Эффект Этоса

И все же… он задрожал. Ему вдруг почему-то стало холодно. Даже дрожа, Ван чувствовал теплоту, излучаемую снизу и сверху.

— Это должно помочь.

Он медленно повернул голову, и глаза сосредоточились на медтехе, мужчине, слишком молодом для должности техника или доктора. Тот установил перед Ваном экран.

— Хорошо. Вы идете на поправку. Отныне у вас будет четкое расписание. Обед принесут, примерно, через полчаса. Доктор Кальен считает, что время дня как нельзя более подошло, чтобы вас вытащить.

— Вытащить? Откуда? — Ван заметил, что его люлька наклонена, так что он находится почти в сидячем положении.

— Вы были в низкотемпературной коме. У вас оказалось тяжелое распухание мозга… сами знаете, биоузлы. Но незачем беспокоиться. Все действует. Доктор Кальен сказала, что она даже устранила кое-какие застарелые неприятности. Когда полностью выздоровеете, вероятно, будете почище прежнего. — Техник сверился с небольшим ручным экранчиком, затем улыбнулся, указывая на ручную консоль, присоединенную сбоку к люльке.

— Тьма народу о вас беспокоится. Вы просто закиданы посланиями. Те, что написаны от руки, на столе. — В последний раз улыбнувшись, он выскользнул из палаты.

С мгновение Ван изучал палату. Ничего особенного, всего-то помещение метра четыре шириной и менее четырех в глубину, с гладкими стенами. Через окно слева открывался вид на холмы к западу от Вальборга, покрытые глубоким снегом. Но оттуда, где Ван полулежал-полусидел, было видно не очень-то многое вокруг медцентра, лишь верхушки вечнозеленых растений, покрытые где толстым снегом, где снежной пылью. Зрелище за окном вызвало у него холод иного рода. Когда он в последний раз по-настоящему бодрствовал, был разгар лета.

Его пальцы одновременно ослабли и оцепенели, но Ван кое-как справился с ручным экранчиком и добился, чтобы перед ним спроектировался голообраз, достаточно крупный, чтобы не требовалось напрягать глаза, в которых по-прежнему расплывались небольшие предметы и подробности.

Первые несколько весточек были от посла и служащих посольства, все с благими пожеланиями. Исходившие от Роха и Ханнигана были теплее предыдущих, но ненамного. Третье было от Корделии Грегори. Совсем короткое. Он прочел его и перечел еще раз.

Своими действиями в келыпирском посольстве вы выказали большую храбрость, и это не удивило меня, ибо всегда было ясно, что храбрости вам не занимать. Но что поразило меня и порадовало, это то, как вы отвлекли огонь на себя и пытались спасти остальных. Увидев такой пример, я решила, что могу, наконец, не ставить вам в вину трагедию «Регнери», и за это благодарна вам… К сожалению, не могу сказать вам это лично, поскольку меня посылают на Кешмару вторым секретарем…

Отвлек огонь на себя? Ван, разумеется, ничего такого делать не собирался, просто хотел позаботиться, чтобы никто из послов или премьер не попали под выстрелы. Он задумчиво улыбнулся. Ну и дела.

Дальше в очереди лежали известия от его отцов. Папа Кикеро желал всего хорошего, сообщал, что молится за полное исцеление сына и надеется, что тот сможет заглянуть домой, прежде чем его переведут куда-то еще, и заканчивал:

Мы по-прежнему любим тебя и беспокоимся за тебя. Тем более что ты, как всегда, сделал больше, чем был обязан. Это пример, который произвел впечатление на твоих брата и сестру, но я хотел бы надеяться, что ты так поступил по причинам, более глубинным, чем просто долг… мы с великой радостью предвкушаем новую встречу с тобой, когда бы она ни состоялась…

Папа Альмавива писал более обильно:

