Принц Полуночи. Трилогия

Священник вышел из дома четвертью часа позже.

Первое, что почувствовал отец Алексий, — это мягкое кожаное сиденье автомобиля. Автомобиль ехал. Отец Алексий лежал. Руки его были аккуратно сведены за спину и скованы наручниками. Слегка тошнило. Но никаких других неприятных ощущений не было.

«Бред какой-то!»

Не шевелясь и не открывая глаз, священник принялся вспоминать.

Он оставался со стариком до самого конца. Потом утешил, как требовали того сан и обычная человечность, горько плачущую хозяйку, пожилую, если не сказать старую, женщину, помнившую еще времена повального атеизма.

Подумалось тогда, что мужчины почему-то умирают раньше, чем женщины. Хотя надо бы наоборот, ведь мужчина сильнее…

Жени, водителя, в комнате прислуги не оказалось. Парни, что сидели там, сказали, мол, уже полчаса как вышел. Евгений всегда отличался предусмотрительностью, и отец Алексий подумал, что шофер захотел проверить, все ли в порядке с машиной.

Предупредительный охранник распахнул перед ним двери. Тропинка, что вела через сад к гаражу, была ярко освещена…

А потом сиденье автомобиля. Связанные руки.

Господи, да не бывает такого!

Отец Алексий приоткрыл один глаз.

Несмотря на серьезность положения, ему было почему-то весело. Может быть, от абсурдности ситуации.

Глаз он открыл левый. Но поскольку лежал на левом боку, то ничего, кроме обшивки сиденья, не увидел. Тогда он открыл правый глаз. Несколько секунд посозерцал спинку переднего сиденья и слегка повернул голову.

— Быстро. — Голос был мягкий, дружелюбный. — У вас, отец Алексий, очень сильный организм.

— Кто вы?

— Зверь. Священник хмыкнул:

— Не рановато ли для пришествия?

Подниматься со скованными руками было неудобно, но разговаривать с человеком, выворачивая шею, нисколько не лучше, и священник сел, устроившись так, чтобы кисти не упирались в спинку сиденья.

Теперь он мог видеть собеседника. Судя по всему, вез его один из шоферов, что дожидались в коттедже своих господ. Но чей шофер? И зачем все это устроено? Дурацкие шутки новых хозяев жизни?

Поднимающееся солнце светило прямо в лобовое стекло. Алым заливало салон, спинки кресел, лицо и руки водителя.

Зверь, значит? Претенциозно. Весьма.

— Куда мы едем?

— На вашем месте я бы спросил: куда вы меня везете? — Зверь был отвратительно вежлив.

— Хорошо. Куда?

— Вперед.

«Вот как? Ладно». — Священник решил включаться в игру. Все равно выбирать особо не приходилось.

— А зачем?

— Вы жертва.

— Чья?

— Моя.

Вот сейчас стало не по себе.

Шутка. Дурацкая шутка.

Попрощаться с человеком, чье покаяние только что принимал отец Алексий, съехалось множество людей, имеющих деньги и обладающих властью. Были среди них и такие, кто относился к сану священнослужителя без всякого уважения. Больше того, кому-нибудь могло показаться удачной идеей повеселиться за счет попа.

Но чьим же шофером может быть этот, назвавшийся Зверем? Чьим-чьим? Да кто ж их разберет?! Все эти парни на одно лицо. Все одинаково высокомерны, с равно небогатым словарным запасом и идентичными короткими стрижками.

— А где Женя?

— Кто это?

— Мой шофер.

— Откуда мне знать. — Зверь слегка пожал плечами. — А где он должен быть?

Понятно. Евгению задурили голову, отправили куда-нибудь ненадолго, может, минут на пять. Проще всего — заперли в туалете. Сволочи. Сговорились, надо полагать, пока отец Алексий был с умирающим.

Ладно. Шутка шутке рознь. И эти шутники еще не знают, с кем связались на свои головы.

Говорить было не о чем. Водитель молчал. Отец Алексий тоже помалкивал, смотрел в окно. Трасса летела через лес, петляла между невысокими, поросшими сосняком холмами Священник пытался опознать места — изъездил и исходит в свое время немало. Но в рассветной дымке, в свете сонного еще солнышка каждый холм казался точной копией предыдущего, где уж там различать какие-то запоминающиеся детали.

