Человек из торгового центра (СИ)

 Топливом для паровой машины служили, как выяснилось, не уголь и не жидкое топливо, а банальная древесина. То ли не было здесь нефти и угля, то ли, ввиду доступности растительного топлива, решили пойти по простому пути. Наверное, в экстренном случае экипаж дирижабля мог использовать и грубо нарубленные прямо в джунглях дрова, но штатно применялись заранее заготовленные брикеты из мелко наструганной и хорошо просушенной прессованной щепки. Заготавливались брикеты на специальных промежуточных базах обслуживания, расположенных, видимо, на маршрутах движения дирижаблей.

   Утром третьего дня полета мы как раз на такой и остановились. Еще когда воздушный корабль стал замедлять движение, я насторожился и с удвоенным вниманием стал обозревать окрестности, подозревая прибытие в Метрополию. Однако вскоре под снижающимся по спирали дирижаблем показался небольшой поселок, окруженный геометрически правильным прямоугольником высокого забора. Лишь спустившись еще, понял, что это не поселок, а, скорее, концлагерь. Через каждую сотню метров забора высилась сторожевая башня, а пространство внутри было четко разделено на сектора заграждениями из колючей проволоки. В одних секторах размещались жилые бараки из крепких массивных бревен, соединенные крытыми переходами, в других, защищенных от атаки сверху все той же проволокой, поддерживаемой разбросанными по территории сектора столбами, располагалось, собственно, производство топлива. Сверху легко было проследить все этапы процесса.

 В ближайшем к мощным воротам секторе притаскиваемые из близкого леса гигантские стволы срубленных деревьев распиливались огромной ленточной пилой на -- кто бы сомневался! -- паровом приводе. Полученные обрезки поступали в следующий сектор, где целая толпа одетых в грязные лохмотья людей ручными пилами и топорами делили их на еще более мелкие части. Судя по виду работников -- они этим занимались явно не по своей воле. Далее, на следующем этапе, производилось окончательное измельчение сырья до состояния, видимо, мелкой щепки с помощью некоего механизма, похожего на мельницу. После чего полученный материал сушился на больших, подогреваемых снизу дымом от котлов паровых машин, металлических пластинах. И, наконец, смешанный с добывающейся тут же кипящей смолой, прессовался в брикеты посредством парового, опять же, пресса. В результате должен получаться компактный и эффективный энергоноситель. За неимением других...

   Дирижабль, ловко сманеврировав, зашел против ветра, направление которого указывалось, как и полагается любому уважающему себя аэродрому, развевающимся на высоком шесте матерчатым конусом, на ровную квадратную площадку размером раза в полтора больше длины воздушного судна. "Аэродром" занимал чуть ли не половину площади всего лагеря. Но причальной мачты, положенной дирижаблям, тут, к моему удивлению, не оказалось. Вскоре догадался, почему -- ведь здешние дирижабли, в связи с особенностями их использования, были приспособлены к автономной посадке в любом неподготовленном специально месте. И поэтому все посадочные приспособления таскали на себе.

   Я с интересом наблюдал, как зависнув в двух десятках метров над землей, невидимый из моего окна пилот этой махины умело компенсировал снос от ветра работой двигателя. В передней и задней частях длинной, жестко прикрепленной к баллону гондолы с еле слышным скрипом открылись нижние люки и на поверхность плюхнулись выброшенные из них стальные цепи с самыми натуральными якорями. А за ними, по тонким веревкам, десантировались несколько членов экипажа. Причальная команда, наверное. Споро подхватили все четыре якоря и зацепили их за не замеченные мной ранее металлические кольца, торчавшие на выровненной поверхности поля. Заработали скрытые в корпусе лебедки и дирижабль медленно, немного подрагивая, "поехал" вниз, пока не утвердился на двухметровых "ногах", склепанных из стальных балок и торчащих по три штуки с каждой стороны гондолы. Такое устройство посадочной оснастки надежно гарантировало, видимо, невозможность опрокидывания аппарата даже при сильном ветре.

