Бригады призраков

– Пока что понимаю.

– Очень хорошо.

Протянув руку, Кайнен постучал Саган по голове. Та едва удержалась, чтобы не оттолкнуть его палец.

– Следите за мной: головной мозг – это аппаратные средства. Сознание – это файл. Но у вашего друга Дирака отсутствует программное обеспечение.

– А что такое в данном случае программное обеспечение?

– Память, – пояснил Кайнен. – Опыт. Сенсорная активность. Когда сознание поместили в мозг, там начисто отсутствовал опыт, способный увидеть в нем хоть какой-то толк. Если сознание Бутэна и находится до сих пор в мозгу Дирака – повторяю, если, – оно изолировано и к нему нет доступа.

– Новорожденные солдаты Специальных сил обладают сознанием с самого своего пробуждения, – возразила Саган. – Но при этом мы совершенно лишены опыта и памяти.

– То, что вы чувствуете, не является сознанием, – сказал Кайнен, и Саган ощутила в его голосе отвращение. – Ваш проклятый МозгоДруг искусственно воздействует на органы восприятий, предлагая иллюзию сознания, и головной мозг это понимает.

Он снова указал на компьютер:

– Ваши люди предоставили мне широкий доступ к исследованиям в области головного мозга и МозгоДруга. Вам это известно?

– Я сама распорядилась об этом, – сказала Джейн. – Я попросила предоставить вам возможность ознакомиться с любой информацией, которая понадобится для того, чтобы помочь мне.

– Потому что вам известно, что я до конца дней своих останусь вашим пленником, но даже если мне и удастся бежать, я вскоре погибну от заболевания, которым вы меня заразили, – грустно усмехнулся Кайнен. – Так что нет ничего страшного в том, что вы предоставили мне доступ к совершенно секретным материалам.

Саган пожала плечами.

– Гм, – проворчал Кайнен. Помолчав, он продолжал:

– Знаете ли вы, что нет никаких объяснимых причин, по которым мозг солдата Специальных сил усваивает информацию значительно быстрее, чем мозг обыкновенного сотрудника ССК? И у одного, и у другого немодифицированный человеческий мозг; у обоих один и тот же компьютер МозгоДруг. Да, головной мозг солдата Специальных сил заранее подготовлен, однако этого недостаточно для того, чтобы существенно влиять на скорость обработки информации. И тем не менее мозг солдата Специальных сил впитывает и обрабатывает информацию с невероятной скоростью. Знаете ли вы почему? Потому что он защищает себя, лейтенант Саган. У обычного солдата ССК уже есть сознание и опыт, чтобы им пользоваться. А у вас, солдат Специальных сил, ничего нет. Ваш мозг чувствует давление искусственного сознания, которое навязывает ему МозгоДруг, и спешит как можно скорее обзавестись собственным, прежде чем искусственное сознание успеет нанести непоправимый вред. А то и уничтожить вас.

– Еще ни один солдат Специальных сил не умирал из-за неполадок с МозгоДрутом, – напомнила Саган.

– О да, пока этого не происходит, – поправил ее Кайнен. – Но мне интересно, что вы откопаете, если заглянете достаточно далеко в прошлое.

– Что вам известно? – резко спросила Джейн.

– Достоверно я ничего не знаю, – мягко ответил Кайнен. – Это лишь досужие размышления. Но главное то, что нельзя сравнивать пробуждение солдата Специальных сил, уже обладающего так называемым сознанием, с тем, что вы попытались проделать с рядовым Дираком. Это далеко не одно и то же. Больше того, это даже рядом не стояло.

Саган решила переменить тему:

– Вы говорили, существует вероятность того, что сознания Бутэна больше нет в мозгу Дирака.

– Такое вполне возможно, – подтвердил Кайнен. – Сознанию необходимо постоянно получать новую информацию: без нее оно рассыпается. Это одна из причин, по которой практически невозможно сохранить связный образ сознания вне мозга, и гений Бутэна в том, что он нашел способ это осуществить. Я подозреваю, что, если сознание Бутэна и попало в мозг Дирака, оно с тех пор уже давно вытекло, и вам придется иметь дело лишь с обычным солдатом Специальных сил. Однако нельзя никак определить, там оно или нет. На него уже успело наложиться собственное сознание рядового Дирака.

