Петропольский цикл. Дилогия (СИ)

Но приступ оцепенения прошел сам собой. Осмысленность вернулась во взгляд Иеронима Балаганова.

Он дважды моргнул и вопросительно посмотрел на меня.

– Я что‑то…

– Да, – подтвердил я его невысказанную мысль. – Вы хотели сообщить, что странного было в поведении Романова.

– Точно. Истинно так, – безвольно согласился он. – Исаич последний день ходил какой‑то подавленный, тусклый. Таким он был, когда Иоланда устроила мясорубку в его доме…

– Первая жена? – уточнил я. Господин Чистоплюй кивнул.

– Он не походил сам на себя. Все время о чем‑то бормотал себе под нос. Долго не вылезал из Сети. Обычно он не интересовался Интернетом. Только деловая переписка, а тут новостные сайты все проштудировал, причем упор делал на странички, где содержались даже не новости, а сплетни о жизни нашего города. Зачем бы это он стал тратить свое драгоценное время на такую ерунду? В общем, не такой он был, как обычно. Это почувствовали все. Я прямо спросил его: «Исаич, какие проблемы?» А он отмахнулся и сослался на близящийся развод. Эта сучка Вика все соки из него высосала. Тогда я удовлетворился этим ответом, но сейчас думаю, что не так прост портрет, как его малюют.

Господин Чистоплюй перевел дух и словно бы изготовился вновь погрузиться в состояние отрешенности, как вдруг что‑то вспомнил:

– Он все время крутил какой‑то компакт в руке.

– Музыка? – подбросил вопрос Гонза.

– Нет. Вряд ли. Он его не выпускал из рук. Скорее диск для компа.

– Этот диск нашли? – спросил я.

– Нет. Нигде нет. Ни в офисе. Ни на катере. Видно, пропал вместе с Романовым. – Иероним Балаганов умолк.

Я прикрыл глаза и задумался. Картина не прорисовывалась. Я не видел ключевого фрагмента, но дело меня занимало. Пропавший на виду у всех человек, история прелюбопытнейшая.

Я бросил взгляд на Гонзу и прочел в его глазах тот же азарт, что снедал меня.

– Мы беремся за это дело, – озвучил я наши с Кубинцем мысли.

– Великолепно. Я не сомневался в вашем решении, – изрек господин Чистоплюй.

– Для начала вы должны прислать к нам в офис персональный компьютер Романова, за которым он последний день работал. Только не трогайте его. Наш специалист покопается, попытается извлечь что‑нибудь полезное, – отдал я распоряжение, но Иерониму Балаганову оно не понравилось.

– Дело в том, что в компьютере содержится важная, я бы сказал, конфиденциальная информация, связанная с деятельностью фирмы, – вкрадчиво заявил он.

– Не беспокойтесь, ни байта не утечет из этого офиса, – пообещал я. А Гонза добавил:

– Если хотите, мы можем дать расписку о неразглашении.

– Нет, – отказался господин Чистоплюй. – Что мне ваша расписка.

Он извлек из внутреннего кармана костюма изящную кожаную записную книжку, отстегнул ремешок крепежа и золотым «паркером» вписал мой заказ.

– Через два часа компьютер со всем обеспечением…

– Достаточно жесткого диска, – поправил я.

– Будет у вас.

– Дальше. – Я покопался в памяти и извлек мысль, помеченную ярлычком «!». – Почему с вами не приехал шеф безопасности?

– Он не в курсе, что я собрался к вам.

– Нам важно с ним поговорить плюс осмотреть катер, откуда исчез Романов…

– Он на служебном паркинге под охраной. В любой момент можете подъехать и осмотреть. Я предупрежу ребят. – Иероним Балаганов продиктовал Гонзе адрес. – Я предупрежу Плавникова – это наш шеф безопасности, – чтобы он явился к вам в офис.

– Это не обязательно, – отказался я и посмотрел на Кубинца. – Гонза, поедешь с господином Балагановым, поговоришь с Плавниковым, осмотришься на месте. Может, что важное подцепишь.

Гонза кивнул.

Иероним Балаганов извлек из карманчика записной книжки прямоугольник картонки и протянул его мне.

– Моя визитка. В любое время дня и ночи.

Я положил визитку под пресс‑папье, предварительно вбив телефонный номер господина Чистоплюя в память сотового.

