Поступь битвы

Мир потемнел.

…Вдох и выдох. Леир моргнул и тут же несказанно удивился этому. Разве он не?..

— Как ты там, парень?

Знакомый голос дразнил Леира неузнаванием лишь малую долю вдоха. «Это же инструктор, — вспомнил он. — Перед очередным сеансом имитационных тренировок он давал мне… Тренировки. Ну конечно».

— Грах!

— Раз ругаешься, — бодренько заключил инструктор, — значит, в порядке. Вылазь, гроза вихалов, будем разбирать твои… полёты.

Выбравшись наружу, Леир обнаружил рядом с инструктором капитана Зилена. Это смутило его… и разозлило, хотя злости он постарался не показать.

— Разрешите вопрос?

— Разрешаю.

Глаза Зилена и инструктора-старожила смеялись, но лица были серьёзны.

— Тест на неожиданность входит в программу подготовки всех мобильных пехотинцев или это — ещё одно нововведение?

Капитан хмыкнул.

— Догадливый парень, это факт. Может, ты даже знаешь ответ на собственный вопрос?

— Три к четырём, что этот тест придуман до вас. Надо же как-то выявлять наиболее подходящую для каждого роль в четвёрке, а нестандартные обстоятельства сделают это лучше любых иных проверок. И семь к восьми, что вы модифицировали тест.

Зилен с инструктором переглянулись.

— Хорошо соображает.

— И не просто так, а в стрессовой ситуации.

— Подойдёт. Рядовой, — смерив Леира взглядом, капитан отсалютовал и удалился, шагая стремительно и целеустремлённо.

— Поздравляю, парень, — сказал инструктор. — Тебя заметили.

— И что это значит?

— Лично для тебя это значит, что придётся учиться вдвое интенсивнее. — Инструктор хищно ухмыльнулся и добавил: — Поздравляю.

— Угу. Большое вам спасибо.

— Не за что, парень. Не за что.

Хотя Леир усиленно изображал недовольство, а инструктор ему подыгрывал, оба они отлично знали: рядовой польщён. А то, что работать действительно придётся самое малое вдвое… Ну, должна же гордость чем-то отличаться от пустой спеси! Гордость всегда имеет причины.

— Я получила и просмотрела запрошенные файлы.

— Ну и как?

— Ответ — нет. Ваша циклическая депрессия не естественна.

Сарина и Мич сидели в кабинете последней. Вернее, сидела, привычно уставившись сквозь экран компакта, Сарина, а генерал полулежала в глубоком и мягком кресле для вибромассажа, позаимствованном на время из хозяйства главврача.

— Не естественны, — повторила Мич. — И что это значит?

— Это значит, что наиболее тяжёлые для вас последствия вмешательства просто исчезнут, если разобраться с порождающей их псионической субструктурой.

Женщина в кресле для вибромассажа глубоко вздохнула.

— Сначала Зилен заговаривает про демонов-мухьярра. Теперь вы утверждаете, что я, если говорить по-простому, проклята… Да кому это надо — проклинать меня?!

— Танирианам.

Мич резко села.

— Что?

— Могу повторить. Но вы ведь и так прекрасно расслышали ответ. Ваше проклятие насчитывает не один хин-цикл. Оно наложено не виирай, но сплетено весьма искусно — так, что даже с трудом поддаётся обнаружению… не говоря уж о том, чтобы его разрушить без вредных последствий для психики.

— Грах!

— Если же вам не нравится устаревший термин «проклятие», — продолжала Сарина монотонно, пока в её неподвижных глазах мелькали блики от мерцающего экрана, — могу предложить замену. «Псионическая субструктура» — это слишком расплывчато. Считайте, что находитесь под действием автономного паразитного пси-инструмента.

— Танириане, — пробормотала Мич, не обращая внимания на слова Сарины. — Вот оно что. Ах ты ж сволочь!

Воспоминания хлынули потоком, словно мутный ревущий вал, бьющий через дыру в плотине. Генерал скорчилась в болезненном спазме, а потом бескостно обвалилась назад, в кресло. Происходящее внутри отрезало Мич от внешней реальности. И она не заметила, как оживилась Сарина, тщетно ожидавшая такого вот задержавшегося кризиса уже полтора десятка юл-циклов.

Посмотрев на выкладки Сарины, Хезрас Нрейт покачал головой.

— Такого я не ожидал, — признался старый Владеющий. — Чего угодно, но не этого.

