Кубанская конфедерация. Пенталогия (СИ)

Прежде, чем бой окончательно затих, прошло еще минут двадцать, и только когда последние самцы головной ордынской колонны перебираются через брод, я приказываю прекратить стрельбу. Все затихает, и командиры групп докладывают о потерях, которые у нас все же имеются. Трое воинов погибли в этой битве и еще семнадцать получили ранения, слишком сильна была горячка боя и некоторые, особенно бойцы из последнего пополнения, поддались ей, подставились под ответные выстрелы дикарей и получили свое.

Нами одержана очередная победа. Но расслабляться не стоит. Мы выиграли это сражение только благодаря тому, что находились в засаде, подготовили поле боя и сразу выбили лидеров. Дикари потеряли несколько тысяч убитыми и ранеными, и в панике отступили. Однако сколько они будут бежать? Неизвестно, но я знаю, что как только они остановятся, то выделят из своей среды новых вождей, которые, скорее всего, снова начнут продвижение к океану. А ведь помимо этой орды имеются еще две такие же, и они будут идти к цели до тех пор, пока не потеряют семьдесятвосемьдесят процентов всех своих людей. Только тогда они окончательно отступят, но не надолго, а лишь до той поры, пока не вольются в другую орду, или пока не восстановят свою численность, что при их скорости размножения займет десятьпятнадцать лет.

Впрочем, все это будет потом, а пока надо чистить поле боя, собирать более или менее нормальные трофеи, и уходить отсюда. Впереди еще много ожесточенных схваток, и на то чтобы погонять разбитых и ошалевших от крови и потерь «зверьков» времени нет. Я снимаю с портупеи рацию и командую:

– Внимание! Это Мечник! Рота Серого начинает зачистку дороги! Группам Руса, Ярика и Нестера держать переправу! Группе Колыча перейти на левый берег! Минометчики начинайте собираться! Диего Миронеса ко мне! Через час отходим! Работаем!

Рядом со мной появляется Лихой и, заглянув в глаза пса, я прошу его переправиться вслед за дикарями и до наступления ночи проследить за ними. Пес понимает меня и исчезает в зарослях, а я встаю и с автоматом наизготовку, по залитым кровью развороченным и перепаханным взрывами откосам, стараясь не поскользнуться, спускаюсь вниз.

Здесь ко мне пристраиваются воины охраны и Диего Миронес. Все вместе мы ходим между трупов, и ищем главарей орды, вблизи которых всегда идут грузчики с их имуществом. И вскоре они находятся. Вожаки лежат под телами своих боевиков, которые прикрывали их от выстрелов сверху. Разведчики начинают потрошить валяющиеся повсюду рюкзаки, и мне хорошо слышны их подначки и шуточки:

– Эй, братва! – выкрикивает один. – Осторожней, на телах «зверьков» вши и блохи! Не подцепите чего, а то жены и подруги не поверят, что мы воевали! Ведь, наверняка, скажут, что с дикарками сексом занимались!

– Сам осторожней будь, на тебя уже запрыгнули! Гляди, по горке три твари ползут!

– Ага, зарраза! Да еще и жирные такие!

– Это нормально, для дикарей откормленные вши как НЗ. Поворошил шкуру, наловил три десятка, захавал и порядок, на полдня калорий хватает.

– Брешешь…

– Истинная правда.

И все это происходит, в то время когда вокруг тысячи мертвецов с разорванными и посеченными телами. При этом запах на дороге стоит такой, что у многих желудки выворачивает, дикий коктейль из сырой шерсти, дерьма, крови и паленой кожи. Брррр! Мерзость! И если бы сейчас ктото из гражданского персонала форта посмотрел на нас со стороны, и он увидел бы улыбающихся разведчиков, скорее всего, подумал бы о том, что мы кровавые маньяки, для которых убийство в радость. Но это не так, просто именно через смех и шутки воины сбрасывают нервное напряжение боя, а без этого начинаешь всматриваться в лица погибших и о всякой ненужной чепухе думать.

– Вот это да! – восклицает один из разведчиков.

