Говоруны: Везучие сукины дети (СИ)

— Эй, ты чего, нормально же общались, — блеснул тревожным взглядом по сторонам Ильяс. Бад огорченно цыкнул зубом.

— Лейтенант, когда ты становишься похожим на меня, это всегда выглядит страшновато. Но до каннибализма даже я вроде бы не докатывался.

— Брось, в той или иной форме это неотъемлемая часть практически любой культуры, бездушные вы остолопы. Ильяс, последнее слово — твоя костлявая тушка вкуснее всухомятку или термическая обработка тоже сгодится?

— Бад, это все серьезно? Парни, вы не предупреждали, что у него все так запущено…

— Предпочитаю среднюю прожарку. А разговоры с самим собой, должен заметить — тревожный признак. Твоя правая рука соблазнила тебя, парень. Отсеки же ее и брось от себя!

Артиллерист подскочил на месте.

— Санитары! Черт! Дурдом протек, где галоперидол! Доктор, доктор, тут поехавшие бунтуют и грозят переварить без лука и соли! Я с ними рядом сидеть не буду!

Он удалился приставным шагом, поминутно оглядываясь и жестикулируя, словно смеющийся паяц. Десантник огорчительно приподнял брови.

— Спугнули единственного адекватного человека здесь, что за манера?

— Все три определения ложны, Бад. Тебе ведь не нужны подсказки, правда?

— Сказать по правде, мне сейчас опять невыразимо скучно, а пальцы двигаются, словно ватные. Что со мной, ковбой?

— Гляди, Клэм, — изумился Лейтенант. — Этому рослому юноше скучно. Ты ж еще не жил, мелочь пузатая, чего тебе скучать-то? Давайте спросим Гайдара — не скучно ли ему было полком командовать, в шестнадцать-то лет. Не накрывала ли его временами мутная волна постмодернизма.

— Я давно знал, что ты скучный парень, — определил Клэм, вернувшийся за второй порцией. — Знаешь, с какого момента? Когда ты принципиально отказался трахать шлюху, которую я подарил тебе на Новый Год.

— В бога душу мать, Клэм! Она была уже два дня как мертвая!

— Твои придирки смехотворны.

— Печальная истина: когда к тебе возвращается та самая агрессия, от которой уходил — я хочу послать во все допустимые зоны Вселенной проклятое дежавю. — Бад медленно повесил фартук на крючок. С ним и вправду творилось что-то не то.

— Вот это объяснил, — присвистнул ковбой. — Все сразу стало намного яснее. Сейчас я расскажу свою историю — и после этого, в качестве компенсации, ты сможешь, не рискуя получить в задницу заряд из револьвера, подняться на второй этаж и погладить загорелую попу одной бывшей рыжей девушки. Я даже дам точный адрес.

— Спасибо, воздержусь, — твердо сказал Бад.

И покраснел.

***

Рассказ Лейтенанта. Два билета на частный рейс до рая

— Имею к тебе предложение, — ляпнул я, сворачивая из узкого коридора на втором этаже, где вечно пахло капустой, муксусом, дешевой туалетной водой и водой обычной, мокрой, на внутреннюю площадку над баром, куда обычно никто не забирался, потому что никто не знал о ее существовании, вывеска, да еще изреченные и записанные мудрости насчет срать каждое утро ее совершенно скрывали.

Алиса стояла у импровизированной балюстрады, с которой открывался довольно-таки полный вид на зал «Сломанного сна», и, склонив голову набок, задумчиво рассматривала что-то в руках. Мне показалось, что это был листок бумаги.

— Если решил замуж звать — не пойду, — решительно сказала она. Рыжие волосы до лопаток все еще смотрелись непривычно, в нашу последнюю встречу вне Города-минус-один она выглядела совсем иначе. — Или ты не от себя, а чисто транслируешь чужие мечты и пожелания? В интересном месте мы живем, все стесняются сказать друг другу важное, пользуются не внушающими доверия посредниками, вместо того, чтобы… А может, ты по другому вопросу?

Она сунула непонятный листок в карман, стала вполоборота, потянулась всем своим гибким, юным, лакомым телом, вся такая невинная и улыбающаяся и сахарно-сладкая от старательно подведенных глаз до загорелого обнаженного живота и наманикюренных коготков на маленьких, идеальной формы ступнях. Я вдруг понял, что хочу ее.

И она знала, что я ее хочу.

Сучка.

— По другому, — согласился я. — Пойдем прокатимся.

— Ты обналичил свои сбережения и купил самокат? — вскинула она тонкую бровь. — Рада, что наконец смог решиться на это, Лейтенант.

Мало кто умеет так мастерски выводить меня из себя, как Алиса. И об этом она тоже знает. Но совершенствует свои навыки. Постоянно.

— Пришлось взломать твои счета, мисс Дрейк, — сказал я с делано-равнодушным видом. — Иначе не хватало на тот автомобиль, который мне хотелось бы пилотировать в это время суток.

— Тебе покорился трехколесный велосипед? — захлопала она в ладоши. — Отлично! Правду говорят, учиться никогда не поздно!

Здесь следует понимать: в делах вроде этого самое важное — не слететь с катушек в неподходящий момент. Проще говоря — нужно держать морду кирпичом. Или, как здесь выражаются, «лицо кочергой», даже не знаю, почему.

— Поговорить нужно.

Судя по гримасе, которую скорчила Алиса, моему лицу могла сейчас позавидовать какая-нибудь не слишком амбициозная кочерга.

— А что здесь, — она обвела рукой тесный и, честно сказать, грязноватый коридор, рассохшееся, хотя и настоящее, дерево стен и балюстрады — нельзя?

— Здесь нельзя. У стен, видишь ли, бывают уши, а у ушей — головы и прочие хозяева. Ничего, прокатимся как следует, я обещаю.