Тюрьма для Господа Бога

В первый раз, пытаясь объяснить Вордрику и Криссу свою манеру фехтования и технические характеристики нового орудия убийства, которое предстояло изготовить, Гор столкнулся не только с сильным сопротивлением, помноженным на недоверие, но и с элементарным непониманием предмета.

Мастер-таргитарий в принципе не воспринимал терминов, которыми оперировал Гор, пытаясь донести до того внешний вид рапиры. А Крисс только хохотал во все горло и орал, что с таким прутиком хорошо гонять домашний скот, а для серьезных дел типа укрощения лучших бойцов школы это шило годится не более чем его, Гора, половой орган для дородной бабы.

Гордиану пришлось прибегнуть к аналогии. В арсенале школы находилось два раритетных экземпляра старинной боссонской алебарды, с длинным и тонким трехгранным навершием. У современных алебард, использовавшихся милицией и армией Боссона, колющий шип было значительно шире и тяжелее, а главное – существенно короче этих. Гордиан отпилил одно навершие и притащил его к Вордрику с требованием удлинить его еще более и насадить на стандартную кинжальную рукоять, прикрытую выше эфеса более длинной и широкой перекладиной гарды.

Получившееся произведение оружейного искусства не произвело впечатления ни на самого Гордиана, ни, тем более, на Крисса, который был, в общем-то, достаточно опытным бойцом. Новоявленную рапиру изготовили из дрянного железа, поскольку таргитарий воспринял указание Гора изготовить «такое же лезвие как у этой алебарды» в буквальном смысле и пожалел на никчемное по его мнению мероприятие хорошей стали. Однако оружие было длинным, легким и имело остро отточенный наконечник, а треугольное сечение придавало тонкому лезвию достаточную прочность и устойчивость, так необходимую Гордиану в предстоящем бою.

Увидев первую в этом мире рапиру, Крисс фыркнул и сказал, что «игрушка» не выдержит и одного простейшего соприкосновения с нормальным мечом, если вообще не треснет в воздухе от резкого движения. С первым утверждением Гор согласился, но смысл заключался в том, что парировать удары тяжелого оружия он и не собирался. Для победы ему требовался всего один укол, отразить который громоздким «бастардом» или секирой практически невозможно.

Он еще раз осмотрел свое примитивное с виду оружие и в целом остался доволен.

Перед ним было острое злое шило! Именно то, что нужно для предстоящего поединка.

Следующая неделя ушла на отработку навыков современного фехтования. Эти семь дней бывший демиург просто убивал себя в тренировочном зале, пытаясь заставить новое тело впитать память разума, опыт трехсот лет военной службы и спортивных упражнений.

Еще совсем недавно, Гор был отличным бойцом, его телесная оболочка выполняла передвижения, атаки и комбинации с точностью автомата, а кисти рук не задумываясь проводили сложные финты и парирования. Однако то было старое тело Гора, которым теперь он, увы, не обладал. Низкорослый молокосос, которым стал бывший демиург Нуля и владелец собственной карманной вселенной, страдал неумеренной худобой, имел слишком тонкую слабую правую кисть, сбитое дыхание и отвратительную по сравнению с прошлым уровнем растяжку. Впрочем, он был молод, а значит – быстр, легкость тела отчасти компенсировала его слабость, и после недели беспрерывных тренировок Гордиан почувствовал, что готов.

Конечно, с таким оружием и такими физическими данными он не сможет показать класс, на который по «часам» его памяти был способен не более месяца назад, однако в удачном исходе поединка Гор почти не сомневался.

Глава 22

Бранд Овальд, консидорий

Утром одиннадцатого дня, прошедшего с памятного разговора со старшим дационом Лавзейской Дуэльной школы, перевоплощенный демиург Нуля Гордиан Оливиан Рэкс проснулся рано, чтобы успеть отработать последнюю утреннюю тренировку перед боем.

Воздух был свеж, небо безоблачным, а настроение – тревожным.

Отрепетировав пару замысловатых комбинаций, Гор пошел завтракать, затем – отдохнуть и снова тренироваться. Спустя два часа он осознал, что бездумное повторение однотипных упражнений сегодня утром не принесет ему ничего кроме усталости, поскольку для достижения автоматизма в выполнении финтов и маневров требуются месяцы, если не годы, а времени до поединка оставалось менее трех часов. Поэтому, подхватив рапиру под мышку, он направился к казарме консидориев, надеясь взглянуть лишний раз на своего потенциального противника.