Я подхожу ближе и вижу, что в рюкзаке одного из грузчиков, который сопровождал шамана, обнаружились тубусы, и в них лежат картины, по виду, очень древние холсты. В живописи, я ничего не понимаю, но на тубусах надписи с именами великих испанских мастеров: Веласкес, Эль Греко и Франсиско Гойя, и мне совершенно ясно, что если картины, найденные в поклаже шамана дикарей, подлинные, то это действительно великая ценность. И хотя сейчас эти шедевры почти ничего не стоят, в будущем, если цивилизация возродится, они снова станут стоить огромных денег и смогут радовать людей.

Все бойцы, кто вокруг меня, собираются вместе, и мы смотрим на развернутое полотно, изображающее воина в сияющих доспехах и при шпаге, попирающего голову убитого противника. Да уж, прошли века, а мало что изменилось. Мы вон, тоже трупаки ногами попираем, но с нас картин пока рисовать некому, хотя, кто знает, глядишь, еще напишут.

– Берегись! Сзади!

Благоговейную тишину любования шедевром, разрывает крик одного из сержантов, метрах в тридцати от нас, и первая моя реакция, рывок в сторону, развернуться и встретить противника огнем из «абакана». Остальные воины хотят поступить точно так же. Но мы не успеваем этого сделать, так как из лощины, где отряд сидел в засаде, раздался одиночный выстрел снайпера, и опасность устраняется без нашего вмешательства.

Оказалось, что изпод мертвецов выполз один из уцелевших самцов, крупный косматый мужик, и в его руке была армейская автоматическая винтовка «CETME» с полным рожком патронов. Тото бы он нас проредил, если бы его не свалили, трехчетырех точно потеряли бы. Не зачет! И понимая, что не только разведчики с телохранителями виноваты, я тоже бдительность утратил, командую:

– Осторожней! Всем быть начеку! Смотреть под ноги! Продолжаем!

Воины двигаются дальше между телами, вспарывают мешки и баулы, перебирают добычу, которая пакуется в наши рюкзаки, и это продолжается до тех пор, пока не находится еще один выживший. Прямо под телом главного вождя орды, того самого здоровяка в синем камуфляже, с дурацким именем Зуз или Муз, чтото такое, была обнаружена молодая черноволосая девушка, которая выглядела очень неказисто. Рваное серое платье из шерсти. На груди какието бусы из стекляшек и раковин. На лице ссадины, порезы и синяки. Волосы давно не мылись и покрылись колтунами. Она вся запачкана кровью, а взгляд мутный и, в общем, девушка имела вид самой обычной дикарской самки. Наверное, любимая жена вождя, решаю я, бесполезное животное, которое уже никогда не станет нормальным человеком. Однако девушка начинает быстробыстро чтото говорить поиспански, к ней подскакивают парни из Мелиды, и выясняется, что они ее знают, а один из них, так вообще, двоюродным братом оказался. И вроде бы, ситуация ясна, Марию Самора, так звали девушку, надо забрать с собой. Но по лицам людей из бывшего Мелидского анклава, которые смотрят на нее с ярко выраженным недоумением, я понимаю, что не все так просто.

Свистом, подозвав к себе Диего Миронеса, я киваю на группу испанцев, которые, ожесточенно жестикулируют и переходят на ругань, и спрашиваю его:

– Диего, о чем они говорят? Откуда такая экспрессия? Вроде бы, они радоваться все должны?

– Девчонка с ума сошла, – отвечает хмурый Миронес. – После падения Мелиды ее захватили в плен. Она понравилась вождю, и тот сделал ее своей единственной женой, а всех своих самок раздал друзьям. В общем, у них вроде как любовь случилась, и Мария превратилась из нормальной девушки, в дикарку, которая уже неоднократно человеческой плотью питалась. Теперь она проклинает всех нас. Тварь! Как так человек переменился, не понимаю.

– В жизни всякое случается, Диего. Мелида пала год назад, и за это время почти из любого разумного существа, можно животное вылепить, особенно, из молоденькой одинокой девушки, которая очень хочет жить, и сильно напугана.

Пока мы разговаривали, Мария схватила с пояса убитого вождя неоварваров пистолет, и хотела выстрелить в своих соотечественников, но не сняла его с предохранителя, и только тупо жала на спуск. Оружие у нее, естественно отобрали, саму бесноватую девку связали ремнями, и один из испанцев, повернувшись ко мне, чтото сказал. Диего сразу же перевел: