Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ)

  - Я... я... - последний правнук от неожиданности замешкался, - говорить...

  - Говорить! - прорычал каннибал и, нагнувшись, с легкостью разгрыз массивными челюстями веревки, которыми были связаны запястья юноши.

   Гексаграмма 21 (Ши-хо) - Разгрызание

  Глядя на грозу, не забывайте о солнце, которое скоро покажется из-за туч

  Язык людоедов не отличался разнообразием, но парень вложил все свое красноречие, чтобы до убогих дикарей дошел смысл сказанного. В принципе, он говорил то же самое, что и Валую, но только еще более дерзко и вдохновенно. Юл очень волновался, и спина его была мокра от пота, однако лицо, жесты и голос выражали незыблемую уверенность. Младший правнук скорее интуитивно, нежели осознанно понимал, что малейшее проявление страха будет воспринято как слабость. И главное сейчас не смысл сказанного, а то, как это говорится. Впрочем, не только примитивные вырожденцы, но и жители Забытой деревни, воспринимали информацию чем угодно, но не головой.

  Морды обитателей мертвого города кривились в недоумении, и парень начинал опасаться, как бы на него не набросились, но здоровяк Валуй, стоявший рядом с устрашающего размера дубиной, придавал храбрости. Наконец, когда Юл прокричал: "Милон нарушать традиция! Милон не любить бог-птица-два-голова!", рыжий вождь с диким криком метнул в парня малую боевую лопату. Но, как обычно, промахнулся. Предводитель каннибалов был подслеповат. Лопата резво просвистела около уха младшего правнука и со звоном срикошетила от валуна. Юл машинально поднял ее.

  Раскрасневшийся Милон, зарычал и, сорвавшись на визг, ринулся в атаку с трофейным гладиусом наголо. Что случилось дальше, впоследствии юноша так и не смог понять. Внутри головы отрывисто щелкнуло, и мир преобразился. Воздух налился густой яростью. Но густота эта являлась преградой лишь для нападающего людоеда. Юл же в измененном пространстве скользил с неподражаемой легкостью. Он без особого труда отвел удар каннибала, поднырнул под него, и с разворота рубанул сверху. Остро заточенный стальной лоток с хрустом вошел в темя Милона, точно в созревший арбуз, разрубив голову почти надвое. Вождь начал оседать, а парень потянул черенок на себя. Милон упал на колени, его рыжая копна волос окрасилась в бурое. Парень уперся ногой в спину каннибала и выдернул лопату, вымазанную мозгами и кровью. Тело, живое и яростное еще несколько мгновений назад, гулко повалилось, заливая землю и камни багровыми кляксами.

  Гробовая тишина накрыла площадь. Морды аборигенов вытянулись от удивления и ужаса. Пауза длилась целую вечность. Наконец, старуха Яра, та самая носатая уродина, которая кормила детеныша человечинкой, завизжала:

  - Нелюдь убить Милон!

  Толпа взревела. Юл бросил быстрый взгляд на Валуя, надеясь найти у того поддержку своим действиям. Но вместо этого он увидел наливающиеся кровью глаза и зло играющие на скулах желваки. Рука, в которой гигант держал дубину, напряглась. Народ племени Думдума утратил нормальную человеческую речь, позабыл все технологии, и даже чурался их, опасаясь "нарушать традиция", но интриговать, пускай и подсознательно, не разучился. Валую Юл больше был не нужен. Валуй теперь станет новым вождем. Эта мысль молниеносным озарением вспыхнула в мозгу парня, и он, больше не думая, нанес упреждающий удар, в прыжке рассек малой боевой лопатой горло громилы, из которого хлынула красная струя. Здоровяк выронил дубину. Младший правнук произвел резкий тычок в пах каннибалу и, не дожидаясь пока тот рухнет, схватил гладиус и бросился наутек.

  Толпа вновь взревела и пришла в движение. Из-за валуна выскочила Хона.

  - За мной! - прокричала она и понеслась впереди парня.

  Юл бежал за девушкой, не оглядываясь. Они петляли в каких-то проулках, выскакивали на широкие улицы, поросшие кустарником, и тут же вновь ныряли в рощицы между высокими домами-коробками с множеством окон без стекол. Сзади слышались крики людоедов. Дважды дротики падали совсем рядом с Юлом, но парень нёсся на всех парах, не оборачиваясь. Сердце готово было выскочить наружу. Казалось, каннибалы вот-вот нагонят беглецов.