— Я сама не сразу поверила результатам. Но такова действительность. И в связи с этим мне нужен ваш совет.

Хезрас посмотрел на собеседницу этак устало-раздражённо-иронично, как на проказливую, но любимую внучку (на что имел право хотя бы из-за разницы в возрасте).

— Мой совет? Польщён.

— Я серьёзно! Вы же специалист, и Мич — больше ваша пациентка, чем моя!

— Такой я, видимо, специалист, что прошёл мимо скрытых симптоматикой причин…

Сарина поморщилась, но комментировать не стала.

— Начнём от входа, — сказала она. Приглушив свет, Сарина включила проектор, заставив затанцевать в пустоте отражения тех же картин, что выводил на экран её компакт. — Вот условное отображение пси-структуры Мич, а вот — реконструированная модель её психики. Как видите, по модели вообще мало что можно понять, кроме того, что эмоциональная напряжённость пациентки, даже в периоды ремиссии, слишком велика. А с пси-структурой с одной стороны — проще, с другой — сложнее. И то, и другое надо рассматривать в динамике, чтобы понять хоть что-то. Запускаю таймер. Видите вот эту субструктуру? Это и есть проклятие Мич.

— Какую именно?

— Да вот же, вот. Ускоренно меняет цветность. Сейчас уже зелёная и синеет…

— А, это. Теперь вижу. А смена цвета чему соответствует?

— Накоплению энергии. На этом этапе субструктура проклятия замкнута и почти инертна. Когда она усилится достаточно, произойдёт… Вот что произойдёт.

— Вижу.

— Отвлекитесь от пси-структуры, взгляните на модель психики. Вот, вот и вот — общий скачок! Напряжение буквально взрывается, одновременно активизируются центры памяти и центры, отвечающие за болевое восприятие. Даже нейтральные воспоминания получают негативную окраску, а уж воспоминания, болезненные сами по себе…

— Понимаю, — выдохнул Хезрас, заворожённый пляской говорящих форм и цветов.

— А вот — точка перегиба, — указала Сарина. — Здесь Мич обычно уже принимает свою дозу лекарств или алкоголя. Наступают сенситивно-физиологический шок и стрессовое отключение сознания. Меж тем проклятие, сделав своё дело, снова замыкается. Но обратите внимание на один момент… Сейчас я немного отмотаю назад. Вот.

— Что это?

— Как мне кажется, здесь кроется причина того, почему проклятие хин-циклами терзало генерала, но так и не сломило её.

— Не понимаю.

— Попытаюсь объяснить проще. В каждом виирай поворачивается отражение Великого Колеса. В том числе и на уровне психики. А вот этот триггер в субструктуре проклятия рассчитан на ситуацию, когда внутренний контроль над психическими процессами отсутствует.

— Не понимаю.

Сарина вздохнула.

— Вы же знаете, что цикл суточной активности делится на лисар, ауф и силпан. Но вы, возможно, не знаете того, что такое деление уникально и присуще только виирай. Все другие разумные расы, которые нам встретились во время исследования космоса и плетения Большого Узора, существуют в ином режиме… и это, кстати, заставляет задуматься о некоторых особенностях эволюции виирай как вида.

— Каких?

— Сейчас это не важно. Я хочу только сказать, что танириане не знают ни ауф, ни силпан. Для них сутки делятся на период активности, схожий с лисар, и более короткий период отдыха. Физическая активность во время отдыха падает почти до нуля, психика не отключается совсем, но работает в особом пассивном режиме, обслуживая лишь минимальные физиологические функции: дыхание, сердцебиение, пищеварение. Кора мозга за период отдыха несколько раз переходит в возбуждённое состояние, при этом утилизируются накопленные за период активности впечатления и ослабевают барьеры между сознанием и бессознательным…

— К чему эта лекция?

— К тому, что физиология высшей нервной деятельности у танириан принципиально отлична от нашей. Хотя способы восприятия мира и взаимодействия с ним в лисар, ауф и силпан различны, можно сказать, что виирай всегда сознательно контролируют происходящее. Иные расы — нет. Если бы подобного «червяка» подсадили в душу танирианина, проклятие быстро довело бы его до кризиса, а потом замкнуло вот этот и этот контуры психической активности… причём уже намертво. В результате — острый психоз и либо суицид, либо полный уход от действительности. И рано или поздно, но скорее рано — смерть.