Последний переход

Лес.

Коротенькая мысль: чего нам ждать от незнакомого Сергея?.. Но тут же пропала эта мысль: самым краем глаза, слева Егор даже не увидал, а угадал скользнувшую по земле тень.

– Пашка! – завопил он. – Тень!

– Вижу! – хрипло рявкнул тот.

Тропинка крутанула влево.

Егор обернулся. Ноги побежали осторожно, заплетая одна за другую.

– Тени, – сбивчиво выдохнул он. – Вон они!

Лес не молчал. Засвистал, застонал над головами ветер, что-то зловеще дикое почудилось в его вое. Недобро принял лес трех этих человек… а тени?.. Да! Вот они. Никуда не делись.

В дальних зарослях перемещалось, стлалось по земле нечто. Оно текло там гладко и бесшумно, почти призрачно – сквозь кроны елей и подлесок, и не было для него никаких преград.

– Парни, – задыхаясь, сказал Аркадий. – Что-то здесь не так.

– Да?! – язвительно произнес Пашка. – Да что вы говорите!

– Тропа уводит, – объяснил Аркадий. – Влево. Я понял. По кругу мотаем.

Павел умолк. И все трое стояли молча. Уже никуда не бежали.

Лес потемнел. Он понизу налился полумраком, да не просто так, а эта полутьма заметно обтекала ребят с флангов – слева, справа, змеилась, струилась чуждая, враждебная сущность.

Ну вот оно, пришло.

– Так, – сказал Забелин очень ровным тоном. – Главное – не ссать.

Он полез в куртку, вынул пистолет. «Макар».

Так вот что Пашка таил ото всех!.. Оружие. Но никто этому не удивился.

Павел передернул затвор.

– В белый свет стрелять будешь? – хмуро спросил Егор.

– В черную тьму, – был ответ.

Сумрак изменился. Он стал быстрее. Теперь словно грязная жижа текла с трех сторон, полукругом – и что с этим делать, не знал никто.

Кроме Павла. Он, бывший офицер, психологию боя знал твердо.

– Не бздеть! – чуть изменил он свой приказ. – Давай…

И не успел. Да и не надо.

От низкого потока тьмы вдруг явно отделился клуб размером с крупного пса. Он легко помчался к людям, как перекати-поле, вмиг вытянулся в длину, передняя часть стала как бы утончаться, дымные струи протянулись вниз… с какой-то жуткой ясностью Егор понял, что это обретает форму зверя.

Волка! В грязной мути сверкнули злобой глаза, блеснули зубы. С быстротой бреда муть сгустилась, превратилась в шерсть, оскал пасти, глухой свирепый рык…

Тварь мчалась прямо на людей. Странным был её бег, волки и собаки движутся не так.

Павел вскинул пистолет.

Выстрел!

Череп твари брызнул клочьями гадкой плоти. Рев захлебнулся. Зверь грохнулся с каким-то костяным лязгом, кубарем перевернулся пару раз и распластался мертвым. Затем медленно стал таять, как льдинка под ярким солнцем.

– Вот так! – сказал Павел.

Но от тумана так же быстро и бредово отделились и помчались на них еще два клубящихся шара. Забелин поспешил дважды шарахнуть по ним – в один попал, в другой нет, но и сквозь первый пуля пролетела, лишь слегка колыхнув его. Шар на лету встряхнулся и продолжал мчаться, неотвратимо обретая звериные черты…

– Т-твою мать!

Этот отчаянный Пашкин возглас был совершенно понятен. Пять патронов в магазине – и два монстра. И сколько их там ещё вырвется из тьмы!..

Ни одного не вырвалось.

Выстрел ударил сзади. И тут же второй. И обе твари, уже почти превратившиеся в жутких монстров, кувырком полетели наземь.

А та мгла – она спешно поползла назад.

Княженцев изумленно обернулся.

На тропке стоял высокий мужчина в зеленой форменной куртке лесника. В руках его – стволом вниз – был армейский карабин.

– Добро пожаловать в наш дивный новый мир, – негромко молвил лесник.

Что-то необыкновенно располагающее было во всем облике этого человека: рослого, подтянутого – не мундир ведь кавалергарда был на нем, а все равно казалась его униформа щеголеватой, ловко сидящей на стройной плечистой фигуре.

И немолод он был – заметно. Густые, чуть волнистые волосы с проседью, седые пряди и в усах, и в окладистой бороде. В общем – лет под пятьдесят.

– Здравствуйте, – сказал за всех Аркадий.

– Мое почтение, – лесник улыбнулся. – Напугались?

И голос приятный: баритон с учтивыми модуляциями, выдающими воспитанного человека.

– Не успели. – Пашка щелкнул предохранителем «макара». – Хотя картинка – мама, не горюй…

Мрак пропал. Словно и не было его, исчез совсем. Оставил трех мертвых, истаивающих чудищ и исчез.

Лесник смотрел привычным взглядом, разве что давняя, давняя усталость оставила свой отпечаток на его лице, если б всмотреться повнимательнее… Но нашим парням было не до внимательных всматриваний. И даже не до невнимательных.

– Ну и, – Егор взглянул строго, как старый педагог, – что бы это значило?

– Это значит, что вы, ребята, чем-то очень приглянулись нашей точке. Взволновали ее.

– Как Ромео Джульетту… – проворчал Павел. – Ну-ка, пойду, гляну, что это за уроды, пока они совсем не растворились.

– Точка, вы сказали? – переспросил Егор.

– Ну или зона, как угодно.

– Она охотится за нами, – вдруг молвил Аркадий.

– Похоже на то. – Лесник посмотрел с интересом: – А вы, простите?..

– Да, – твердо сказал Кауфман. – Теперь мне ясно. Я еще вчера, когда увидел… а сейчас все, уверен.

– В чем уверен? – выпучился Княженцев.

– Эй! – крикнул Павел. – Гляньте-ка!

Он стоял, нагнувшись над трупом застреленного им существа, стволом пистолета брезгливо раздвигал шерсть на боку.

Ребята подошли.

– Смотрите, – повторил Павел и ткнул стволом в труп. Звук стучащий, костяной.

Пуля снесла полчерепа твари, и мякоть разлетелась по земле. И была это какая-то слизь не слизь, мозги не мозги… гадость, сукровица. А морда – то, что от нее осталось – не то волка, не то вепря, не то крысы, что-то среднее меж ними.

Отвратительное рыло – волк вообще-то зверь красивый, а от этой хари так и продирало омерзением.

Пашка стучал пистолетом вот зачем: он обнаружил диковинное. Под неопрятной шерстью тело твари было покрыто множеством роговых пластин, примерно как у броненосца. Пучки же шерсти – не серой, а скорее, какой-то грязно-ржавой – росли неровно и безобразно из-под этих пластин, в местах сочленений. И всё это как бы растворялось медленно, теряло форму, постепенно исчезая в никуда…