Цепные Псы Россы (СИ)

Горец тщательно обыскал летианина. Он обнаружил бумажник с тоненькой пачкой розовых купюр, на которых был изображен бородатый мужчина в военной форме с падающей звездой на погонах, и с фотографией молодой женщины с красными волосами. Женщина держала на руках ребенка и улыбалась в камеру. Фотографию Горец оставил, а вот деньги взял себе. Они им пригодятся, не стоит играть в благородство. Так же Никита взял себе пистолет и связку ключей.

Пора было выбираться отсюда. Пока никто не спохватился и не заметил исчезновение охранника.

Пока Горец занимался охранником, Ежонок привела себя в порядок. И они покинули камеру, перетащив бесчувственного охранника на нары. Если им повезет, до утра их исчезновение никто не заметит.

Выбраться с территории Сортировки оказалось нелегким делом. Охранник, оставленный в камере, оказался не единственным, чуть дальше по коридору в каптерке в карты резались еще трое и, пройти мимо них незамеченными, было невозможно. Пришлось вспомнить былые навыки. Тюремщики даже не заметили, как Никита подкрался к ним и отключил одного за другим. Все-таки эти летиане на Сортировке, страна непуганых идиотов, потерявшие всякую осторожность. Видно, что ничего не бояться.

Немного пограбив охранников, все-таки деньги и оружие им сейчас нужнее, как говаривал отец Никиты, Роман Снегов, «хочешь жить, умей вертеться», а он в этом понимал толк, как никак двадцать лет жандармерии отдал.

Идти на улицу боязно. Страшно подумать, они в этом мире не умели даже деньги тратить. Что могло быть хуже. Хорошо, что язык понимали, только вот понимать язык и правильно говорить не одно и тоже. По выговору, сленгу, непониманию элементарных вещей, в них на раз можно было вычислить чужаков. И как с такими приметами за считанные часы затеряться в городе. Скоро по их следам отправятся преследователи.

Горец первым вышел на улицу. Снаружи занималось утро. Длинные ряды одинаковых стальных ангаров блестели в лучах восходящего солнца. Казалось, им не будет конца и края. В какой стороне искать выход из этого лабиринта под названием «Сортировка», задача явно высшего порядка. Куда теперь идти?

Горец осмотрелся по сторонам, но ничего путного в голову не приходило. Пейзаж, куда не посмотри, весьма однообразен, и что характерно ни одной живой души на улице. Что конечно им на руку. Можно незамеченными пройти по территории Сортировки, осталось только понять, куда идти.

Никита позвал Ежонка, и она тоже вышла на улицу.

«Ну что будем жребий кидать или какой другой способ навигации придумаем?» — спросил он.

«Нет лучше идей?»

«Кажется с идеями вообще дефицит. Половина даль-проникателя за идею»

«У тебя же нет своего даль-проникателя»

«Своего нет. Но доля в „Арго“ у меня имеется, могу на нее поспорить»

«До „Арго“ еще добраться надо, а выиграть я могу сейчас» — возразила она.

«Ничего свои люди, сочтемся» — пообещал Никита.

«Тогда иди за мной» — в приказном порядке потребовала Таня.

Ежонок бегло осмотрелась по сторонам и кажется определилась с направлением. Она повернула направо и уверенно зашагала вдоль тюремного ангара. Точно и впрямь знала в какой стороне свобода. Её уверенность вызывала сомнения, только любовь и уважение сдерживало Горца от сарказма.

Меж тем Ежонок завела его за тюремный ангар. За ним открылся пустырь, вдалеке виднелись новые ангары. На пустыре ровными рядами стояли мусорные баки зеленого, красного и черного цветов, образуя ухоженную мусорную улицу. По ней они и зашагали дальше.

Никита упорно молчал, хотя его так и подмывало спросить, куда они собственно идут, и почему именно в эту сторону, а не в противоположную. Но он сдерживал себя, хоть и понимал, что у них нет права на ошибку. Еще час — два и Сортировка начнет просыпаться. Сменщики придут в тюремный ангар и обнаружат бесчувственную охрану и пропажу особо ценных арестантов, тогда на территории поднимется такой шухер, что прорваться на свободу можно будет только разве что с боем.

