Беспамятный

— Понимаете ли, у нас на данный момент этот закуток не предназначен для бесед заключенных с адвокатами… — начал было майор, но был грубо прерван.

— То есть моего доверителя вы сунули в абы какую каморку? Процессуальный, статья семьдесят четыре, в пункте «г». Майор, а вам погоны не жмут? Вы тут со всеми так обращаетесь? Вы что, не знали, кого задерживаете?

— Знали, господин полковник! Бывшего капитана жандармерии, по обвинению в дезертирстве и шпионаже! — браво рявкнул Бурносов, чем подписал себе приговор в глазах полковника Дергачева.

— То есть одновременно на двести восемьдесят четвертую часть-раз и двести восемьдесят пятую уголовного? Знаете, майор, — прищурился Алексей Алексеевич, — вы уже себе наговорили на статью триста три, часть два пункт «б», служебное несоответствие. Где материал обвинения? Где постановление о вынесении государственного обвинения? Где, я вас спрашиваю?!

— Так ведь нет еще государственного, — изумился майор.

— А какое есть? Частное? Та-ак, нарушение Процессуального, статья десятая, часть третья. Это какое-то прямо новое слово в юриспруденции! Вы тут все с ума посходили? Кто в этом бардаке старший? Сюда его, бегом! И дверь за собой закройте, а то потом еще будете орать, что мы сбежать пытались! — полковник уже не говорил, он кричал, выделяя ключевые слова голосом, словно припечатывая.

За майором закрылась дверь, и Алексей Алексеевич повернулся ко мне.

— Игорь, ты идиот. Но я повторяюсь, да. Итак, под каким именем тебя задержали?

— Они в курсе, что «Ската» вел капитан Рикардо Альтез, гражданин планеты Форже, Евросоюз.

— Отлично. Какие еще айди у тебя с собой были?

— Родное, и больше никаких. Остальное на борту корабля.

— Кстати, постановления об обыске они так и не получили. Идиоты. Ладно, сейчас будем разбираться. Пока заткнись и сиди на жопе ровно, и чтоб ни звука.

— Да понял я, не первый день замужем, — фыркнул я, стараясь хотя бы немного успокоить Дергачева, а то во взвинченном состоянии он даже мне был не особо по нутру.

Минуты три мы простояли молча. А через три минуты опять открылась дверь, и на пороге с Бурносовым соседствовал какой-то угрюмый каперанг. Майор внутрь входить не стал, а вот каперанг сделал три шага вперед, остановился вплотную перед Дергачевым и нервно козырнул.

— Капитан первого ранга Весьев, Жандармский Корпус Флота. С кем имею честь?

— Полковник Дергачев, Корпус, начальник Управления Двадцать Два, если доводилось.

— Доводилось. Здравия желаю, — и каперанг протянул полковнику руку для пожатия. Алексей Алексеевич ответил, и на пару секунд воцарилась тишина, два мастодонта сверлили друг друга взглядами.

— Так вот, господин каперанг, вы не могли бы мне прояснить, что именно здесь происходит? Давайте я вам немного облегчу задачу: моего сотрудника задерживают. Не предоставляют возможности связаться со мной и доложиться. Не предъявляют официального обвинения в течение пяти часов. Не предоставляют помещения, меблированного соответственно процессуальным нормам о содержании задержанных. Более того, в моем присутствии сначала майор Бурносов позволяет себе высказывания о каком-то невозможном обвинении в дезертирстве, после чего тут же мне заявляет, что государственного обвинения предъявить не может. Вам набор статей процитировать, или вы и так разбираетесь? И что я со всем этим бардаком, другого слова не подберу, должен делать, вы мне не подскажете? — Алексей Алексеевич Дергачев замолчал, сверля взглядом каперанга. Тот помолчал несколько секунд, явно сопоставляя то, что услышал, с тем, что знал до этого, и молча повернулся в сторону входа. Поискал глазами Бурносова, нашел, покачал головой и опять повернулся к Дергачеву.

— Господин полковник, это недоразумение, вызванное несогласованностью. Несогласованностью действий трех различных управлений одной структуры. Я приношу вам свои извинения за действия моих сотрудников. Если вас не затруднит, позвольте вас попросить изложить свои возражения и соображения в письменном виде и предоставить их мне. Я же, в свою очередь, с огромным удовольствием подпишу постановление об освобождении вашего сотрудника и корабля, которым он управлял. Одно но: вы мне не подскажете, как именно мне придется поименовать задержанного? А то я что-то не припомню граждан Евросоюза на службе в ЖК Империи.

