Топливо (СИ)

Эр приник к иллюминатору. Он видел, что Дэла действительно не убили. Только скрутили так, что сопротивляться было бы бессмысленно. И ему показалось, что Дэл приподнял залитое кровью лицо к небу и улыбнулся. Когда-нибудь увидимся…

Потом киборги уволокли его в башню, а площадка перед ней вскорости растворилась в неоновой полумгле города и пелене ливня.

— Куда ты меня везешь? — глухо пробормотал Эр.

— Подальше от города. Какая разница? — огрызнулся киборг.

— Кто ты такой? Почему ты меня спас? — Эр оглянулся на него, — И почему же тогда не помог Дэлу?

— Какая разница… — прорычал тот, чуть наклоняя штурвал и глядя перед собой стеклянным взглядом.

Некоторое время было слышно лишь мерное гудение широких лопастей. Потом киборг буркнул:

— Так. Сейчас ты будешь прыгать. Я немного снижусь.

Эр глянул в иллюминатор.

— Слушай, тут равнина, приземлиться можно где угодно!

— Я сказал, будешь прыгать! — рявкнул киборг, чуть оглянувшись.

Эр взволнованно смотрел на него.

— Если я приземлюсь, то не смогу…

Щека киборга дернулась, словно сведенная судорогой. Он стиснул челюсти и слегка наклонился вперед, с силой вцепившись в штурвал. Эр видел, как побелели костяшки его пальцев.

— Эй… Что ты задумал?

— Послать к чертям собачьим эту гребаную программу… — киборг улыбнулся, дико сверкнув глазами. И Эр понял.

Стабилизаторы были причиной того, что солдаты не были способны даже застрелиться после смерти своего хозяина. Ха. «Стабилизация психики». Невозможность добровольно свести счеты с жизнью. Даже если сильно захотеть, то уйти из жизни все равно не получится — недостаточно преодолеть собственный фальшивый страх перед самоубийством. Нужно в прямом смысле бороться с собой.

Но почему этот киборг хочет погибнуть?

— Слушай… — Эр осторожно двинулся было в его сторону, но тот процедил, едва размыкая сведенные судорогой челюсти:

— Мать твою, не смей подыхать вместе со мной! Вы же, черт побери, любите друг друга! А это уже достаточный повод для того, чтобы жить!

Эр приоткрыл рот, решительно ничего не понимая.

Вертолет ухнул вниз. Эр быстрее, чем успел сообразить что-либо, бросился к люку.

Удар о землю был ошеломляющим и болезненным. Казалось, все внутренние органы подпрыгнули и едва не сорвались со своих привычных мест. Неуклюже поднявшись, Эр бросился бегом куда глаза глядят. Вертолет стремительно падал, повернувшись почти вертикально хвостом вверх.

Бехард чувствовал, что от напряжения височные вены готовы лопнуть. Проклятая программа истошно терзала его подсознание, наполняя до краев страхом смерти. Кричала о том, чтобы он немедленно выровнял штурвал или тоже выпрыгнул из вертолета. Что угодно. Но выжить-выжить-выжить! Спасибо Кукольнику. Избавляя от топливной зависимости, он немного перестраивал чертовы стабилизаторы, и они не имели больше былой власти над волей киборга. Но программа «анти-суицид» никуда не исчезала. Нужно лишь осознать, что это не твое собственное решение, а всего лишь программа. И захотеть умереть. Действительно захотеть. По-настоящему. Очень сильно. Бехард усилием воли выкинул все мысли из головы, заставляя себя помнить лишь черные волосы Велиара, которые он грубо схватил в пятерню, и широко раскрытые темные глаза, глядящие на него с непониманием и ужасом, и окровавленные приоткрытые губы. Губы, которые он целовал с непозволительной, с невозможной для безжалостного убийцы нежностью.

Теперь слишком поздно. Машина с гулом закружилась вокруг своей оси, очерчивая в воздухе круги хвостом. Бехард оскалился в безумной улыбке и заорал:

— Ну, Кукольник, съел, ублюдок?!!

А потом, казалось, само солнце поглотило его.

Эр дернулся, пригнувшись, и рухнул на землю, немного оглушенный взрывом — вертолет разбился едва ли не в нескольких шагах от него.

Киборг тяжко попытался подняться, но в глазах стремительно потемнело, и шершавая почва уткнулась в щеку.