Помоечный пустырь закончился разлинованным плацем с памятником неизвестному летианину. Судя по всему среди местных личность весьма популярная. Высокий, поджарый летианин стоял на постаменте, выполненным в виде штабеля срубленных деревьев. Он был одет в походную военную форму, помятую и грязную. Руки заложены за спину, лицо бородатое, а глаза колючие, неприятные. Еще Никите запомнились деревья, на которых стоял летианин. Из каждого ствола выдавались вперед тысячи подлых мерзко лыбящихся страшных лиц. Того и гляди если они вырвутся из оков дерева, учинят какую-нибудь подлость. Возле постамента лежали свежие красные цветы.

Ежонок убыстрила шаг. Она старалась побыстрее миновать плац и уродский памятник. Других чувств, кроме отвращения это творение местного скульптора у Никиты не вызывало. Проходя мимо, он увидел надпись на постаменте и попытался ее прочитать, но не получилось. Хоть все буквы и были знакомы, но они упорно отказывались складываться в понятные слова. Похоже они еще и читать здесь не умеют. Ничего не скажешь. Почувствуй себя младенцем.

Ежонок обогнула памятник, пробежала мимо клумб и остановилась возле стеклянных закрытых дверей. Она обернулась к Никите и протянула ему пластиковую карточку, извлеченную из кармана.

«Что это за штука?» — спросил он, взяв карточку.

«Нужная вещь. Сейчас увидишь» — пообещала она.

«Куда ты меня ведешь?» — насторожился Никита.

«На заклание, — с серьезным видом пообещала она, но заметив его хмурую физиономию, улыбнулась и ехидно заметила. — Ты что считаешь, что я тебя назад в руки к этим летианам приведу, или к мозгоклюю в гости, или в камеру пыток? Откуда такое недоверие?»

«Не нравится мне просто идти, не зная куда и почему» — сказал, как отрезал.

«Хорошо. У тебя в руках карточка доступа к воротам. При ее помощи мы сможем выйти в город через служебный выход. Все очень просто. А карточки я взяла у охранников. Им пока они ни к чему»

«Откуда ты все это знаешь? — удивился он. — Ты ведь шла не абы куда, а зная, что здесь увидишь»

«Вот Никита ты иногда меня своей правотой просто поражаешь. А вот с догадливостью у тебя совсем хреново…»

«Не ругайся» — попросил Никита.

«Мозгоклюй построил в нашем разуме новую личность. Он же наделил ее тем необходимым набором информации, чтобы мы могли свободно ориентироваться в пространстве. Помнишь мы в камере об этом говорили. Так вот „разгонник“ удалил новую искусственную личность, а всю полезную информацию скопировал и заархивировал. Мне же осталось только ее распаковать и следовать за знаниями. Все очень просто, Никитушка»

Ежонок светилась от гордости за себя.

Горец заскрипел зубами от досады, и почему он не догадался об этом. Ведь создавая новые личности, мозгоклюй позаботился, чтобы им не требовались поводыри в новом мире. А он, не задумываясь, удалил все до последнего бита. Теперь же ему придется смириться, что дальше в их паре ведущую роль будет играть девчонка.

«Пойдем отсюда, пока нас не срисовали» — предложил он.

Таня толкнула стеклянные двери и первой вошла в холл. Никита последовал за ней.

Старые потертые кресла для посетителей, вокруг стеклянных столиков с журналами и газетами. Возле одной из стен находилась стеклянная будка дежурного. В ней никого нет. Возможно, по ночам никто не дежурит, или дежурный куда-то отлучился, что более вероятно.

На стене напротив будки висели большие механические часы. Стрелки показывали без четверти пять утра.

Ежонок первым делом подошла к будке дежурного и попыталась заглянуть внутрь. Презрительно сморщилась и отпрянула в сторону. Похоже дежурного то она нашла, только он ей не понравился.

«Пьян в доску» — сказала она, заметив заинтересованность Никиты.

«А чего еще ночью на работе делать, если работа сидячая. Не грех пропустить»