Несущий Ночь

Пазаниус поднял кожаные ножны, лежавшие подле койки, и сжал обвитый проволокой эфес оружия. Он вытянул заржавленный меч из ножен и поднёс его поближе к свече.

Рассматривая клинок, Уриэль и Пазаниус обменялись изумлёнными взглядами. По контуру он испускал слабое голубоватое сияние, смутно озарившее комнату. Сами же лезвия клинка оставались серебристыми, так как скрытая в сердце меча пульсирующая вена неестественно коричневого цвета конвульсивно вибрировала — жизнь по капле покидала клинок. Бесформенные пятна черноты постепенно заполняли прозрачный металл, и Уриэль видел, как они медленно распространялись по всему клинку. Он прошёлся перчаткой по плоскости меча, и на пол посыпались хлопья мёртвого металла.

— Гедрик, что происходит с мечом?

— Он умирает. Беловолосый и человек машины пришли и убили Металлический холм, и теперь весь он умирает. Они убили Маэрен и Руари. — Бесцветные глаза Гедрика наполнились слезами. — Я не понимаю за что, мы бы поделились с ними.

— Беловолосый? Он пришёл с человеком машины?

— Да. С человеком машины, священником машин.

Уриэль и Пазаниус, не сговариваясь, пришли к одному и тому же заключению. Священник машин — это могло означать только одно. Но служитель Бога-Машины, техножрец Адептус Механикус, работающий с ксеносами? Сама мысль об этом казалась абсурдной.

— Не может быть, чтобы он имел в виду именно это… — начал Пазаниус.

— Нет, конечно нет, — согласился Уриэль. — Гедрик, я думаю, ты мог ошибиться.

— Нет! — прохрипел Гедрик, слабо качая головой на заляпанной кровью подушке. — Ангел, которому ты служишь, велел мне передать эти слова. Смерть Миров и Несущий Ночь ожидают возрождения в этой галактике. Появится один из них или никто — выбор в твоих руках.

— Что это значит? Сказал тебе… Ангел… Что это всё значит? Прошу тебя, Гедрик, ответь!

Гедрик глубоко вздохнул, и вздох этот застыл в его горле. Голова несчастного безвольно откинулась назад. Юноша прошептал:

— Пожалуйста, приведите священника. Я хочу исповедаться…

Уриэль кивнул и произнёс:

— Сержант Пазаниус, приведите капеллана Клозеля, слуга Императора ждёт его помощи.

Сержант поклонился и вышел из комнаты, в которой поселилась смерть, а Уриэль присел на край постели рядом с умирающим. У него кружилась голова при мысли о техножреце, работающем на эльдаров. Кто мог бы представить себе такое? А Смерть Миров, Несущий Ночь… Кто они?

Заслышав в коридоре тяжёлые шаги капеллана Клозеля, Уриэль повернулся и встретился взглядом с покрытым боевыми шрамами воином-священником.

— Он достойно служил Императору, брат капеллан. Выслушай его исповедь. Я подожду тебя снаружи.

— Будет сделано, мой капитан.

Уриэль взглянул на смертную маску из повязок, в которую превратилось лицо юноши, и, встав по стойке «смирно», ударил кулаком по нагрудной пластине силового доспеха:

— Гедрик из Плёса Мортена, я отдаю честь твоей отваге. Да пребудет с тобой Император.

Уриэль повернулся, нырнул в дверной проём и покинул здание.

Пазаниус и тридцать воинов-Ультрамаринов ожидали его в центре поселения. Вдали за домами Уриэль увидел приземистый корпус их шаттла. Группы перепуганных горожан наблюдали за ними с окраины Плёса Мортена.

Подхватив свой болтер, Пазаниус легко закинул его за спину и подошёл к капитану.

— Мы готовы к отправлению, капитан, ждём только твоего приказа.

— Очень хорошо, сержант.

— Могу я задать вам вопрос, капитан?

— Конечно, Пазаниус.

— Ты ему поверил? Насчёт ангела?…

Уриэль не сразу ответил старому другу. Он посмотрел на горы, окружающие городок, — те вздымались к облакам, перед их величием все достижения человечества казались смешными и незначительными. Говорят, что жизнь человека словно искра во мгле и что к тому времени, как её заметят, она уже исчезает, уступив место более ярким и многочисленным искрам.