В голове плавали тени. Было пусто, тихо и прохладно. Гулко колотилось сердце где-то в глубине. Эр не знал, сколько времени он уже лежит вот так лицом вниз в сухой степи. Может быть, уже минули сутки.

На краю сознания послышались чужие голоса.

— Опа! Иди сюда! Смотри, чего тут у нас!

— Хм. Подумать только! Кого я вижу! Ну ладно, дорогуша, забрось его на байк и сваливаем отсюда…

Эр не думал ни о чем. Он не хотел сбрасывать оковы полуобморочного состояния. И не хотел ничего понимать. Но глаза приоткрылись словно против его воли.

Далеко вверху — хмурое темное небо. Чуть ближе — чье-то лицо, наполовину скрытое капюшоном. Эр различил черную вертикальную полоску на нижней губе и поблескивание ярко-зеленого огонька в тени капюшона. Незнакомец взглянул на него и ласково улыбнулся. Ласково — насколько позволяло полумеханическое лицо.

— О. Очнулся. Потерпи, дорогуша. Скоро будем дома, — проговорил Блисаргон и, продолжая вести байк, похлопал Эра по плечу своей механической рукой.

Мастер Шакс видел на мониторах, что в камере переноса творится что-то странное. Дэл. Дэл просто взбесился! Но зачем он пытался убить Велиара? Если предположить, что уволенный киборг попросту хотел отомстить, то почему не своему бывшему хозяину? Мастер послал разобраться с Дэлом нескольких своих солдат. Но так и не увидел на мониторах, как они вошли в камеру. Тем временем на мониторах разворачивалось совсем уж странное действо. В камере появился Кукольник. Потом Велиар бросился бежать. Бехард, его любовник- киборг, рванулся следом, а через некоторое время за ними последовал и Кукольник. И вернулся в камеру с Велиаром на руках. Мастер Шакс судорожно вздохнул. Велиар был весь в крови и не подавал признаков жизни. Его горло было покрыто ровными темными полосами страшных ран.

— Святые небеса! Да что же это?… — горестно простонал Мастер Шакс, схватив из ящика стола свой пистолет и бросившись из операторской рубки вниз, в камеру. Что он поделает против Бехарда и Кукольника? Но он не задумывался. Черт побери, делать надо хоть что-нибудь!

В коридоре перед камерой на полу валялось несколько мертвых охранников. Мастер Шакс старался не смотреть на кровавое месиво, в которое превратились их лица.

Когда он ворвался в камеру, в ней уже никого не было. Мастер Шакс позвал Принца несколько раз. Никакого ответа. Только гул вентилятора и сильный сквозняк из пролома в стене. Мастер осторожно высунулся и посмотрел по сторонам. Недалеко от пролома — кровавые потеки на стене.

Шакс сглотнул и совсем уж было собрался убраться отсюда восвояси, как вдруг отчетливо ощутил кисло-горький, липкий запах, доносящийся из конца коридора, где был расположен вентилятор. Мастер Шакс сделал несколько шагов в ту сторону. Преодолевая внезапно появившийся страх, ускорил шаги и вот уже бежал, шумно дыша и чувствуя, что сердце сжимается от чего-то ледяного, плохого, болезненного. Запах как будто знакомый.

Кайна он увидел сразу. Молодая химера пыталась приподняться, рычала и поскуливала, падала, ползая в луже собственной крови.

Мастер выронил пистолет, бросился к своему «домашнему любимцу», приподнял его, осторожно поддерживая под лопатки. Кайн часто-часто и поверхностно дышал, со свистом, с розовой пеной на губах. Смотрел перепугано и одновременно с этим злобно. Злился сам на себя — что не может подняться и отомстить обидчикам. Больно. Больно. Не дышится.

Мастер Шакс закусил губу. Жалость сжала горло. Он любил эту химеру, которую создал своими собственными руками и вырастил. Кто его так? За что?

Кайн вздрогнул пару раз, всхрапнул, неловко сглотнув кровь, и вытянулся. Зрачки его сузились в продольную нитку. Мастер Шакс всхлипнул. Осторожно обнял мертвую химеру, погладил по черным спутанным лохмам. Было плохо. Ужасно плохо. Непонятно, что происходит. Почему все погибают?

Почему погибают все те, кто что-то значил?

За спиной — мягкие неслышные шаги. Мастер вздрогнул и обернулся.

— Акер, — проговорил он, разглядев подошедшего, — Кайн… Кайна убили…