В полусне (СИ)

Итак, Герт уже больше недели был предоставлен самому себе, но ему это оказалось не в тягость. Встречаться с Микулеттой не хотелось, да и графиня неожиданно потеряла к нему интерес. Впрочем, свое обещание она выполнила. Уже через три дня после расставания, посыльный в ливрее доставил в гостиницу именные грамоты с приглашением в королевский замок: кавалеру Шенку ден Агираху и лорду Карлу ван Холвену. Из чего следовало, что Микулетта, в основном, свое слово держит, и что графиня женщина весьма и весьма осведомленная. Прозрачный намек и притом чрезвычайно убедительный. Я знаю, где вы живете, — говорило послание, — и знаю, что Карл носит синьорскую цепь. Знала она, похоже, и то, какую именно цепь носит Герт. В приглашении его назвали не кавалером, а титуловали на чеанский лад — лордом.

Бебиа тоже его покинула. Зашла разок в гостиницу, но на ночь не осталась и с тех пор больше не объявлялась. Возможно, она хотела, чтобы Герт сам ее нашел, но он неожиданно обнаружил, что страсть угасла, и чары женщины-оборотня утратили свою силу. Других знакомых у Герта в Кхоре не было, — их, по правде, не осталось нигде, — а заводить новых не хотелось. Поэтому Герт жил теперь один, и ему это даже нравилось. Он никуда не спешил и, как ни странно, ни к чему не стремился. Он просто жил, и это оказалось попросту великолепно.

«Что нужно человеку?» — спросил он себя, допив пиво.

«Не знаю! — признал он, выбивая трубку. — И никто не знает, потому что люди разные».

Покончив с трапезой, Герт вышел на улицу и сразу же окунулся в атмосферу праздника. Время было раннее — часа два до перелома, — но во всех трактирах двери и окна настежь, и отовсюду слышатся веселые, взволнованные голоса. Кто-то громко разговаривает, непозволительно повышая голос, а кто-то поет. Пели, в основном, простолюдины, знатные господа пока еще только вели беседы или прогуливались по торговым улицам, прицениваясь к великому разнообразию товаров и кланяясь знакомым. Везде царило приподнятое настроение. Глаза женщин блестели, губы раздвигались в многообещающих улыбках. Мужчины казались более сдержанными, но так только казалось. Герт видел, все они — мужчины и женщины, старые и молодые, знатные или нет, — возбуждены и, пожалуй, даже пьяны. Вино, любовь и ожидание праздника — сводили их с ума.

Герт завернул за угол и вышел на площадь с колодцем, затейливо украшенным чугунным литьем и кованым металлом.

«Не может быть! — На мгновение показалось, что он видит Лелиа. — Лелиа Магнификата… Что?»

Увы, это была не Лелиа. Другая юная красавица — ниже ростом, тоньше, возможно даже, изящней, — стояла у кованой решетки и обмахивалась веером. Этим она показывала, что не одна. Кавалер оставил ее здесь, у колодца, отлучившись по каким-то неотложным делам. Возможно, попросту захотел отлить. Вот она и ждет. Сейчас Герт видел многочисленные отличия, — цвет волос, черты лица, разрез глаз, — но первое впечатление едва не обратило время вспять! И он вспомнил.

Как-то так получилось, что до этого мгновения в памяти всплывали другие дни и ночи, проведенные в Кхе Кхоре, а о том, что на второй год их странных отношений Лелиа захотела попасть на Большой маскарад, Герт не вспомнил ни разу. В то время попасть на праздник было проще, чем сейчас. Замок принадлежал графу Сагарону, с сыном которого Герт дружил еще со времен службы пажом в замке Ланцан. Он написал Виктору письмо, получил скорый ответ и, дождавшись очередного появления Лелиа, пригласил ее на маскарад. Вообще-то, их жизнь в те три года, что она была с ним, устроилась самым причудливым образом. Лелиа уходила, когда хотела, исчезая неизвестно где на дни или недели, и возвращалась внезапно, — иногда и среди ночи, — с таким видом, словно отлучилась всего на пару минут. Ушла, пришла, и весь сказ. Герт не роптал, он знал, по-другому не будет. Любовь феи — странный дар. Феи капризны и непостоянны, ему ли не знать! Но Герт любил и был любим, околдован ее чарами и готов ради Лелиа на все.

