Вернуться из Готана

— Не знаю, — признался я. — Могу только напомнить, что жизнь на Земле возможна лишь благодаря Солнцу, между тем чрезмерная близость к этому источнику жизни несет смерть.

— Да, это хорошее сравнение, — согласился Марию. — Тут интересно другое: вы говорили, что при втором посещении зоны воздействие стало сильнее, я правильно понял?

— Да, в первый раз у меня лишь слегка кружилась голова, а вчера я едва смог отползти оттуда. И от поляны, центра этой зоны, пришлось держаться подальше.

— А как вел себя компас в первый раз, вы не заметили?

— Нет, тогда я его не доставал.

— Жаль. Но все равно мы можем предположить, что между этой вашей «зоной обморока», в которой наблюдаются электромагнитные колебания, и резким усилением таких колебаний, зафиксированным нашими приборами, существует некоторая связь.

— А что, происходит усиление колебаний? — спросил я. — Никто из физиков не говорил…

— Мы собирались сделать сообщение завтра, — ответил Прунцль. — Да, колебания усиливаются, меняется их амплитуда, а отмеченный в первые дни ритм становится менее четко выраженным, они становятся как бы более хаотичными. Но я согласен с Маршо: тут есть связь, между этой вашей зоной и отмечаемыми вокруг лагеря колебаниями.

— Можно высказать и более смелое предположение, — вступил в разговор Видович. — Что на этой поляне, в фокусе эллипса, и находится источник этих колебаний. И если сделать замеры их величины по всему нашему району, то мы получим ту же схему, что и в случае с муравейниками — такой же эллипс.

— Слушайте, но ведь это самое настоящее открытие! — воскликнул Маршо. От возбуждения математик вскочил, глаза у него горели. — Это вам не всадники в облаках, не какая-то дурацкая ладья! Нам совершенно необходимо исследовать этот объект! Нужно срочно доставить туда аппаратуру, организовать наблюдения…

— Я тоже думал об этом, — признался Видович. — Как только коллега Чернецки рассказал мне о своем открытии, я подумал, как организовать в том районе систематические исследования. Но сделать это не так просто. Район труднодоступен, площадки для вертолета нет. К тому же находиться рядом с этой «зоной обморока» небезопасно, недаром коллега так ее назвал. И наконец, есть еще одно соображение. Его мне сообщил доктор Химмельсберг. Я, конечно, могу изложить его доводы, но, может быть, коллега сам…

— Да, я расскажу сам, — заявил культуролог, вставая. — Я считаю, что мы должны предельно ограничить доступ к открытой Чернецки зоне, потому что там могут возникнуть Ворота Кадоро. А чрезмерное скопление людей возле Ворот может привести к беде.

И он изложил собравшимся ту историю, которую я уже слышал от него ночью: о демонах, сторожащих Ворота, смельчаках, стремящихся нарушить запрет, и страшных бедствиях, которые время от времени обрушивались на Готан. Не была забыта и группа Рошбаха, предположительно занятая поисками Ворот.

Когда готановед закончил, в помещении штаба установилась тишина. Я заметил, как Маршо и Прунцль переглядываются, отметил удивленный и словно бы сочувственный взгляд Ватанабэ, устремленный на докладчика.

— Это все? — прервал общее молчание тихий голос Латинка.

— На данный момент все, — ответил культуролог.

— Но это же сказка! Страшная сказка, и ничего больше! — воскликнул Ватанабэ.

— Я знаю, что нужно сделать уважаемому коллеге, — заявил Маршо; его голос был полон показного сочувствия. — Ему следует изложить все это как можно подробнее и послать в Голливуд. Восточная мистика сейчас в моде, глядишь, они сделают из этого крутой боевик, и вы, коллега, получите кучу денег.

— Неужели от того, что мы произведем несколько замеров, реки выйдут из берегов? — возмущенно воскликнул Прунцль, ни к кому не обращаясь.

— Да не от замеров, а от того, что кто-то, воспользовавшись вашим присутствием, проникнет… — начал было Химмельсберг, но его перебили сразу несколько человек.