Уриэль не желал с этим соглашаться. Были такие мужчины и женщины, которые яркими кострами разгоняли тьму, которые стойко и с достоинством держались в невообразимой безбрежности Вселенной. То, что они, как и свойственно людям, в конце концов умирали, уже не имело значения.

То, что они держались и как они держались, — вот что имело значение.

— Поверил ли я ему? — переспросил Уриэль. — Да. Не знаю почему, но поверил.

— Ещё одно чувство? — простонал Пазаниус.

— Да.

— А что он имел в виду, как ты думаешь? Смерть Миров и Несущий Ночь? Не знаю, как тебе, а мне лично все это не нравится. Все эти штучки не сулят грядущему ничего хорошего.

— Кто знает, друг мой, кто знает… Возможно, эксперт Барзано сможет пролить свет на эти вещи, когда мы вернёмся на Павонис.

— Возможно, — недовольно проворчал Пазаниус.

— Барзано тебе не нравится?

— Не моё это дело — критиковать эксперта Администратума, — холодно ответил Пазаниус. — Но он не похож ни на одного из бюрократов, которых я когда-либо встречал.

Капеллан Клозель в чёрных доспехах вышел из маленького городского лазарета и присоединился к капитану Четвёртого подразделения:

— Всё закончилось, мой капитан. Его душа теперь с Императором.

— Благодарю, капеллан.

Клозель поклонился Вентрису и занял место среди остальных воинов.

— Каковы будут распоряжения, капитан? — сменил тему Пазаниус.

Бросив взгляд на лазарет, Уриэль ответил:

— Заберите парня, сержант. Мы отправляемся в Плёс Мортена и с почестями похороним его на родине.

— Я всё ещё не могу в это поверить, Казимир. Она должна была пробкой вылететь оттуда, а я — сидеть во дворце на её месте. — Злость переполняла Вендаре Талуна. — Все эти годы переговоров с меньшими картелями, все — псу под хвост!

Казимир де Валтос протянул своему приятелю — главе картеля — хрустальный стакан с ускаваром и опустился в кресло напротив него. Друзья сидели в обшитой деревянными панелями гостиной имения де Валтоса в Оусен Хиллз. Талун принял из рук де Валтоса стакан, не отрывая взгляда от ревущего пламени в мраморном камине.

— Она скоро уйдёт, Вендаре. Она не может держаться вечно.

— Эта сука должна была уйти сейчас! — проревел Талун, швырнув свой стакан в камин, и тот со звоном разлетелся на мелкие осколки. — Да проклянёт её душу Император! Мы были так близки к цели. Что же нужно, чтобы избавиться от неё? Все меньшие картели были у нас в кармане, и даже без этого мудозвона Аброгаса у нас было явное большинство.

— Что ж, если она не уйдёт сама, ей можно помочь, — предложил де Валтос.

— Как? О чём ты говоришь?! Мы затеяли это чёртово голосование, но этот проклятый Барзано выбил у нас почву из-под ног. Будь он проклят, но сам-то я хорош, думал, что он пустоголовый тупица, как и все эти люди из центра.

— Эксперт — это не проблема.

— В самом деле?

— Конечно. Если он станет доставлять слишком много неприятностей, мы в любой момент сможем от него избавиться.

— Не глупи, Казимир. Ты не можешь просто так убить Имперского эксперта.

— А почему бы и нет? Он что, сделан не из мяса и костей, а из стали?

— Ты это серьёзно?

— Серьёзнее не бывает, — заверил Талуна де Валтос. — И в любом случае кто его хватится? Он всего лишь один из миллионов чиновников.

— В Империуме, может, и не хватятся, а вот у того капитана Ультрамаринов, возможно, найдётся что сказать по поводу его исчезновения.

— Да не думай ты о нём, дорогой Талун.

— И всё же я не совсем уверен, Казимир, что это правильное решение.

— Неужели это решение чем-то хуже того, что мы планировали для картеля Шонаи? Твои танки, так же как мои пушки, ожидают в горах, Вендаре.

— Это совсем другое дело, Казимир. Это мы делали во имя блага Павониса.

Де Валтос рассмеялся глухим, скрежещущим смехом. Странный это был смех: не было в нём никакого веселья.

— Перестань строить из себя целку, Вендаре Талун. По крайней мере не передо мной. Я слишком много знаю о твоих делах. Да и у твоего сына-идиота, кстати, слишком длинный язык, а у его будущей жёнушки — и того хуже. И она треплет им не в тех местах и не при тех людях.