Будущего нет! Кошмар наяву

Можно. Но не нужно. Не для этого пришел в войска лейтенант Александров, такой же, к слову офицер, как и этот самодовольный индюк:

– Вы знаете, о чем я говорю. И соизвольте обращаться ко мне, как предписано Уставом, на «вы». Я с вами, товарищ капитан, водку не пил и свиней не пас.

А дальше сработали вбитые тренировками навыки. Когда возмущенный «ракетконосец» попытался схватить наглеца за грудки, последовал молниеносный прием, в результате которого капитан с вывернутой до отказа рукой уперся носом в то самое разукомплектованное рабочее место.

Звенящим от ненависти голосом Александров продолжил:

– И ручонки распускать не советую. Изувечу. Нечем будет ракетку носить.

Привычка держать себя в руках помогла – Сергей достаточно быстро справился с чувствами. Выпрямил и развернул к себе послушно подавшегося капитана, поправил ему задравшийся воротник «разгильдяйки». Тот пока ошеломленно молчал.

Да, наверное, зря он сорвался. И обзавелся врагом, да еще и в лице непосредственного начальника, тоже зря.

Но накипело.

Холодно взглянув в глаза противника, Александров, стараясь сохранить вежливым тон, добавил:

– Если вы, товарищ капитан, захотите получить сатисфакцию, то я всегда готов выйти и поговорить по-мужски. У запасного выхода из сооружения, к примеру.

Отшатнувшись, ничего не сказав в ответ, начальник быстрым шагом вышел из зала проведения регламентных работ. Грохнула, закрываясь, дверь калитки. Не иначе, стучать побежал. Ну, и хрен с ним!

М-да, не так виделось начало службы. И как отлично ведь все начиналось!

Сны из будущего не подвели – он теперь действительно носит военно-морскую форму с золотыми «птичками» и голубыми просветами на черных погонах. Морская авиация. Считающееся почетным и элитным распределение, за Полярный круг, к полуторным окладам и «поляркам».

Вокруг радует глаз потрясающая природа Лапландского заповедника, он успел пару раз выбраться за грибами и черникой – это удовольствие тут под каждым кустом на каждой поляне.

Прибыли в часть они втроем – два отличника из первой группы курса, и он, неплохой хорошист. Молодых лейтенантов по-доброму принял командир части, вместе с главным инженером распределил по отделам. А дальше…

Наряды помощником дежурного за всю группу, если не за отдел и постоянная работа на технической территории. Собственно, он не против работы, но только постановка задач должна выглядеть не так. Он не раб и никому ничем не обязан.

В итоге не решен ни один бытовой вопрос, включая главный – с квартирой.

Он просто не имел для этого времени.

Случилось еще одно событие, в худшую сторону повлиявшее на настроение. Наверное, самое главное. Вернулись кошмары из будущего. Оно изменилось.

***

Обдирая в кровь руки, подтягивая, толкая непослушное, наполовину бесчувственное тело, он полз от полыхающей за спиной машины к разрушенному и тоже горящему дому. Своему дому.

Александров не успел буквально на пять минут, он уже подъезжал, уже видел входную дверь, свет в окнах, кажется, что за шторами мелькнул силуэт любимой жены…

В этот момент с небес упала Смерть. Первый взрыв раздался позади легковушки. Подброшенная страшной силой, она опрокидывалась как-то удивительно неспешно, и Сергей успел заметить, как вспухает, раздувается его дом, потом рассыпается, опадая, а вверх взлетают куски крыши и поднимается фонтан пламени.

Придя в себя, он с трудом выбрался через разбитое стекло лежащей на крыше машины. Похоже, его дела были плохи – полностью отказали, стали бесчувственными ноги, из разорванного бока текла кровь, отмечая страшный путь. Словно дав возможность убраться, запоздало полыхнула легковушка, осветив засыпанный обломками двор. И теперь он тянулся, полз к своему жилищу, всей душой надеясь, что там кто-то уцелел, что притягивающая взор, пугающая, немного согнутая белая линия – это не рука его жены, это просто кусок доски, игра колеблющихся в свете пламени теней.