Иероним Балаганов достал чековую книжку, выписал чек на пять тысяч рублей задатка и протянул его мне. Чек откочевал в сейф, стоящий у меня под столом. Я кивнул Балаганову, и он выбрался из кресла и проследовал в холл. Гонза задержался у моего стола. Я извлек из сейфа девятимиллиметровый пистолет «питон» в кобуре и протянул его Кубинцу.

– Разрешение с собой?

– Обижаешь, Даг, – протянул Гонза.

– Все сам понимаешь. Инструкцию читать не буду. Действуй по ситуации.

Гонза скинул пиджак, приладил кобуру под мышку, затянул ремни и, на ходу всовывая руки в рукава пиджака, вышел. Я проводил его взглядом, поднялся из‑за стола, подхватил нечитаные газеты и вышел в холл – проводить.

Закрыв за Кубинцем и господином Чистоплюем дверь, я включил сигнализацию на случай, если кто‑то попытается вскрыть дверной замок, пока я буду отсутствовать, и направился к лифту, в один миг опустившему меня в широкий подвал, где по моему заказу строители оборудовали маленький домашний пивоваренный заводик. Каждый имеет право на увлечение. Моим увлечением было пивоварение.

В подвале пахло хмелем и болотной сыростью. «Откуда же сырость?» – взволновался я, но тут же определил, что сыростью исходил мох, специальный болотный мох (два мешка), привезенный для меня из Ирландии. Я заказывал мох для ирландского красного сорта, к приготовлению которого намеревался приступить сразу же по переезде, но ирландское красное откладывалось на неопределенное время. В связи с заказом у меня не оставалось ни одной лишней минутки для подготовки и приготовления этого шедевра пивоварения. Мешки со мхом стояли в углу, напротив непомерно длинной платформы, накрытой стеклянным колпаком, где сушился зеленый солод для темного пива. Я проверил температуру под колпаком, обогнул платформу и двинулся мимо длинных рядов стеклянных темных бутылок, где дозревало пиво, сваренное мною еще в старом доме и с трудом перевезенное на новое место.

Я задержался только возле рабочего стола, опустился в черное кресло, подхватил трубку телефона и набрал номер. Ответа долго ждать не пришлось.

– Ирисов слушает. – Голос раздался с трубке спустя четыре гудка.

– Иван, привет, это Даг, – представился я, ощущая легкое раздражение. Иван был приятным типом, но каждое посещение им нашего дома заканчивалось тем, что откупоривались пивные бутылки, причем он норовил ухватить новые, экспериментальные сорта. – Срочно требуется твоя помощь. К нам привезут винчестер. Надо бы его посмотреть. Поподробнее. Самим некогда. Так что мы на тебя рассчитываем.

– Когда? – коротко поинтересовался Иван Ирисов, видно уже предвкушая дегустацию пива.

– Часика через два.

– У меня машина не на ходу.

– Возьми такси. Оплатим, – пообещал я.

– Такса обычная, – предупредил Иван Ирисов.

– Кончай торговаться. Выезжай, – потребовал я и повесил трубку.

Выбравшись из‑за стола, я подошел к бочкам, поставленным друг на друга, выбрал чистую кружку, подставил ее под кран, нацедив полную, дождался, пока усядется пена, добавил еще пива и с превеликим удовольствием в четыре глотка опустошил.

Вернувшись к столу, я распотрошил газеты и просмотрел заголовки. «Амнистия в Чечне», «Президент Латвии собирается в Санкт‑Петрополис», «ССША не удалось навести порядок в Афганистане», «Джордж Сорос избавляется от красных долларов». Ничем не заинтересовавшись, я пролистал газету, остановился взглядом на статье о реставрации мечети на Кронверкском канале и, не обнаружив тут для себя ничего интересного, отправил газету в мусорную корзину. Туда же отправились «Известия» и «Дом Романовых». Покончив с прессой, я просмотрел распорядок дня. На сегодня предполагалось начать фильтрацию сусла для темного по английскому рецепту с добавлением еловых иголок. Этот рецепт я еще не пробовал и очень волновался за качество продукта.

Так же я заметил в ежедневнике запись о покупке нового гидрозатвора – третьего по счету, упоминание о намеченном звонке в ресторан «Эсхил‑ХР», куда я поставлял свое пиво, где оно расходилось по высокой цене, и вечерний выход в Мариинку на «Царя Эдипа».