— Господин капитан первого ранга, — отчеканил Дергачев, — если вы не знаете, как зовут того, кого вы задержали, стало быть, задержание было необоснованным и незаконным. А если вы знаете этого человека под его настоящим именем, то немного нелепо было интересоваться, на каком основании этот человек пользовался оперативным псевдонимом, вам не кажется? Или мне напомнить Уложение о Жандармском Корпусе, параграф «Оперативные разработки», статью двенадцатую?

— Извините, — каперанг побагровел, осознав, что именно произошло.

— Извиняю. Извольте проводить нас на палубу к нашим кораблям, будьте так любезны. И, было бы весьма кстати, если бы ваши люди вернули Игорю Ивановичу его вещи, незаконно у него изъятые, — Дергачев кивнул.

— Одну минуту, распоряжусь, — покачал головой каперанг и повернулся ко входу: — Бурносов! Бегом за шмотом Соловьева и доставить на палубу к корытам! Чтоб только пятки сверкали, крыса канцелярская! Извините, господа, — он повернулся обратно к нам. — С ним по-другому, видимо, нельзя. Извольте следовать за мной.

С этими словами он сделал рукой приглашающий жест, и пошагал сначала к выходу, а потом направо по коридору. Мы с Дергачевым последовали за ним. Я пребывал в тихом восторге от пламенной речи своего командира, но прекрасно понимал, что если сейчас на планете какой-нибудь захудалый районный судейский вынесет постановление о моем аресте, или аресте, не дай бог, полковника, то мы влипли. И влипли конкретно. Но, как говорится, бог не выдаст, свинья да не съест.

С этими мыслями в моей дурной голове я не заметил, как мы оказались опять на палубе с кораблями. А узрев скоростной корвет нашего родного Управления, я тут же понял, как Дергачев примчался сюда с такой скоростью. Да, имея три ходовых реактора — по одному на каждый маршевый движок, немудрено скакать по Галактике аки взбесившаяся саранча. Можно было только позавидовать — даже «Скат», быстроходная машина, не мог похвастаться такой скоростью перемещений. Там, где мне бы потребовалось на нынешней машине разгоняться сутки — корвет справился бы за шесть часов. Да и дальность прыжка на его гиперприводе была потрясающей — он легко в три-четыре раза перекрывал дистанции, доступные моей посудине.

Черт, а ведь это опять «крючок». Видишь, Птиц, ты и корвет с его характеристиками вспомнил, сказал я сам себе. Глядишь, когда до Управления доберемся — вспомнишь вообще всё. Или почти всё. Ну да ладно, как пойдет, чего загадывать. Тем временем каперанг подошел к кораблям почти вплотную, оставив между собой и ними около десяти метров, и повернулся к нам:

— Господа, вот ваши корабли. Могу ли я надеяться получить от вас, господин полковник, пресловутое предписание и замечания, о которых просил ранее?

— Разумеется, — кивнул Дергачев и что-то негромко сказал в коммуникатор. На борту корвета открылся люк, и на пороге показался Славка Звишин, такой же капитан, как и я. Только в мундире и при полных регалиях. Ого, уже и Невского получил! Эх, время-то летит, летит время. Тем временем Звишин подошел к полковнику и протянул ему мини-принтер. Дергачев что-то набрал у себя на коммуникаторе, и принтер послушно выплюнул лист пластбумаги. Полковник пробежал его глазами, расписался на нем и протянул каперангу.

— Извольте ознакомиться, господин капитан первого ранга. Здесь изложены все мои соображения по вопросу задержания моего оперативника, а также примечания по его содержанию на борту вверенного вам корабля, если я все правильно понимаю.

Ишь, «если я все правильно понимаю», надо же. Да последнее здоровье могу поставить на кон: подлетая к крейсеру, Дергачев сделал запрос в штаб флота по реестру. И прекрасно знал, поднимаясь на борт, как зовут капитана, кто входит в экипаж, под флагом какого ведомства ходит и так далее. Поэтому, с того момента, как Весьев представился, Лексейлексеич уже был осведомлен, кто перед ним. И как, если что, общаться.