Что-то звучно взорвалось, над руинами поднялся огненный шар. В ярком, словно полуденном свете стали видны мельчайшие детали. Широко распахнутые, мертвые глаза Аленки, ее растрепавшиеся темные волосы, прижатое балкой изломанное плечико и протянутая к нему, Сергею, бессильная рука. Еще миг, и тело любимой охватило пламя.

***

Как и раньше, он проснулся, вздрогнув всем телом, поймав на лету готовый вырваться крик. И больше не смог заснуть.

Ну, почему!?

Что такого сделал он, Александров Сергей, чтобы его так жестоко наказывала Судьба? И каждый раз сначала страшной смертью гибнут его близкие. Он знает, уверен – в доме был ребенок. Или дети…

Порывшись в сумке, лейтенант достал со дна ту самую тетрадь. Он тогда смалодушничал, так и не дал почитать записи Алене, а она забыла, поглощенная своими чувствами, поглощенная их любовью.

И вот теперь пришла пора добавить новые, полные смерти и безнадежности строки.

Записав, подперев рукой голову, Сергей задумался.

Бомбардировка… Вероломное нападение на ничего не подозревающих людей. Горит электрический свет, он, офицер, едет домой на машине, в гражданской одежде. Это война. Внезапная. Без предупреждения. Такая же, как в сорок первом.

Кто напал, сомнений не вызывает. Враг у страны один – НАТО. Вряд ли что-то изменится в политике империализма, если от Советского Союза останутся островки твердой, народной власти. Наоборот, желание их уничтожить только усилится. Это и произошло, то есть произойдет.

Дом, машина… Александров никогда не представлял себе, что будет так жить. Постройка была красивая, в ней угадывалось что-то нерусское. Финский домик? Похоже. Наверное, он стал… станет высокопоставленным офицером. Легковушка… Скорее всего «Жигули», только новой модели, с оригинально и красиво подсвеченной приборной панелью. Он торопился домой, значит, что-то такое подозревал или знал. Опоздал буквально на минуты.

Вспомнив придавленную остатками балок и крыши фигурку жены, Сергей закрыл ладонями лицо и тихо, мучительно застонал.

Как же быть?!

***

И вот, похоже, вопрос достижения высокого военного поста решается сам собой. Пусть не было свидетелей их стычки, но в способностях начальника группы преподнести случившееся в выгодном для себя свете Александров не сомневался. Как, собственно, и в способностях лизать задницу начальству. О, точно!

Заглянувший в зал дежурный по сооружению позвал:

– Александров! Тебя к начальнику отдела, Сергей.

Вытерев руки ветошью, лейтенант отправился на аудиенцию к товарищу полковнику.

С первых дней Сергей подметил интересную особенность – в этих войсках практиковалось присвоение прозвищ. Но не всем. Надо было выделяться какой-то деталью, чаще всего нелицеприятной, заслужить народное неодобрение, так сказать. Начальника отдела звали Сергеем Петровичем, но в кулуарах именовали исключительно Терентием. Данный товарищ обожал составлять разнообразные графики, таблицы и планы, обильно оснащая их галочками и непонятными значками. Проще говоря, «терешками».

– Товарищ полковник, лейтенант Александров по вашему приказанию прибыл.

– Так, Александров…

Рука начальника с длинными, нервными пальцами артиста зависла над очередной, расцвеченной фломастерами «портянкой», и, примерившись, поставила «терешку».

– Вы переходите служить в группу к подполковнику Боронтову. Сегодня заступаете в наряд помощником дежурного по части, он будет дежурным. Там и познакомитесь.

– Есть.

Выждав еще минуту, глянув, словно с удивлением, на подчиненного, начальник мягко произнес:

– Все, товарищ лейтенант, идите.

– Есть.

И это все? Обалдеть! Нет, вопросы в войсках решаются удивительно просто. Конечно, еще неизвестно, что собой представляет новый начальник группы, но звание уже подразумевает совсем другой тип отношений.

После обеда повезло и в другом – наконец-то Александров встретил неуловимую начальницу ЖЭКа и лично изложил ей свою просьбу о квартире, подкрепив слова большой московской шоколадкой.