…все медиасети Сулина передавали рассказы о твоем героизме при спасении послов и премьера Скандии и о твоей карьере одной из ярчайших звезд с Сулина в РКС. Вероятно, причина отчасти в том, что Эшли твой друг, но даже он кирпичей без соломы не наделал бы. В Академии Шеннона даже учредили стипендию твоего имени… Мы все гордимся тобой, но мы беспокоились, а затем испытали немалое облегчение, когда услышали, что ожидается твое полное, пусть и долгое выздоровление… Твой кузен Аэрон выполнил твой портрет в военной форме. Он использовал старинные масляные краски, утверждая, что это самое подобающее средство для изображения героев в старом духе во времена, когда этика и долг приходят в упадок… Боюсь, что он во многом прав. Искусства получают меньше поддержки, а та, которая есть, достается проектам, где зрелищность превалирует над содержанием, подобно тому, как медиа подчеркивали итоги и эффектность твоих действий, не показав и не объяснив стоявшие за этим причины. Мы-то знаем причины, но кто еще знает?… Мы все по-прежнему тебя любим, нам тебя недостает, и ждем не дождемся встречи…

Вам был уверен, что не знал причины своих действий, а знал только, что должен действовать.

Кончив читать послания на экране, он подхватил верхний из старомодных конвертов со столика близ люльки, вскрыл его и прочел слова Айрллис Салукар.

И теперь я назначена командиром Исследовательской Станции Эпсилон на глухом краю Галактики. Все еще не уверена, проклинать вас или благодарить. Если бы вы не остановили последнего из убийц, меня бы предали военному суду или отправили в отставку. Но поскольку вы это сделали, начальство решило избегать всего, что в открытую походило бы на наказание. Так что я завершу свою карьеру на Эпсилоне… и все же это карьера, и после моей отставки никто не потрудится вспомнить…

Ван печально улыбнулся. Положение у Салукар было почти таким же скверным, как и у него, если не хуже. Высшее кельтирское командование явно рассчитывало, что в Скандье должно стрястись что-то дрянное, с чем они ничего не смогут сделать. И они отправили туда военным атташе козла отпущения. Не думали ли так же и в РКС? Вана это не удивило бы. Честно говоря, его удивило бы, если бы в РКС так не думали, учитывая, как развивались события.

Он зевнул, но все-таки подхватил последний конверт. От Эмили Клифтон. Ван нахмурился. Почему конверт, а не голопослание?

Командир!

Искренне надеюсь, что мое письмо застанет вас на пути к выздоровлению. Хотя мы работали вместе лишь короткое время, есть что вспомнить и за что благодарить.

Когда вы прочтете это, я буду на Мерое в системе Куш, опять в должности третьего секретаря. Не сомневаюсь, что кто-нибудь все вам расскажет, но после происшествия в День Независимости всех уволили. Доктор Ханниган вышел в преждевременную отставку. Посол вернулся на Тару, чтобы получить там пенсию как бывший сенатор. Корделия Грегори получила пост на Кешмаре, а Шин в Дхили на Нуйндье. Пари держу, что вас тоже куда-нибудь переназначат.

Сотни людей были в саду, когда убийцы начали стрелять. Вы, кельтирская командир и четверо из Службы безопасности оказались единственными, кто действовал. Двое из безопасности погибли, всех остальных ранили. Все случилось внезапно, и вам тем не менее удалось попасть на помост так же быстро, как и охранникам. А я просто стояла и глазела. Мы, народ из медиа, глазами пользоваться умеем, смею надеяться, но мне удалось отправить два сообщения: в министерство и в РКС, о том, как вы пресекли действия убийц. Я также позаботилась, чтобы местная и межзвездная сети получили по копии. Вот то немногое, что я смогла.

Если когда-либо попадете на Куш, пока я там, уверяю, вас ждет теплый прием. Буду рада увидеть вас снова.

Подписано было всего лишь ее первым личным именем. К письму прилагалась твердая копия обзора новостей. Он не стал читать. Успеется.

Ван не мог удержаться от улыбки, пусть печальной. Эмили Клифтон не просто нравилась ему, при мысли о ней в нем шевельнулись нежность и любовь, давно им не испытываемые, и захотелось увидеть ее снова. Положив письмо обратно в конверт, он откинулся назад, чтобы отдохнуть и подумать в ожидании еды.

Глава 25

В сером зимнем свете, перед самой зарей, Ван внезапно пробудился. И четко услышал два голоса за своей дверью, эхом плывших в тишине медцентра.