Цвет крови – черный

Секунда – и вот уже вторая жертва повторила судьбу первой. Кровавый бутон распустился на шее, а огромное тело забилось в конвульсиях, не в силах смириться с настолько бессмысленно жутким концом.

Странный убийца в чем-то был схож с поваром, отрубающим головы испуганным курицам. Он настолько привык к грязной работе, что делал ее чисто машинально. Ни о чем не задумываясь.

Раз. Это на похлебку.

Два. На жаркое.

Три…

Третьим по счету оказался Олитунг – предводитель орков. В отличие от своих нерасторопных соратников гигант успел вскинуть правую руку, прикрывая горло. Но безжалостный удар в сердце поразил и его.

Только после этого я наконец понял, что нас атаковала женщина. Точнее, девушка.

Она сделала шаг вперед, будучи уверенной, что оставила за спиной три трупа, но просчиталась. В груди огромного чудовища бились два сердца. В конечном итоге именно это решило исход битвы.

Кулак, способный проломить череп не то что человеку, но даже быку, устремился вдогонку убийце.

Однако нападавшая оказалась невероятно быстрой. Не представляю, как можно заметить атаку со спины, но она не просто уклонилась, но и попыталась развернуться на одной ноге, поднырнуть под руку и ударить снизу в подбородок.

Убийце не хватило лишь кратчайшего мига.

Последней крупицы, упавшей на дно песочных часов.

Легкого дуновения ветра, сорвавшего осенний лист. Неуловимого взмаха крыла мотылька, сгорающего в ревущем пламени.

Отчаянного рывка на пределе человеческих возможностей. Того самого мимолетного мгновения, которое подчас стоит жизни.

Кулак орка догнал убийцу, вскользь задев голову, – и этого оказалось достаточно, чтобы оглушить ее. То, что еще секунду назад выглядело сгустком неистовой ярости, несущей смерть и разрушение, вдруг превратилось в обычную смертную.

– Попалась, тварь! – В неистовом реве раненого зверя смешивались боль и торжество. – ПОПАЛАСЬ!!!

Олитунг наклонился. Схватил жертву за волосы. Мощным рывком дернул вверх обмякшее тело.

– Думала, сможешь безнаказанно убивать неповоротливых орков?! Сейчас посмотрим, как много ты знаешь о боли! Ты пожалеешь, что вообще родилась. Вижу, ты полукровка. Дочь человека и эльфа. Тем лучше, я…

– Я сам разберусь с ней.

Искаженное яростью лицо повернулось ко мне. Со взбешенным орком лучше не связываться. Последствия непредсказуемы. Но я должен был задать пленнице несколько вопросов.

– Уверен? – В его голосе звучал неприкрытый вызов.

– Да.

– А если я скажу «нет»?

– Ты выполнишь мой приказ – или умрешь. Третьего не дано.

Краем глаза я увидел утанга, вставшего по правую руку от командира.

Орки не отличаются умом, но Олитунг был исключением – сильным, хитрым и умным. Не исключено, что благодаря именно этим качествам он сумел выдвинуться среди соплеменников.

– Прикрылся мертвецами Фасы и стал самым смелым? – Он не говорил, а рычал.

Огромный взбешенный монстр, нависший над человеком.

– У меня в отряде нет наказаний для провинившихся. – В отличие от разъяренного воина я сохранял спокойствие.

– Что? – Он не понял скрытого смысла фразы.

– Мы не в действующей армии, а значит, не обязаны терять время на дисциплинарные взыскания для провинившихся. Неисполнение приказов командира приравнивается к измене и карается смертью. Еще вопросы?

Несколько секунд гигант размышлял, стоит отвечать или нет. В конечном итоге благоразумие возобладало. Орк взял себя в руки и, не проронив ни слова, демонстративно развернулся и зашагал прочь.

Воистину Олитунг был удивительным созданием. В его груди билось два сердца, и к тому же он имел голову на плечах – качество, встречающееся у орков крайне редко.

Гигант отпустил жертву без предупреждения. Просто разжал пальцы – и все. Тем не менее я успел перехватить волосы девушки, не позволив безвольному телу рухнуть на землю.

