Вдоводел

— Вся команда в сборе! — объявил он.

— О чем ты? Кто нас преследует?

— Ящерица Мэллой. Наверное, следовал за нами с самого космопорта.

— Так скажи ему, чтобы убирался.

— Не говорите глупостей. Он не уберется только потому, что я ему об этом скажу. У него есть причина преследовать нас.

— Какая причина?

Громкий протяжный крик Мелисенд известил их, что вершина блаженства достигнута, затем послышался удовлетворенный стон Маркиза.

— Если бы я знал, — ответил Найтхаук.

— Может, ты найдешь ее, если будешь думать о том, что происходит не в тридцати футах от тебя, а на расстоянии парсека?

— Я и так думаю о Мэллое.

— В этом у меня нет ни малейшего сомнения, — голос Рождественского Пастыря сочился сарказмом.

— И о Маркизе.

— Маркиз приказал ему следить за нами?

— Откуда мне знать?!

— Так спроси у него, — предложил Рождественский Пастырь. — Похоже, они через минуту-другую закончат. Дай ему время надеть штаны.

— А если он не знает, почему Мэллой у нас на хвосте?

— Тогда будет небезынтересно выяснить, кто послал этого чешуйчатого типа вслед за нами.

Найтхаук пытался думать о Мэллое, Маркизе или Вдоводеле, но в голове его вертелась одна и та же мысль: «Черт побери, со мной она таких звуков не издавала!»

Ему было ясно только одно: он хочет кого-то убить, но кого: Маркиза, Жемчужину Маракаибо, а может, себя?

Глава 18

Найтхаук сидел на камбузе с чашечкой кофе. Кораблем управлял автопилот. Рождественский Пастырь спал на своей половине пассажирского отсека, Маркиз похрапывал в капитанской каюте.

Из нее и появилась Мелисенд, вся ее одежда состояла из полотенца.

— Могу я присесть?

Найтхаук указал ей на пустой стул.

— А как насчет кофе?

— Спрашивай не меня, а камбуз.

Она отдала соответствующий приказ, мгновением позже камбуз выдал ей чашку черного кофе.

— Благодарю.

— Ответа не жди. Говорит тут только компьютер.

— Почему?

— Потому что я так захотел.

— Чего ты извиняешься, — улыбнулась Мелисенд. — Я тебя не критикую.

— Я и не извиняюсь.

— А по тону чувствуется.

— Я не извиняюсь!

— Ладно, пусть будет по-твоему. — Она пожала плечами. В результате полотенце соскользнуло до талии.

— Извини, — она обольстительно улыбнулась.

— Прикройся! — рявкнул Найтхаук.

— А в чем дело?. — невинным голоском спросила Мелисенд. — Вроде бы ты все это уже видел… или забыл?

— Не забыл.

— Тогда подойди и помоги мне. — Она вновь завернулась в полотенце.

— Справишься сама.

— Хорошо, но пообещать, что полотенце снова не свалится, я не смогу.

Найтхаук поморщился и подошел к ней.

— Вот здесь. — Вручив Найтхауку вычурную защелку, Жемчужина Маракаибо указала на место, где хотела соединить концы полотенца.

Молодой человек сколол пушистую ткань, стараясь не обращать внимания на ее духи.

— Теперь все в порядке. — Он вернулся к своему стулу.

— Ты уверен? — Мелисенд встала. — Коротковато будет.

— Ну и что?

— А если мне придется поднять руки? — Руки ее поднялись.

— Сиди, и никто ничего не заметит.

— Не могу просидеть все путешествие.

— Тогда оденься.

— Не хочу будить Маркиза. — Она улыбнулась. — Думаю, я его сильно вымотала.

Найтхаук промолчал.

— Очень хороший кофе, — прервала Мелисенд затянувшуюся паузу.

— Откуда ты знаешь? Ты его даже не пробовала.

— Он согревает мне пальцы. — Она дотронулась до его запястья. — Видишь? Кому приятно, когда тебя касаются холодной рукой.

— Мне без разницы.

— Что ж, может, твоей руке это и безразлично, но есть другие места, к которым я тоже могу прикоснуться, и тогда ты не усидишь на месте. А вот от прикосновения холодной рукой эффект будет другой, Я тебе это докажу, когда мои руки будут холодными.

— Нет нужды.

— Как скажешь. В конце концов мы все друзья, не так ли?

— Может, тебе следует держаться поближе к другу, который привел тебя сюда? — резко спросил Найтхаук.