— Какая ерунда! — воскликнул Маршо. — И это всерьез рассматривалось как препятствие для начала работ?

— Мы установим надежное оцепление — двойное, а если понадобится, и тройное, — заверил культуролога наш руководитель. — Если не хватит людей Уокера, попросим господина Дрнди, и он выделит еще. Это вас не убеждает?

Химмельсберг не ответил ни ему, ни Маршо и молча сел. Тогда слово неожиданно попросила Марина.

— Хочу поделиться одним наблюдением, — сообщила она. — Оно показывает, что предупреждение Химмельсберга не такая уж ерунда. Но сначала у меня есть пара вопросов к Андрею. Скажите, — она обернулась ко мне, — какая там почва, в этой вашей зоне, не заметили?

— Почва? — Вопрос застал меня врасплох. — Нет. Кажется, обычная, как везде.

— Вообще-то она везде разная. Но лес там есть?

— Да, обычная растительность. А какое это имеет значение?

— Я изучила вырубки, которые делали люди Рошбаха, — сообщила она. — И выяснила, что называть эти участки вырубками не совсем правильно. Люди Рошбаха рубили поросль, которая полезла уже позже. А вначале там просто исчезла вся растительность. На участке шестьдесят на восемьдесят метров совсем, а в радиусе двести метров она сильно угнетена. И для этого есть причина. Почва в этих местах выжжена в результате сильнейшего термического воздействия. Мы с Францем, — она сделала жест в сторону химика, — делали прикидки, и получается, что температура там доходила до шестисот градусов. Ну уж никак не меньше четырехсот, это точно. И еще обратите внимание на расположение этих вырубок. Смотрите.

Она взяла пульт и быстро нанесла на монитор шесть отметок.

— Вот эти вырубки. А вот зона, найденная Андреем. Видите? Расстояния между ними разные, но все вместе они образуют плавную кривую, уходящую куда-то на юго-запад.

— А следовательно, можно рассчитать место, где будет следующая… — задумчиво произнес Латинк.

— Да, можно. Может быть, люди из той группы это и пытались сделать. Все эти наблюдения показывают, что раз в несколько лет в здешних местах действительно возникает некий феномен, имеющий форму ворот. И его появление сопровождается целым комплексом явлений — растут колебания поля, резко повышается температура; может, есть что-то еще, чего мы пока не знаем.

— Но если они возникают достаточно часто, значит, должны быть еще… площадки? — произнес Ватанабэ.

— Наверное, — согласилась геолог. — Просто люди Рошбаха их не нашли. Но я еще не закончила мысль. Я хочу сказать, что если доктор прав насчет ворот, то, может, и другая часть легенды — о тех, кто пытается сквозь них пройти, — тоже заслуживает внимания?

Все заговорили разом. Слышались фразы: «А как же он пройдет сквозь такую жару?», «Давайте обвешаем этого путешественника датчиками, и пусть идет!», «Нет, ну так можно договориться до ангелов с чертями! Это же средневековье!» Этот гам прервал голос Видовича:

— Коллеги, прошу внимания. Я попытаюсь резюмировать сообщенную нам информацию. Итак, совместными усилиями коллег Чернецки, Буйна и Эрландера удалось установить, что в изучаемом нами районе периодически возникает некое физическое явление, вызывающее низкочастотные колебания чудовищной силы. Этот феномен уничтожает всю растительность на небольшом участке, имеющем всегда определенную конфигурацию, заставляет уйти животных и птиц, оставляя только насекомых, на которых он почему-то действует благотворным образом, поддерживая существование больных особей. Причины возникновения феномена, способы получения им огромной энергии, природа его функционирования — все это нам неизвестно. Мы установили место, где в ближайшее время предположительно может появиться следующий феномен. Большинство коллег предлагают, используя все меры предосторожности, организовать его исследования. Доктор Химмельсберг предостерегает от этого, опасаясь отрицательных последствий воздействия на этот феномен — того, что он называет «прохождением Ворот». Как я понял, он предлагает подождать, пока эти Ворота возникнут и снова исчезнут, и уже затем спокойно исследовать это место. Я правильно вас понял, коллега?