– Всем отойти на тридцать шагов! – Я хотел поговорить наедине, без свидетелей.

После выяснения отношений с орком приказы командира выполнялись беспрекословно. Ни у кого не возникло желания убедиться на собственном опыте, насколько прочна грань, отделяющая пустые угрозы от жестокой расправы. Дождавшись, когда все отойдут на приличное расстояние, я занялся пленницей. Она до сих пор не пришла в себя, эта странная полукровка, и потому пришлось ее сильно встряхнуть.

– Ты слышишь меня? Слышишь? Кивни, если да.

Я видел – она пытается что-то сказать и не может. Просто не в состоянии. В глубине расширившихся зрачков плескалась расплавленная ненависть, способная выжечь глаза, но ей так и не удалось вырваться наружу.

Та, что сумела уничтожить пару утангов, была бессильна ответить на вопрос, почему обломок стрелы, однажды взятый мной в руки, превратил обычного человека в чудовище, в чьих венах струится серая кровь?

Я точно знал – неистовая лучница, выпуская проклятую стрелу, метила в меня. Но в чем я провинился перед ней, отчего вызвал такую жгучую ненависть? Это оставалось загадкой.

В мире происходит много удивительных вещей. Объяснить большинство подчас невозможно. Я должен был убить ее. И дело даже не в том, что странная девушка пришла за моей жизнью. Главное, ее проклятая стрела превратила меня в монстра.

Может, я уже не был человеком, и все же, несмотря ни на что, во мне осталась крупица человечности.

Крохотная искра неожиданно вспыхнула яркой звездой, пробудив внутри нечто давно позабытое. То самое воспоминание ребенка о больших нежных руках матери, умиротворяющей колыбельной на ночь, о теплом грудном молоке и…

Солнечный луч озарил на секунду безжизненно серый пейзаж – и сразу погас. Но краткого мига хватило, чтобы принять окончательное решение.

Левая рука мощным рывком притянула обмякшее тело, а правая ударила ножом в сердце. Несчастная даже не успела упасть на землю, а я уже повернулся и зашагал прочь.

Насилие и ненависть порождают в душе человека монстра. Рано или поздно он вырывается наружу и пожирает хозяина. Какое-то время мне удавалось сдерживать в тесной клетке разъяренное чудовище, но агония не могла продолжаться долго. Слишком неравным было соотношение сил.

В конечном итоге стены неприступной с виду крепости пали – и я проиграл главное сражение в своей жизни. Битву за право оставаться собой.

А эта странная девушка оказалась последним человеком, к которому я проявил хоть какое-то сострадание.

Больше я никого и никогда не жалел.

О том, что уже успело произойти

В смутные времена будущее не определено даже для богов, не говоря о простых смертных. Великие потрясения так изменяют ткань мироздания, что она становится похожей на смятый пергамент, потрескавшийся на сгибах. Даже если очень постараться, пергаменту не придать первоначального вида. Так же и мир. Однажды изменившись, он уже никогда не станет прежним и не вернет былого величия.

Легче полностью разрушить ветхое здание, а затем возвести на его месте новое, чем без конца латать дыры, наблюдая за приближением неизбежного конца. Затянувшейся агонии, которая намного хуже самого ужасного финала.

Этан, мятежный сын богов Хаоса, бросил вызов родителям, вознамерившись свергнуть их с божественного пьедестала. С помощью преданного слуги Мелиуса мятежнику удалось похитить могущественный артефакт – амфору нерожденных душ.

Это событие стало поворотным пунктом в противостоянии богов. Если до сих пор существовал призрачный шанс договориться и уладить все миром, то отныне призрачное равновесие нарушилось. И, как следствие, колесо истории медленно, но верно покатилось к пропасти. К ужасной воронке, засасывающей и перемалывающей все, что попадает в ее ненасытное чрево. Не делая разницы между богами и смертными. Ведь рано или поздно и те и другие исчезнут в стремительном потоке мироздания, превратившись в абсолютное Ничто.

А до тех пор, пока этого не случилось, каждый волен поступать так, как сочтет нужным.