— Но он крепко спит. Если ты прислушаешься, то услышишь его храп, — И что?

— Ему надо поспать… а я уже выспалась. Смотреть на него скучно, — внезапно она улыбнулась. — Разумеется, он спит голым.

— Как я понимаю, это дико возбуждает.

— С какой стороны посмотреть. Возбуждаться приятно в паре. Хочешь, я расскажу тебе, как я его возбуждала?

— Нет.

— Ты уверен? Тебя бы, возможно, это тоже возбудило.

— Оставь меня в покое! — Найтхаук поднялся, прошествовал к капитанскому креслу.

— Я думала, я тебе нравлюсь.

— Нравишься, — не стал спорить Найтхаук.

— Я думала, ты меня хочешь.

— А чего ты пришла ко мне, если обе каюты заняты?

— Ты думаешь, нам для этого нужна каюта? В каюте ничего нет, кроме кровати. — Она встала, сняла полотенце. — Все, что нам нужно, мы найдем и здесь. — Ты хмуришься? — В ее голосе зазвучала притворная обида. — Тебе не нравится то, что ты видишь?

— Нравится.

Мелисенд медленно двинулась к нему, держась подальше от Ролика, который устроился на обзорном экране в нескольких футах от Найтхаука.

— Да, я вижу, что нравится. — Она смотрела на его вздувшиеся в промежности штаны.

Найтхаук схватил ее за руку, рывком усадил на колени, жадно поцеловал.

— Осторожнее. — Она поерзала. — Ты меня проткнешь.

— Этого я и хочу.

— А если Маркиз проснется и прямо сейчас выйдет в коридор?

— Придется его, убить.

— Но как ты это сделаешь, если я окажусь между вами?

— Хватит болтать.

— Может, мне лучше проверить, спит ли он?

— Незачем.

— Нет. — Она поднялась. — Лучше проверю. Не хочу очутиться между двух огней.

И прежде чем он успел остановить ее, Мелисенд прошла на камбуз, завернулась в полотенце, а потом исчезла в капитанской каюте. Выскользнула несколько минут спустя, прошептала: «Спит крепко».

И уже приблизилась к Найтхауку, когда раздался сонный голос Рождественского Пастыря: «Что здесь, черт побери, происходит?» В следующую секунду он вышел из каюты, удивленно уставился на Мелисенд.

— Не хватило времени, чтобы одеться?

— Я вышла за чашечкой кофе.

— Камбуз, два кофе, — скомандовал Рождественский Пастырь. Мгновение спустя две чашки кофе дымились на столе. Жемчужина Маракаибо повернулась к Найтхауку и беспомощно пожала плечами, вновь едва не выскользнув из полотенца.

— Долго я спал? — спросил Рождественский Пастырь.

— Четыре или пять часов, — ответил Найтхаук.

— Жаль, что не проспал еще часок. — Он посмотрел на Найтхаука. — Ты мог бы чего-нибудь добиться от этой дамочки.

— Как бы не так, — ответила Мелисенд. — Для меня существует только один мужчина — Маркиз.

— А я — дух Рамзеса Второго.

Мелисенд взглянула на Найтхаука.

— Ты позволишь ему говорить со мной в таком тоне?

— Твой мужчина — Маркиз. Пусть он и защищает твою честь.

— Хорош герой, — фыркнула Мелисенд.

Маркиз высунулся в коридор, — оглядел камбуз.

— Что за шум?

— Ничего. Мы разговариваем.

— Вы разбудили меня.

— Мы не хотели. Спи.

— Возвращайся в постель. Я не люблю спать один.

— Как скажешь.

— Вот я и говорю!

Мелисенд поднялась, прижимая к груди полотенце, бросила взгляд на Найтхаука.

— Мы еще продолжим нашу дискуссию.

— Возможно, — пробурчал тот.

— Быстро сюда, — Маркиз скрылся в каюте. Несколько мгновений спустя Мелисенд присоединилась к нему.

— Ты еще слишком молод для жажды смерти, — Рождественский Пастырь заговорил, как только за Мелисенд закрылась дверь. — Надеюсь, дело шло не к тому, о чем я думаю?

— Я не хочу говорить об этом.

— Естественно, не хочешь. Интересно, сколько домашних зверушек замучила она в детстве?

— Замолчите!

— Будь по-твоему. — Рождественский Пастырь отпил кофе. — Далеко нам до Олигархии?