А потом окна машины затемнились. Чистым осталось лишь лобовое стекло, отец Алексий глянул вперед — все та же битумная лента — поднял глаза на зеркало, перехватил там черный, равнодушный взгляд Зверя…

Это было похоже на плохую видеозапись. Когда посреди кадра изображение вдруг пропадает. Полосы ряби бегут по экрану. А потом вновь начинается фильм. Но какой-то кусок его потерялся. И нужно время, чтобы вникнуть в сюжет.

Итак. Новый кадр. Просторная комната, обшитые деревом стены, окна узкие, как бойницы.

Мебель дорогая, деревянная, сделана под старину, старательно, с любовью, но совершенно безграмотно. Откуда бы взяться в старинном тереме мягким, глубоким креслам, обитому настоящей кожей широкому дивану, роскошному ковру на полу?

А руки были свободны.

И первое, что сделал отец Алексий, это потер руками лицо. Потом огляделся снова.

Та же комната. Та же мебель. Та же спокойная роскошь. В общем, стилизация понятна, но наивна до крайности Странно, что нет иконостаса в углу. Обилие икон обычно считается чем-то вроде знака качества в подобных русифицированных хоромах.

Ладно, прежде чем появятся те, кто, собственно, все затеял, стоит оглядеться. Может статься, получится с самого начала огорчить шутников какой-нибудь встречной шуткой.

Священник прошелся по комнате, оглядывая солнечно-желтые стенные панели. Он двигался мягко, неслышно, походил чем-то на большого, сытого, добродушного с виду кота. Такому зверю ничего не стоит сбить с ног взрослого человека, разорвать когтями лицо, вырвать горло. Но ленив котище. Очень ленив. И даже когда на хвост ему наступают случайно, он лишь шипит недовольно, ленясь хотя бы уйти с дороги. Только вот не стоит и пытаться обидеть этакую тварь по-настоящему.

Впрочем, пока священник и вправду был ленивым котом.

Довольно быстро отец Алексий отыскал небрежно замаскированные видеокамеры, разбил их без зазрения совести и принялся за поиски тех, что спрятаны по-настоящему.

Этому тоже учили. Многому учили. И когда-то думалось, что впрок наука не пойдет. Воистину людям свойственно ошибаться.

Священник обнаружил еще три миниатюрных глаза. Эти были спрятаны более грамотно. И если бы не столь же грамотное их размещение, позволяющее наблюдать за любой точкой в комнате, отец Алексей, пожалуй, не отыскал бы камеры в хитросплетениях резьбы на стенах. К счастью, тот, кто оборудовал роскошную тюрьму, прошел серьезную школу и действовал по правилам. Тем же самым, по которым невольный гость занимался сейчас поиском.

Отец Алексий прикинул, куда еще стоило бы воткнуть маленьких шпионов. Решил, что он сам ограничился бы теми точками, где камеры уже есть, и отчасти успокоился.

Может статься, других сюрпризов в комнате не будет.

В шкафчиках, встроенных в стены, не обнаружилось ничего полезного. Так же как и в баре. Если там и стояли когда-нибудь стеклянные или глиняные бутылки, они были кем-то изъяты.

В ванной комнате оказалось нисколько не веселее. Но там хотя бы видеокамер не было. Это и удивило, и порадовало. Увы, иных поводов для радости не нашлось.

Пластиковые бутылочки с шампунями, лосьонами, депиляторами. Отец Алексий пригладил короткую черную бородку. Да-а, ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия. Случайность? Вряд ли. При известной фантазии оглушить или даже убить человека можно самыми неожиданными предметами. С фантазией у священника было все в порядке. Значит ли это, что в похожем ключе рассуждал и тот, кто готовил для него эти покои?

— Почему нет?

Немало найдется людей, которые с той или иной долей серьезности занимались всем, что связано с теорией и практикой человекоубийства. Почему бы здесь не оказаться одному такому?

«Двоим таким», — поправил себя священник.

И услышал, что дверь в комнате открылась.

— Отец Алексий, — донесся все тот же приятный, располагающий к себе голос, — будьте любезны, выйдите из ванной на середину комнаты. Сядьте там в кресло и держите руки на виду.