждый имеют свои адреналиновые дожди, с небольшим отличием по силе и продолжительности.

- Прошу вас, господин маршал, присаживайтесь - расплылся в сдержанно-корректной улыбке генерал, пытаясь понять по поведению гостя, узнать с какими намерениями он приехал в его ставку.

Финские генералы хорошо изучили манеру поведения Маннергейма. Если он отказывался от чашки кофе и шел к письменному столу хозяина кабинета, значит, за этим последует разнос. Если же маршал соглашался принять угощение и садился к кофейному столику у камина, то предстоит относительно мирная беседа, в которой, впрочем, нужно было держать ухо востро. Карл Маннергейм предпочитал держать своих подчиненных в жизненном тонусе.

Судя по той неторопливой походке, с которой главнокомандующий вошел в кабинет Эстермана, генерала ожидала беседа у жарко натопленного камина, но Маннергейм преподнес собеседнику сюрприз.

Он милостиво взял из рук адъютанта чашку с кофе, но не сел за стол, а подошел к висевшей на стене карте перешейка. Сделав небольшой глоток, маршал вонзил свой орлиный взор в линию обороны войск Эстермана, что растянулась от Ладожского озера до Финского залива.

При этом он сосредоточено молчал, и генералу было непонятно, оценивает ли Маннергейм вкус поданного ему напитка или готовиться обрушить на голову командующего гром и молнии, благо было за что. Несмотря на то, что оборонительная линия ни в одном месте не была прорвана противником, в некоторых местах русские были в шаге от прорыва. И помешала им это сделать не столько храброе сопротивление финнов, сколько отсутствие у Красной армии опыта по прорыву оборонительных укреплений в зимнее время года.

Сделав второй глоток, маршал одобрительно крякнул и, подойдя к письменному столу, заговорил.

- Значит, вы считаете, что русские прочно увязли в нашем предполье и в ближайшее время не смогут проводить активные действия на этом участке фронта?

- Да, экселенц, - подтвердил Эстерман, - те данные разведки, которыми мы располагаем, а также данные наблюдения за противником однозначно говорят в пользу этого.

- У вас крайне скудные разведывательные данные по противнику, генерал. В основном это сведения, полученные от перебежавших линию фронта жителей перешейка, а также данные радиоперехвата. Воздушная разведка поставлена из рук вон плохо, а разведки в тылу врага просто нет. Вам ничего точно неизвестно о действиях командарма Мерецкова, кроме того, что он проводит перегруппировку своих войск. Я прекрасно понимаю все возникшие у вас сложности, но вынужден напомнить вам, что сейчас идет война, а не маневры и противник не простит нам совершенных ошибок - недовольно произнес Маннергейм, поставив на письменный стол недопитое кофе, и выжидательно посмотрел на Эстермана.

- Все те недостатки, что вы перечислили экселенц, я прошу вас отнести к трудностям начального периода боевых действий. Мы воюем с русскими меньше двух недель и только самоотверженной работе офицеров моего штаба, нам удалось нивелировать фактор их внезапного нападения. Я полностью согласен с вами, что разведка играет важную роль в борьбе с врагом и мы уже предприняли ряд мер на исправление указанных вами ошибок. Так в штаб авиации уже направлено требование на проведение регулярной воздушной разведки на перешейке. Также опыт прошедших боев показал отсутствие у противника непрерывной линии обороны, что позволит нам забросить в его тыл группы лыжной разведки. Мною уже отдан приказ о создании таких групп для проведения диверсий на дорогах и сбора разведывательной информации - проворно отчеканил генерал.

Опытный Эстерман как ник-то другой знал, как ласкает слух высокого начальства уверения о скорейшем исправлении всех выявленных им недочетов и замечаний. Если конечно, это только досадные ошибки, а не коварное предательство или сознательное потворство противнику.

Маннергейм не был исключением из общего правила и сказанные Эстерманом слова произвели на него нужное впечатление.

- Я рад это слышать, что вы уже начали работу над ошибками. Как можно быстрее наладьте работу разведки своей армии, генерал. Ведь от успеха её работы будет зависеть и успех наступления, которое вам надлежит провести в самое ближайшее время.

Маршал произнес эти слова спокойным будничным тоном и от этого, эффект был потрясающим.

- Наступление!? Где? Когда? Зачем? - забросал вопросами Маннергейма Эстерман, чье лицо сначала побелело, а затем густо покраснело к тихой радости собеседника.

- А что это вас так удивило? Согласно вашему донесению русские понесли серьезные потери, как в живой силе, так и в танках и в ближайшее время не смогут наступать. Исходя из приведенных вами цифр, потери противника таковы, что его роты превратились во взводы, а батальоны в роты. Лучшего момента для ответного наступления просто трудно себе представить, согласитесь - с едва заметной усмешкой сказал Маннергейм, глядя, как губы командующего Армии перешейка обиженно сжались, а сам он вытянулся перед ним во весь фронт.