«Вот здесь! В этом трактире или в том…» — Герт шел по улицам города и вспоминал их такими, какими увидел шестьдесят лет назад.

Что-то изменилось, что-то — нет. Жизнь в таких городах, как Кхе Кхор течет медленно. Медленное время, устоявшиеся нравы, неизменные отношения между людьми. И сейчас, проходя улицами и переулками, пересекая площади и заглядывая в таверны и кабачки, Герт вспоминал их с Лелиа дни.

Здесь они танцевали ночью при свете факелов, а здесь пили сладкое вино из Шагора. В этой гостинице — правда, тогда она выглядела куда лучше, — они провели два дня, попросту не покидая постели. Кажется, даже не ели. Только пили вино в перерывах между приступами нежности и страсти. Герт вспомнил силу желания, которая охватывала его, стоило Лелиа чуть приподнять юбку или вильнуть крутыми бедрами. Она это знала и часто дразнила Герта, заставляя порой впадать в настоящее неистовство. Даже сейчас — спустя столько лет, — несколько обрывочных воспоминаний и туманных образов, мелькнувших в его памяти, разом сделали штаны Герта слишком узкими для всего, что до этого помещалось в них без всяких усилий.

«Да, Лелиа! Да! Так все и было!»

Герт прошел по торговой улице, иногда с любопытством заглядывая в лавки, показавшиеся ему знакомыми, или перебирая, задумавшись, какие-то товары на прилавках. Ткани, оружие, золотые украшения… Это была торговая улица особого типа. Не улица гончаров или медников, как в большинстве других городов, а скорее, ярмарка, втиснутая в узость улицы, или гостиный двор, наподобие тех, что строят в Чеане.

— Если у вашей дамы глаза зеленые…

Герт, словно бы, очнулся от зачарованного сна. Оказывается он стоял у прилавка ювелира и рассматривал геммы, которые предполагалось носить на золотой цепочке, как кулон.

— … я бы предложил эту из празема, а если черные…

Тот торговец, которого помнил Герт, выглядел иначе, но оба они — и этот, что показывает сейчас камеи, и тот, у которого Герт хотел купить когда-то подарок для Лелиа, — завозили в Кхе Кхор ювелирные диковинки со всех концов Ойкумены.

— Посмотри! — сказал тогда Герт. — Посмотри, Лелиа! Что скажешь?

На прилавке перед ними выстроились чудесные фигурки животных, с большим искусством вырезанных из драгоценных и полудрагоценных камней.

— Нет! — резко ответила Лелиа. — Мне они не нужны!

Отвернулась и, не оборачиваясь, пошла прочь. Быстро, решительно. Словно спешила убраться отсюда как можно быстрее.

Следовало признать, Герт совершенно забыл эту историю. Даже найдя фигурки зверей в сундучке черного дерева, искренно недоумевал, откуда они там взялись. А взялись они отсюда, из этой самой лавки, куда Герт вернулся уже на следующий день…

Сейчас их осталось всего пять — в конце концов, Герт не стал продавать фигурки, решив оставить себе, — но когда-то он купил дюжину. Куда девались остальные звери, и как эти пять оказались в Бьефе, Герт не помнил, но, возможно, вспомнит потом.

— Благодарю вас, — он вернул камею торговцу и покачал головой, — но сегодня, похоже, я у вас ничего не куплю.

У него вдруг испортилось настроение, чего с Гертом не случалось давным-давно, — даже в той его, прежней жизни, — и он решил вернуться в гостиницу. Выпить вина, полежать, и, может быть даже, вздремнуть — ночь-то предстояла бессонная. Побриться…

«Ну, побриться стоит сейчас и у брадобрея!»

Цирюльников в городе было много, так что Герт наткнулся на одного, едва свернул на следующую улицу. Посидел на табурете, изображая из себя деревянного болвана, пока мастер со всем тщанием брил его и подравнивал отросшие ниже плеч волосы.

— Может быть, господин желает заплести косу?

— Косу? — переспросил Герт.

— Мне кажется, вам пойдет! — предположил брадобрей. — Я бы даже предложил подумать об узкой шелковой ленте. Какого цвета будет ваш костюм?

— Все оттенки фиолетового, — чисто автоматически откликнулся Герт. — Лиловый и темное серебро.

— Замечательно! — обрадовался цирюльник. — Тогда вам подойдет лента аметистового цвета. У галантерейщика в конце улицы как раз есть такие ленты. Послать мальчика?