Свобода для Господа Бога

Делать бойцам было совершенно нечего, кроме как патрулировать улицы и бродить по полуразрушенным стенам, изображая из себя часовых при полном отсутствии военной опасности. Телесные наказания и аресты уже не помогали, поэтому было не удивительно, что черная армейская меланхолия приняла откровенно массовый характер.

Армия Свободы постепенно погружалась в то сумеречное состояние, когда воинское формирование практически неотличимо от многотысячной толпы пьяных насильников и мародеров. Только авторитет старших офицеров и лично Мишана Трэйта, победителя знаменитого генерала Бавена и самого Оттона Великого, покорителя Бургоса, еще сдерживал стрелков и кавалеристов от срыва в бездну, именуемую «свободой», а точнее – хаосом, насилием и отсутствием элементарного порядка.

Улицы, естественно, никто не убирал. То тут, то там валялись бутылки и отбросы, грозившие скоро полностью укрыть под собой брусчатку мостовой. В отбросах храпели пьяные тела, часто не только мужские, но и женские – в обнимку. Кто-то кого-то бил, кто-то кого-то грабил. Гор шел мимо всех этих безобразий, морща нос. Благо своих солдат он в этом бедламе не наблюдал, равно как и знакомых бойцов из числа консидориев Бранда или криссовских кавалеристов. Остальные гуляки его не интересовали. В конце концов, в городе пьянствуют несколько десятков тысяч солдат. Всех и каждого из них он в карцер не посадит. А, к черту!

Какой-то пьяный прохожий наткнулся на него в суете. Гор отступил на шаг и жестоко опрокинул встречного пьянчугу на землю ударом сапога в пах. Тот с криком рухнул. Гор перешагнул через тело и направился дальше. Хулиганов и грабителей он не боялся. Во-первых, полковничий мундир был достаточно веским аргументом, способным остановить любого из буйствующих солдат, а во-вторых, его шпага и пистолеты представляли собой еще более серьезные аргументы.

«Пусть только сунется кто-нибудь, – раздраженно думал Гор, – лучше несколько человек. Перережу!» И он не преувеличивал. По статистике один вооруженный консидорий в драке на мечах стоит четверых бойцов. Точнее – четверых трезвых. Он же – вообще чемпион. Значит, для его класса пять-шесть человек в открытой схватке – это не предел.

Видимо, чувствуя настроение одиноко шагающего по тротуару узкоплечего юноши в полковничьем мундире, прохожие больше не натыкались на него.

Догадываясь, где, скорее всего, могут быть его друзья, заливая злость на виликов, Гордиан направился к кабаку недалеко от Пашкот-паласа и, дойдя до него без происшествий, пинком распахнул дверь и ввалился внутрь.

Бранд, Никий и Крисс сидели за самым дальним и самым уютным столиком (все же старшие офицеры) и разливали по кружкам пиво из кувшинов. Кувшинов на столе стояло много, и часть из них, как подозревал Гордиан, уже были пусты.

Не снимая шляпы, он подошел к столу, ногой пододвинул стул и сел.

– Не рано начали? – спросил он. – День еще на дворе, а вы уже пивом залиты.

– Да пошел ты, – невнятно ответил Бранд.

Гор покачал головой.

– Ты, я смотрю, уже по самые уши накачался, – заметил он. – Что бойцы твои скажут, если увидят?

Бранд глупо заржал.

– А рядом сядут и будут пить, – ответил он слегка заплетающимся языком. – Чем им еще заниматься? Лизать зад Сабину? Уволь!

– Та-ак, – протянул Гор, – я вижу вы действительно выпили хорошо. Ты на что намекаешь, брат?

– Брат? – переспросил великан. – Мои братья не шушукаются с Советом за спиной у Мишана Трэйта.

Гор помрачнел. И без того плохое настроение превращалось в откровенно дерьмовое. Еще ссоры с друзьями не хватало.

– Я не буду оправдываться, Бранд, но ты ошибаешься, – произнес он ледяным тоном. – Я не имею с Советом никаких дел, которые бы считал бесчестными по отношению к маршалу. И не имею привычки «шушукаться», как ты говоришь у кого-либо за спиной. Сабин попросил остаться, и я остался.

– И что? – подал голос Никий.

– Ничего! Вилики предложили мне стать членом Совета, и я согласился. А что бы ты сделал на моем месте? – спросил он, обращаясь к Бранду. – Отказался бы и ушел?

– А может, и ушел бы! – заорал Бранд.