– Но если сознание все-таки там, что может его разбудить?

– Вы хотите, чтобы я высказал свои предположения? – спросил Кайнен.

Джейн кивнула.

– Вы не смогли получить доступ к сознанию Бутэна в первую очередь потому, что мозг, куда оно было помещено, был полностью лишен памяти и опыта. Возможно, по мере того как ваш рядовой Дирак будет накапливать свой жизненный опыт, что-либо подтолкнет его открыть какую-то часть дремлющего сознания.

– И он превратится в Чарльза Бутэна, – заключила Саган.

– Такое возможно, – согласился Кайнен. – Но, может быть, этого не произойдет. Рядовой Дирак к настоящему времени уже обладает своим собственным сознанием. Собственным представлением о себе. Если сознание Бутэна и пробудится у него в мозгу, оно окажется там не единственным. Вам решать, лейтенант Саган, плохо это или хорошо. Тут я ничем не могу вам помочь, как не могу сказать, что произойдет, если Бутэна все же разбудят.

– А мне как раз нужно было от вас именно это.

Кайнен издал рраейский эквивалент смешка.

– Организуйте мне исследовательскую лабораторию, тогда, возможно, я смогу дать вам какие-то ответы.

– Насколько мне помнится, вы уверяли, что никогда не станете помогать нам, – заметила Саган.

Кайнен снова перешел на английский:

– У меня много времени на раздумья. Слишком много. Одних занятий языком недостаточно.

Он вернулся на сканнский:

– И я не буду помогать вам воевать с моим народом. Я просто буду помогать вам.

– Мне? – удивилась Саган. – Я еще понимаю, почему вы помогли мне сейчас: можно сказать, я подкупила вас, обеспечив доступ к компьютеру. Но почему вы хотите и дальше мне помогать? Ведь именно я взяла вас в плен.

– И кроме того, заразили меня болезнью, которая меня убьет, если я не буду ежедневно принимать дозу противоядия, – добавил Кайнен.

Сунув руку в ящик небольшого письменного стола, встроенного в одну из стен камеры, он достал небольшой шприц:

– Мое лекарство. Мне позволили самостоятельно принимать дозу. Однажды я решил не делать этого, чтобы посмотреть, дадут ли мне умереть. Как вы сами видите, я перед вами; это и есть ответ на мой вопрос. Однако сначала мне позволили в течение нескольких часов корчиться на полу в судорогах. Впрочем, если хорошенько подумать, в точности так же поступили в свое время и вы.

– Тем не менее это не объясняет, почему вы хотите мне помочь.

– Потому что вы помните меня, – объяснил Кайнен. – Для всех остальных я являюсь всего-навсего одним из ваших многочисленных врагов, которого можно разве что снабдить одной-единственной книгой, чтобы я не сошел с ума от скуки. Как-нибудь мне просто забудут дать противоядие, я умру, и никто этого даже не заметит. Вы же, по крайней мере, видите во мне какую-то ценность. В крошечной вселенной, в которой я сейчас живу, это делает вас моим лучшим и единственным другом, хотя вы и остаетесь моим врагом.

Джейн пристально посмотрела на Кайнена, вспоминая его высокомерие, поразившее ее во время их первой встречи. Теперь администратор представлял собой жалкое, испуганное создание, и у Саган мелькнула мысль, что это самое грустное зрелище, какое ей только доводилось видеть.

– Я очень сожалею о том, что произошло, – произнесла она, сама удивляясь тому, как эти слова слетели с ее уст.

Кайнен издал еще один рраейский смешок.

– Лейтенант, мы собирались полностью истребить ваш народ, и, возможно, нам это еще удастся сделать. Так что вы чересчур не расстраивайтесь.

Саган ничего не ответила. Она сообщила дежурному офицеру гауптвахты о том, что собирается уходить. Дверь камеры отворилась, и на пороге появился охранник с эм-це в руках.

Выйдя в коридор, Джейн обернулась:

– Благодарю за помощь. Я спрошу, можно ли будет устроить для вас исследовательскую лабораторию.

– Спасибо, – ответил Кайнен. – Однако я пока что остерегусь давать волю надежде.