  Сколько времени продолжалась эта гонка - неизвестно. Младший правнук уже отчаялся оторваться от упырей племени Думдума, когда Хона, а следом за ней и он выскочили на открытую местность, где к деревцу был привязан байк. Девушка быстро отвязала поводья, вскочила на лошадь.

  - Что уставился! - проорала она. - Запрыгивай, давай!

  У Юла в одной руке была боевая лопата, в другой - гладиус, ножны людоеды у него отняли, и вложить оружие было некуда.

  - Подержи, - сказал парень, отдавая Хоне гладиус.

  Он попытался запрыгнуть на круп байка, но, соскользнув, растянулся во весь рост.

  - Баггерхелл! - выругалась девушка. - Давай скорей!

  Юл быстро поднялся и сделал вторую попытку оседлать байка. Снова неудачно. Правда, на этот раз он приземлился на ноги, а не на спину.

  - Кегль чахоточный! - проорала Хона. - Из тебя даже нажопник никакой!

   С третьего раза Юл сумел залезть на лошадь. К этому моменту на пустырь уже выскочили несколько дикарей. Впереди всех мчалась грязнолицая людоедка с залысинами на черепе. Прокричав нечленораздельный клич, она бросилась к наездникам. Хона осуществила резкий выпад гладиусом, и острие клинка вонзилось прямо в разинутую пасть дикарки.

  - Чоп! Чоп! - девушка подстегнула байка, и тот сорвался с места.

  Рядом просвистел дротик, за ним второй и третий. Однако расстояние между беглецами и людоедами быстро увеличивалось. Сзади слышались возгласы, преисполненные бессильной злобы и разочарования. Впрочем, подумалось Юлу, едой каннибалы обеспечены: Валуй, Милон, дикарка, которую проткнула Хона, все они пойдут в котел, и маленький каннибал будет требовать у сморщенной старухи очередной кусочек свежей человечинки и с радостью будет обгрызать плохо сваренный палец рыжеволосого вождя...

  Проскакав несколько проулков, парень и девушка оказались возле рощицы, внутрь которой вела узкая тропа. Они поехали по ней. Ветки то и дело били Юла по раненному плечу, царапали лицо. Но младший правнук терпел. Внезапно они оказались на открытой местности. Вечерело. Солнце клонилось к закату, но, несмотря на это, после темноты зарослей глаза неприятно резало.

  Впереди была речка шириной шагов в тридцать, а за ней - седая степь, уходящая в бесконечную даль. Это цвел ковыль.

  - Мы переправимся через реку и потом, до наступления темноты, должны пройти как можно дальше на юг... - произнесла Хона, когда копыта лошади коснулись воды. - И я тебе должна сказать кое-что важное.

  - Хорошо, - согласился Юл, - созерцая пышное убранство степи, белой невесты, готовящейся к встрече с жарким и иссушающим летом.

   Гексаграмма 22 (Би) - Убранство

  Труднее всего быть честным с самим собой

  Беглецы прошли не более трех тысяч шагов, когда оказались возле заброшенного поселка. Многие дома были скрыты зарослями, а деревья росли прямо внутри зданий, пробив мощными стволами обветшавшие крыши. Ночь надвигалась стремительно, и парень и девушка решили заночевать в вымершей деревне, расположенной недалеко от речки, той самой, которую, видимо, они недавно пересекли, поскольку русло петляло по местности причудливыми зигзагами. Хона выбрала самый большой и красивый двухэтажный дом с хозяйственной пристройкой в виде сарая, безусловно возведенный еще до Великой погибели. Дом был сделан из кирпича и огражден каменным забором в полтора человеческих роста. Из забора торчали ржавые пики длиной с половину локтя. Ворота давно уже сгнили или, возможно, были выбиты, и спутники без труда заехали внутрь. Во дворе росло четыре дерева, множество побегов от них и несколько кустарников. Травы здесь тоже было достаточно для того, чтобы насытить лошадь.

  Беглецы спешились. Юл осмотрелся. Здание очень сильно напоминало ему родную обитель, где жил дед Олег. В груди защемило что-то тоскливое, отдающее роковой безысходностью. Правда, дом находился в жутком запустении, двор зарос бурьяном, почти все окна были без стекол. Рамы оказались сделанными не из дерева, а из какого-то странного серо-коричневого материала. Парень присмотрелся: когда-то, должно быть, он был белым, а теперь со временем потемнел. Гладкая, скользкая, твердая на ощупь рама не вызвала никаких ассоциаций. Юл предположил, что это пластик. Предки производили из него не только книги, не только канистры и бидоны, которые до сих пор верно служат жителям Забытой деревни, но и очень много разных вещей, о которых уже давным-давно никто не помнит.