– Ладно вам, бретеры хреновы! – встрял Крисс, до этого сидевший тихо и молча. – Успокойтесь.

Крисс положил обе руки на плечи и чуть придержал друзей ладонями. Между прочим, вовремя. И пьяный Бранд, и Гор, которого достали обвинения великана, готовы были в этот миг уже броситься друг на друга.

– Давай-ка по порядку, – сказал Крисс, когда оба задиры откинулись на спинки стульев. – Ты что у нас теперь, советник?!

– Советник.

– Об-бал-деть. Вот это карьера! Особенно для того, кто никогда не был виликом.

– Все не просто так, – мрачно отметил Гор. – Сабин хочет представить меня завтра на Ассамблее как члена Совета Равных и живой символ восстания. Чтобы делегаты добровольно проголосовали за его ордонанс и старый состав. А если не получится, в дело вступит Трэйт и, как ты понимаешь, сталь и свинец.

– То есть ты – как бы запасной вариант, – сделал вывод Никий.

– Не совсем, – Гор покачал головой. – Полагаю, это Трэйт запасной вариант после меня. Я должен выступить перед делегатами и призвать их к единству. Сначала убеждение, потом сила, а не наоборот.

– Понятно.

Все помолчали, поглядывая друг на друга.

Наконец Бранд вздохнул.

– Ты извини меня, – сказал он Гору, прижав свою нечесаную башку к его голове, – я просто злился. Завтра на площадь выйдут не только мушкетеры гарнизона, но и все остальные. Мои панцеры в полном доспехе, драгуны Крисса в конном строю – все. Таков приказ маршала, который он дал, когда мы вышли из зала заседаний. Но ты представляешь, что будет, если нам дадут приказ атаковать Ассамблею? Резня! Сервы против сервов. Мои волки консидории против безоружных горожан. Даже в бреду я не могу представить себе такого!

Гор хлопнул товарища по спине, задумчиво покачал головой.

– Ладно, – сказал он, – проехали. Приказ есть приказ, а назначение есть назначение. Но нам, похоже, действительно ничего не остается, кроме как залить это дело пенистым.

– И правда, – подтвердил Крисс, – давайте-ка пить.

Гор кивнул.

– Ник, мне полную!

Глава 5

Пиво как социальный катализатор

Трактирщик принес еще пива, они разлили темный напиток по кружкам и выпили. После третьей пол-литровой порции Гор почувствовал, что напряжение, накопленное за день, постепенно уходит, а по телу разливается вязкое, уютное тепло. Беседа постепенно сходила на нет, все решительнее сводясь к сальным шуточкам и нетрезвым замечаниям. Они выпили еще, а потом еще.

Вскоре Крисс, бывший из них самым трезвым, заявил, что намерен выспаться и, несмотря на упреки Бранда в отсутствии товарищеского духа, откланялся и ушел нетрезвой походкой. Затем их покинул Никий, и только Бранд продолжал, стуча кружкой по дубовому столу, требовать еще пива и жареной говядины, до которой был большой охотник. Однако к полуночи сморило и его.

Бранд плюхнулся лицом в доски стола и тихо уснул, держа в правой руке кружку с недопитым напитком, а в левой – вилку с наколотым огромным куском мяса.

Гор глядел на это фантастическое зрелище и не переставал удивляться. Бранд был тяжелее его почти на пятьдесят килограммов и, по идее, не мог слечь от алкоголя раньше, чем субтильный Гор. По крайней мере, до этого, ни на одной из попоек, а их было довольно много, такого не случалось. Видимо, сказалось то, что великан успел испить изрядное количество пива еще до того, как Гордиан сел с ними за стол. А также, возможно, то, что он на самом деле сильно расстроился из-за ссоры между Трэйтом и Сабином на Совете виликов.

Как бы там ни было, возвращаться в казарму Гору еще не хотелось и, подозвав трактирщика, он заказал себе еще кружку.

Прихлебывая хмельную влагу мелкими глотками, он огляделся. Несмотря на полночь, пивная все еще оставалась полна народу. Те, кого он видел в самом начале, когда только пришел в заведение, почти все ушли, однако на их места пришли новые гости и столики оказались почти все не только заняты, но и переполнены, поскольку вместо обычных трех-четырех человек за каждым сидели по шесть-восемь гостей. При этом Гора внезапно поразило некое изменение контингента, занимавшего таверну. Если всего часом раньше тут дули пиво в основном солдаты Армии Свободы в серых мундирах мушкетеров или в пикинерских жилетках, то теперь вокруг Гордиана толпились в основном гражданские лица.