Как и обещал Трэйт, его «contragentе» в этот решающий день должен был стать не кто иной, как Бранд Овальд, на которого ссылался Крисс в разговоре с ним и Мишаном Трэйтом. Тогда Гордиан ничего не знал о Бранде, но за неделю сумел узнать достаточно много, чтобы относиться к противнику если не со страхом, то, по крайней мере, с уважением.

Бранд не без оснований считался лучшим поединщиком школы, а возможно – всей Боссонской марки. Он выиграл прошлогодний турнир («летние авеналии»), проводившийся за приз в пять сотен золотых солидов. Для сравнения стоило сказать, что стоимость одного раба-кадета в поместье составляла не более пяти—семи сестерциев, стоимость хорошего раба-консидория – двадцать—тридцать сестерциев, а один солид равнялся ста сестерциям.

Таким образом, Бранд был не просто хорошим дуэлянтом, а специально подготовленным профессиональным убийцей, так называемым «призовым бойцом», и зарабатывал за год для содержателя школы огромные деньги.

В отличие от большинства кадетов и консидориев Дуэльной школы, Бранд был коренным уроженцем Боссона, рожденным рабыней от одного из бойцов. Поговаривали, что его отцом, возможно, является сам лорд Брегорт, хозяин Лавзейского шато, всех прилегающих к нему обширных земель и нескольких десятков роскошных вилл и отелей по всему славному Эшвенскому королевству.

То, что рабыня понесла от владельца, не считалось тут чем-то из ряда вон выходящим. Беременность рабыни от лорда давно была признана обычной практикой, и в одной только Дуэльной школе Брегорта по крайней мере несколько бойцов могли похвастать высокородным происхождением.

Впрочем, согласно соответствующему королевскому Ордонансу, рожденный рабыней или зачатый от раба в любом случае становился рабом и не мог претендовать не то что на титул, но даже на личную свободу. Так что статус «призового бойца», дуэлянта-консидория должен был вполне устраивать Бранда.

Как и все прирожденные боссонцы, Бранд был высок ростом, почти на голову выше, чем большинство отнюдь не маленьких кадетов-клонов. Добавьте к этому огромные плечи и чудовищно атлетический торс, к тому же почти лишенный жировой прослойки, и вы получите живую машину для убийства, выносливую и почти несокрушимую.

Сейчас это выдающееся гармоничное соединение бойцовского мастерства, костей и мускулатуры вращало над головой тяжелый двуручный меч-клеймор с такой видимой легкостью, словно это был деревянный шест, а не двенадцать килограммов доброго железа. Несмотря на тяжелое упражнение, дыхание Бранда было ровным, а на теле – лишь немного испарины.

Увидев Гордиана, Бранд остановился, воткнул свой меч в песок тренировочного зала и, опершись на него, посмотрел на будущего противника. Бранд узнал Гордиана, но ничего не сказал – он открыто и довольно миролюбиво смотрел на Гора и скромно улыбался.

Гор кивнул в качестве приветствия и подошел ближе.

– День добрый, – сказал он и выразительно посмотрел на оружие своего будущего противника. – Тяжелый меч, должно быть? Впервые вижу, чтобы с таким клинком управлялись настолько легко.

– Привычка, – спокойно ответил Бранд, пожав могучими плечами. – И ты так сможешь лет через пять тренировок.

– Если доживу, – скромно заметил Гордиан.

– Доживешь, – спокойно кивнул великан. – Обычно я не убиваю кадетов.

– Спасибо! – усмехнулся Гор. – С другой стороны, я не убиваю консидориев.

Это звучало наглым вызовом, но Бранд спокойно усмехнулся и покачал огромной рыжей гривой.

– Ну ты наглец! – сказал он все также миролюбиво. – Трэйт говорил мне, что ты безбашенный бретер с большими претензиями. Вижу, что он не соврал. – Бранд поднял меч и снова с определенной амплитудой стал раскручивать его вокруг себя. – Но наглость хороша, если подкреплена силой.