Все сокровища мира

– Кажется, я понимаю, в чем дело… – сказала Ильза. – Елизавета была маниакально подозрительна, так? Пришла к власти в результате ночного дворцового переворота и всю жизнь опасалась, что ее или отравят, или свергнут похожим образом? И придумала путь для экстренной эвакуации из столицы на случай мятежа и смуты?

– Неужели до самого Царского Села прокопали? – изумился майор, попутно обнаружив неплохое знакомство с реалиями восемнадцатого века.

– Да нет, гораздо ближе… – успокоил я. – Замаскированный выход здесь невдалеке. Как я понимаю, туннель вел за внешнее, третье кольцо городских застав. Их при мятеже могли перекрыть войска заговорщиков…

– Да как же они смогли замаскировать работы такого объема? – недоумевала Ильза. – Тут ведь, чтобы вручную прорыть, землекопов со всей губернии согнать надо было…

– А они официально копали вовсе не царское «метро». На доске это сооружение поименовано Невским водоводом. Чтобы, значит, подавать к Царскому Селу воду для питья и для прудов, фонтанов и прочих увеселений…

– Подожди, подожди… Ведь для этого был построен другой туннель? Таицкий водовод? Или я что-то путаю?

– Не путаешь… Но его построили позже, при Екатерине Великой. Когда выяснилось, что родников Царского ну никак для водоснабжения загородной царской резиденции не хватает, а Невский водовод не работает из-за ошибок в расчетах… Не течет вода в гору, вот беда… Пролетка царская в гору ездит, а вода не течет.

– Ну, надо же… – задумчиво произнесла Ильза. – И что, диггеры всегда знали про это сооружение? И никто не проболтался? Не выложил в Сеть рассказ об экскурсии с приложением фоточек?

– Не все и не всегда… Немногие, и узнали относительно недавно. А насчет «проболтался»… Ты знаешь, есть еще на свете романтики подземелий… Не готовые ради сотни-другой лишних лайков терпеть нашествие в заветные места дилетантов, заявившихся ради селфи.

– Все это очень интересно, – произнес майор тоном, намекающим на обратное. – Но давайте уж двинемся дальше…

И мы двинулись. Я с любопытством наблюдал за передовым бойцом. Вскоре он должен был заметить впереди кое-что любопытное…

Заметил… Но не сразу разглядел в мешанине обломков и теней инородный предмет, даже два предмета. А когда разглядел, застыл на месте, предостерегающе подняв левую руку. Остальные тотчас замерли.

Впереди, в нескольких шагах, находилась очередная каверна: часть стены разрушилась, камни выпали вместе с грунтом, а за ними образовалась ниша – и оттуда торчали ботинки. Два армейских ботинка с высокими шнурованными голенищами, или псевдоармейских, стиль «милитари» популярен у производителей обуви.

Есть ли у ботинок все, что к ним зачастую прилагается – брюки, ноги и то, что бывает выше ног, – отсюда мы не могли разглядеть, верхняя часть голенищ исчезала в густой тени. Но положение обуви наводило на мысль о человеке, присевшем отдохнуть в каверне и вытянувшем ноги…

– Эгей! – тихонько окликнул сидящего майор, потом повторил оклик, добавив громкости.

Ответило лишь эхо… Я решил, что свой плюс в графу «внимательность» наш впередсмотрящий заработал, и пора внести ясность.

– Не надо шуметь, – сказал я. – Это Лёха, человек-сухофрукт. Он сидит здесь очень давно и совершенно безобиден. Надо с ним поздороваться… Традиция такая. Чтобы путь был удачным.

Лучи нескольких фонарей осветили каверну. Там действительно сидел человек. Мужчина. И он действительно вытянул ноги в сторону туннеля… А потом – ноги протянул. Умер.

2

В свете фонарей Ильза и майор внимательно разглядывали мертвеца. Остальные члены нашей группы любопытства к нему не проявили.

Мертвец казался высохшей много лет назад мумией. Или много десятилетий назад, или много веков…

Куртка с откинутым назад капюшоном, голова не покрыта. Виден стоячий воротник свитера грубой вязки. Рукав куртки разодран от локтя до обшлага, наружу торчат волокна утеплителя, а рядом с рукой…

Рядом со скрюченными по-птичьи пальцами лежал фонарь. Большой, с широким рефлектором. Не работающий – сколько ни терзай выключатель, лампочка даже не затеплится, проверено.