   Из гондолы спустили жесткие трапы и стоявшие в стороне наготове заключенные быстро, подгоняемые пинками охранников, организовали "живой" конвейер, передавая по цепочке мешки с брикетами топлива. Другие завели в специальное отверстие в гондоле толстую медную трубку и взялись за рукоятки ручного насоса, установленного на телеге с большим баком. Таким образом, скорее всего, пополнялись запасы воды для котла. Пользуясь случаем, я смог разглядеть заключенных и их охранников с минимального расстояния. Первые производили ужасное впечатление грязной оборванной одеждой, истощенным видом и полной безнадежностью во взгляде. Судя по всему, долго здесь не живут. Принадлежали пленники не к Древним, а к обычным людям, может даже и из Коммуны. А вот вторые, к моему огромному удивлению, оказались "гномами" -- настоящего названия этого северного племени я так и не узнал. В серой немецкой форме, ушитой по их росту. И хотя из оружия в их руках имелись только увесистые дубины с металлической оковкой, не было заметно, чтобы те вели себя как подневольные. Наоборот, на откормленных мордах охранников явно просвечивало удовлетворение своим положением. Впрочем, чуть в отдалении имелось и несколько настоящих немцев с карабинами в руках.

Загрузка расходными материалами заняла не более получаса и дирижабль отчалил, продолжив путь на запад...

Глава 17.

   До цели мы добрались, как я и предполагал, к вечеру. Остроконечный нос дирижабля уже указывал на низко опустившееся солнце, когда до чертиков надоевший лес в нижнем иллюминаторе вдруг кончился. Кончился неестественно резко, ровной четкой границей отделенный от сменивших его зеленых и желтых прямоугольников и квадратов. Каковые являлись, несомненно, засеянными культурными сортами злаков полями, разделенными явно искусственно высаженными ровненькими лесополосами. Взглянув в боковое окно, обнаружил вблизи уходящей вдаль границы джунглей несколько маленьких поселений, расположенных через каждые два-три километра и сильно смахивающих на виденный утром концлагерь. Наверное, тоже специализируются на лесозаготовках?

   А над ними парил еще один дирижабль. Вернее, двигался вдоль границы леса, оставляя за собой расплывающуюся извилистую струйку черного дыма. Патрулирует, видимо, рубежи Метрополии, отгоняя слишком настырных ящеров. То, что это именно Метрополия, сомнений не вызывало. В боковой иллюминатор было видно достаточно, чтобы оценить размер очищенной от джунглей зоны, судя по всему, близкой по форме к кругу. Выходило не менее пятнадцати километров в диаметре. По местным меркам -- огромная площадь! За те минут двадцать, которые занял путь к аэродрому, расположенному в самом сердце Метрополии, я успел достаточно подробно рассмотреть ее, так сказать, устройство.

   Близкие к лесу и относительно недавно расчищенные сектора занимали, в основном, возделанные поля и небольшие, обнесенные высоким забором поселения, скорее всего -- лагеря для содержания пленных работников. Потом стали попадаться большие бревенчатые бараки, увенчанные несколькими кирпичными трубами, пышущими густым черным дымом. Похоже на промышленные предприятия, возможно химические, так как были удалены от жилых районов. Между всеми поселениями и заводиками тянулись хорошо различимые дороги с твердым покрытием. Может быть даже асфальт или бетон. Дороги почему-то везде шли двумя параллельными линиями, на расстоянии полусотни метров друг от друга. Я некоторое время недоумевал, пока дирижабль не стал снижаться. Тогда стало ясно, что одна из параллельно идущих дорог -- железная! Явно прорисовывалась пара рельс и лежащие перпендикулярно шпалы. А вскоре показался и самый настоящий поезд, который бодро тащил за собой угловатый паровоз, словно сошедший с фотографий вековой давности. К нему прицепились десяток вагонов, причем, судя по наличию окон, только два из них были пассажирские. В остальных перевозились какие-то грузы. Ну да, пассажиров к окраине едет маловато, жаль было бы только ради них поезд гонять. Однако сам факт наличия у немцев развитой и вполне функционирующей железнодорожной сети меня неприятно поразил. Только теперь я начал осознавать истинные масштабы технического и промышленного превосходства нацистского гнезда над остальными народами, населяющими эту планетку - регулярное железнодорожное движение, в отличие от дирижаблей ручной сборки, означает присутствие полноценной индустрии. А также призрачность надежд жителей Коммуны и их союзников на успешное противостояние противнику. При таком преимуществе только недостаток людских ресурсов отделяет немцев от полного мирового господства. Но население благополучной Метрополии быстро увеличивается, в то время как остальные народы этого и так небольшого мира активно истребляются. И главное -- звериная нацистская идеология прекрасно подошла к здешней ситуации, лишив население немецкой колонии сантиментов относительно соседей и дав мощное обоснование их истреблению. Просто потому, что они -- недочеловеки!