Рапсодия гнева

– В какой гостинице его застрелили? – спросил следователь.

– «Украина». Балкон выходит в сторону двора. – Водитель плавно отпустил сцепление и добавил газу. Двигатель снова зацокал – бензин совсем дрянной.

Ага, значит, водитель на месте уже был. Владислав Петрович припомнил вид из окон гостиницы. Все ясно, снайпер бил со двора одного из частных домов на Толстовской горке. Больше просто неоткуда. Это уже лучше, хоть какая-то зацепка, да и соседи видеть могли.

На этот раз место преступления выглядело совершенно иначе. Какая уж тут трясина! Инспектора на патрульных машинах с двух сторон перекрыли стояночную площадку гостиницы, на которой стояло уже не меньше десятка автомобилей, распугивавших рассветные сумерки резким перемигиванием синих проблесковых маячков. Белым пятном выделялся сверкающий лаком «Фольксваген» Деда, окруженный четырьмя затянутыми в черное бойцами СОБРа; дальше «мерсы», «уазики», «Волги», сиреневый микроавтобус «Тойота», принадлежащий Службе Безпеки, бронированный «ЗИЛ» областной комиссии и черный автобус СОБРа с дымчатыми стеклами. Не хватало только пожарников и духового оркестра, а так бы точно – форум «большой восьмерки» в миниатюре. В локальных, так сказать, масштабах.

Сквер у стоянки тоже оцепили, неизвестно зачем, гостиничные балконы едва не ломились от рано разбуженных постояльцев, вылезших поглядеть на нечастое зрелище – синие сполохи мигалок высвечивали любопытные, безразличные, встревоженные лица, метались по белоснежному фасаду шестиэтажного здания. Владислав Петрович чуть закусил губу – такого еще видеть не приходилось.

Водитель достал из кармана пропуск и прилепил к лобовому стеклу над приборной панелью, инспектор хмуро пригляделся и качнул полосатым жезлом: мол, проезжайте.

– Первый, я Пятый… – зашипел динамик рации голосом дежурного. – Прошу связи!

– Что там? – буркнула портативная японская рация голосом Деда.

Ага, значит, уже не в машине. Черт старый… Владислав Петрович был из тех, кто не жаждет встречи с начальством. Хорошее начальство в первую очередь не должно мешать работать.

– Первый, загляните в Управление, с вами Киев просит связи.

– Конкретнее! – теряя терпение, рявкнул генерал.

– Представитель посольства известной вам страны.

– Принял. Сейчас буду.

Водитель приткнул «Волгу» к самому бордюру между спецназовским автобусом и областным бронированным лимузином.

– Черт, – вслух ругнулся Владислав Петрович. – Сейчас начнется… Не хватало нам только международных обид. Интересно, как бы отреагировали американцы на ноту нашего правительства по поводу гибели в их стране наших граждан?

– Никак, – неожиданно отозвался водитель. – А наши сейчас будут извиваться, как угри на раскаленной сковороде. Удивляться нечему… Слабый всегда извивается перед более сильным, слуга перед господином. Ничего не изменилось со средних веков. Как и тогда, сейчас существует только одно международное право – право сильного. А еще кто-то заикается о цивилизованности Запада.

– В смысле? – удивился следователь. – Чушь какая. Существуют международные законы, ООН, Совет Безопасности…

– А их спросили, когда бомбили Югославию и вводили натовский миротворческий контингент в Чечню? – чуть слышно произнес водитель и заглушил двигатель.

Больше он не сказал ни слова, молчал. Он действительно был на своем месте, а разговоры о политике не входили в круг его обязанностей.

Владислав Петрович открыл было дверцу, но замер, занеся ногу над мокрым от росы асфальтом. Спросонья до него не сразу дошло, но теперь мысль ударила в голову с такой ясностью, что даже дрожь по спине пробежала. Кто бы мог подумать, что ошибка может стать такой приятной…

Саша! Он ведь в клетке сейчас! В клетке! Значит, не мог он быть ночным стрелком, не мог никак, хоть сотню доказательств приведи против него. Другого столь же железного алиби на момент убийства просто невозможно придумать! Если только…

Следователь испугался собственной догадки, но в Сашиных способностях сомневаться не приходилось. Вот же черт!

Он захлопнул дверцу и севшим голосом сказал водителю:

– В райотдел. Быстро!