– Привет, Лёха! – сказал я, похлопав по плечу мертвеца. – Пожелай нам доброй дороги!

От легонького похлопывания мертвец завалился набок легко, словно манекен, сделанный из папье-маше, но я успел подхватить тело.

Весило оно килограммов двадцать, а то и менее, и, похоже, ни грамма влаги в нем не осталось. Казалось, поднеси спичку – вспыхнет и тут же сгорит синим пламенем без остатка.

Однако естественная мумификация к произошедшему с Лёхой отношения не имела.

Случалось мне видеть мумии, получившиеся естественным образом, и на снимках, и вживую… хм, не вживую, конечно же… в общем, в реальности видел, в подземной усыпальнице одного из монастырей. Те монахи, лежавшие на многоярусных полках, мало походили на здешнего мертвеца. И на себя прежних, живых, – мало. Никакого портретного сходства…

Здесь же иное дело… Черты иссохшего лица опознать мы не могли, разумеется, можно было лишь приблизительно определить возраст – молодой, не старше двадцати пяти, – но вот родственники и знакомые наверняка бы опознали… При естественной мумификации верхние ткани лица будут обезвоживаться первыми и изменят структуру, пока внутренние еще останутся сырыми… Здесь же как будто все произошло мгновенно.

Кроме фонаря, никакого иного движимого имущества рядом с мертвым не было. Или бродил он по подземелью налегке, или кто-то тут успел поживиться до того, как Лёха и его гробница стали элементами диггерского культа…

3

Наш подземный маршрут продолжался, и был он не сложным – все тот же туннель, но на туннель он походил все меньше и меньше. Изменения были относительно недавними: над подземным сооружением тоже поработал Прорыв, и часть «императорской дороги» вздулась пузырем, исполинской подземной каверной.

Если раньше каменная облицовка была разрушена местами, то сейчас, наоборот, лишь отдельные редкие участки стен сохранили прежний вид, а на своде не осталось ни единого камня.

Затем кладка и вовсе исчезла, а туннель начал расширяться, расти и вширь, и вверх, и вскоре мы шли по настоящей пещере, хотя достаточно ровные стены и свод наводили на мысль об искусственном происхождении – казалось, что здесь когда-то прокопали туннель метро, а потом метростроевцы вдруг резко передумали и эвакуировались, прихватив и технику, и поддерживающие свод тюбинги. По крайней мере размер пещеры дозволял уже двигаться не на повозке, запряженной цугом: можно было проложить здесь рельсы и пустить электрички… А еще она, пещера, постоянно вела под уклон.

Время от времени попадались боковые отнорки, меньшего диаметра, но я их игнорировал. Торопился добраться до одного подходящего для ночевки местечка до того, как отряд вымотается.

Произошло это почти одновременно. Ильза все чаще спотыкалась, майор все чаще поглядывал на часы – на механические, разумеется, электронные или кварцевые давно бы отказали, прекратили показывать время. И даже Чеширский двигался не так споро, как раньше. Лишь «космонавты» двигались, как не нуждающиеся в отдыхе механизмы.

Потом стены вовсе раздались вширь, свод тоже стал выше, и наш отряд очутился в обширном зале.

– Ну, ни хрена себя… – изумленно сказал майор.

– Они что, целую деревню крепостных переселили под землю? – не менее изумленно произнесла Ильза.

И даже Чеширский вопреки обыкновению издал невнятный изумленный звук…

Они увидели Деревню Теней.

Разумеется, никакого отношения ко времени постройки «метро» она не имела. Сборище небольших домиков – одни были совсем крохотные, немногим превышающие размером собачьи будки, другие чуть побольше, но тоже невелики.

Никакого единства архитектурного стиля, полный разнобой: стены чем только не обшиты: и доской-горбылем, и рубероидом, и небольшими листами фанеры, разного размера и кое-как состыкованными, наверняка крышками, донцами и стенками разбитых ящиков. С кровлями та же картина: фасоны самые разные, но материл везде дрянной, бросовый…