– Но мне приказано…

– Это напрямую связано с делом! – не выдержал Владислав Петрович. – Скорее!

Он и сам от себя не ожидал такой эмоциональности, а водитель и вовсе смутился, запустил двигатель и выехал со стоянки. Райотдел был совсем рядом, метров четыреста, и уже через две минуты тормоза «Волги» скрипнули перед зарешеченными окнами. Из-под закрытых по инструкции черных штор светомаскировки пробиваются узкие щели света.

Тихо.

Следователь выскочил из машины с неподобающей возрасту и солидности быстротой, палец упруго вдавил белую кнопку звонка над массивной деревянной дверью с круглым окошком. Кнопка была гладкая и прочная, как отглаженный морем камушек, даже чуть влажная, но это не от моря, скорее от легкого налета предутренней росы.

Тихо.

Рука дернула дверь, но с той стороны только глухо и упрямо звякнул запертый изнутри засов. Владислав Петрович несколько раз пнул дверь и снова позвонил, холодея от навалившейся тревоги.

Водитель тоже вышел из машины и теперь глядел поверх раскрытой дверцы с явным недоумением.

– Что там, заснули все? – Его голос разорвал утреннюю тишину настолько неожиданно, что Владислав Петрович вздрогнул.

– Хорошо, если так… – тихо ответил он, но водитель услышал.

Первый дежурный троллейбус прогудел мимо, лязгая штангами по проводам, и снова по улице расползлась предрассветная тишина. Лишь рация шипит в машине.

Вдруг за толстым стеклом круглого дверного окошка мелькнула неясная тень, и следователь весь напрягся в недобром предчувствии. Захотелось отскочить от двери, но разум возобладал над инстинктами тела.

Лязгнул, отпираясь, засов, скрипнули петли.

– Чего вы тут буяните, Владислав Петрович? – сонно выглянул дежурный, щурясь после яркого света.

– Спите? – с подступающей злобой спросил следователь.

– Да какой там… В туалет заскочил.

– А помощник?

– Я его отправил отдыхать… Да вы заходите, заходите!

– Ну спасибо… – Владислав Петрович шагнул в вестибюль, даже не пытаясь скрыть злость и сарказм. – Где задержанный Александр Фролов?

– Где и положено… В пятой камере.

– Вы уверены? Ведите!

– А что случилось? – Сонное лицо дежурного быстро обрело ясность.

– Посмотрим.

Они прошли по коридору мимо окованных дверей камер, над пятой висела под потолком не прикрытая плафоном лампочка, а ее раскаленная нить бросала на стены желтый мерцающий свет.

– Тут, – пожал плечами дежурный, украдкой заглянув в окошко.

Владислав Петрович бесцеремонно его оттолкнул и посмотрел сам. Фролов мирно спал на деревянных нарах у стены, с другой стороны развалился лицом вниз здоровенный детина в шортах и белой футболке с надписью «No» на спине.

– Владислав Петрович! – позвал из вестибюля водитель. – Вас дежурный на связь!

– Сейчас!

Следователь сжал губы и широким шагом направился в дежурку, пихнул дверь, уселся в кресло. Рука сорвала с пульта телефонную трубку, палец вдавил нужную кнопку.

– Дежурный по Управлению! – ответили почти сразу. Да, им там не до сна.

– Рыжков, – представился Владислав Петрович. – Вызывали?

– У нас ЧП. Вы в Ленинском? Почему не в гостинице?

– Проверяю догадку по делу. Мне нужен эксперт для снятия парафинового теста. Срочно.

– В Ленинский прислать? Что, уже есть подозреваемый?

– Что-то вроде того. Зацепка. Докладывать рано.

– Это уж не нам решать! Сейчас пришлю к вам группу. Знаете, что случилось?

– Вот черт… Что-то еще?

– Это не что-то, это беда… Мы не сразу узнали, но полчаса назад нам позвонили из пожарной охраны и сообщили, что при пожаре погиб жилец дома номер восемь по Керченской – Серж Дадик. Гражданин Америки. Охранник из офиса Фонда Сороса. Телекс уже в Киеве.

Владислав Петрович попытался умерить дыхание, но волосы на затылке зашевелились все равно. Керченская, номер восемь… Знаменитый «американский особняк», местная достопримечательность. Это ведь почти на Толстовской горке, оттуда он виден как на ладони – огромный, красивый, яркая черепица, стены из бута, бассейн, охрана… Шутки кончились.