Кристалл Альвандера. Корабль Альвандера.Дилогия

Я склонился над перилами, пытаясь уловить, что собирается делать оператор. Впрочем, он пока ничего не делал. Просто наблюдал. Наверняка получал какие–то данные с датчиков. Сейчас я остро жалел, что не могу подключиться к этим датчикам и следить за всеми происходящими процессами. Оставалось только наблюдать. Я и наблюдал.

Процесс, тем временем, вошел в заключительную фазу и над емкостью начал формироваться силовой каркас будущего корабля. Увидеть его было не очень легко – он казался расплывчатым, отчего четкая форма совершенно не просматривалась. И вдруг из емкости начала подниматься струйка будущей м–молекулы. Именно струйка и именно подниматься. Она заполняла полости силового каркаса. Дело продвигалось не очень быстро, но верно. И вот в воздухе повис гигантский куб, образованный трубами из м–молекулы. Мне показалось, что этим кубом и ограничится, но нет. Снова пролегли силовые каркасы, на этот раз по диагонали и несколько тоньше основных ребер. Снова потекла струйка м–молекулы. В вершинах куба образовались утолщения, в которые и вплавились диагонали.

– Это рубка управления, – пояснил нам Гонтер. – А также основа всего корабля. Обратите внимание на толщину опор. Это и будет основанием всего корабля.

Рубка? Я прикинул размеры куба. Ну да, если я правильно помню чертежи, то это она самая и есть.

А оператор продолжал работу. Пролегли новые силовые каркасы и теперь началось строительство дуг, пролегших из каждой вершины куба по диагонали, пересекаясь в центре каждого основания. Этакий неправильный шар. Сборка каркаса завершилась, началось создание внутренней структуры.

– Теперь начинается самая ответственная часть, – вмешался Владимир, подтвердив мою догадку. – Мы решили применить перпендикулярное плетение, когда некоторые струны располагаются не только вдоль структуры атомов, но и перпендикулярно, связывая многие слои. На сегодняшний день это самый прочный материал, который мы в состоянии получить. Но и самый сложный в изготовлении. К сожалению, у нас еще нет готовых шаблонов, так что приходится делать всё вручную.

Сложная для оператора, эта часть работ оказалась самой скучной для наблюдателей. Сейчас для нас совершенно ничего не происходило. Все процессы шли внутри материала, скрытые от постороннего глаза. И только оператор видел их и управлял ими. Только от его мастерства и опыта зависело насколько качественной получится м–молекула. Время текло медленно. Но никто не то что не уходил, но, казалось, даже не шевелился, всматриваясь в висящий над емкостью куб.

Сколько времени прошло я, признаться, не заметил. Но вот конструкция плавно начала опускаться. Тут же к ней метнулась одна из тележек, куб оказался в жестких захватах, а тележка укатилась куда–то вглубь цеха. Шар с оператором опустился на пол, раскрылся и из него вышел весь мокрый от пота мужчина. К нему тотчас подскочили два техника и медик, его осторожно увели. Выглядел он, мягко говоря, бледновато.

– Теперь ты понимаешь, почему я всегда пугалась, когда видела тебя после работы? – пихнула меня локтем Феола.

– Сейчас результат работы повезли на проверку и тестирование, – объяснил Гонтер. – Специалисты изучат запись, а биокомпы смоделируют по ней спецификацию. Все вместе позволит нам составить довольно точное представление о конечной продукции. Если все тестирование пройдет нормально, запись размножат, и по уже отработанной технологии начнут строить другие корабли.

– То есть, вы решили на нас потренироваться? – поинтересовался Гарнер, разглядывая какие–то графики на визоре рядом с емкостью.

Гонтер усмехнулся.

– Нет. Эксперимент с м–молекулой у нас далеко не первый. С первого раза никогда не получается. Сейчас мы наблюдаем конечную стадию работы после огромного числа проверок, испытаний и опытов. – Гонтер также внимательно изучил все графики. – И, судя по всему, весьма удачная. Пройдемте, я вам покажу следующий этап.

– А как же проверка? – удивился я.

– Не помешаете. Прошу.

Дружной толпой мы проследовали за главным инженером в следующий цех. На этот раз мы почему–то не воспользовались гиперпорталом, а шли пешком по длинному и широкому коридору–оранжерее. Пешком эта дорога заняла минут десять.

– Простите, – несмело поинтересовалась Вера–Вероника. – А почему нельзя просто переместиться?

– Мы прогулялись, а специалисты закончили снимать данные и передали их в аналитическую группу. Мы придем вовремя.

Пришли мы действительно вовремя. Как раз на изготовленном на наших глазах кубе начали монтировать панели. На ребрах крепили какие–то зажимы, а на монтажном стенде собирали сами панели из м–молекулярных полос, соединяя их друг с другом с помощью шпонки и пазов. Потом готовые панели поднимали и крепили к основе, создавая таким образом вокруг куба стены. Я заметил, как наметили дверь, и сразу же в этом месте прикрепили еще одну опору и ограничили высоту перекладиной. Крепили каким–то весьма оригинальным способом – с помощью двух половинок из неизвестного мне материала, которые при соединении намертво прилипали друг к другу, охватывая каркас и сжимая с двух сторон панель. Судя по всему, держало такое соединение прочно. Если я правильно понял показания приборов, когда соединения подвергали проверке. А вот принцип их работы не уловил. Подняли ещё одну готовую панель…

Людей, управляющих всем этим, видно не было. Только роботы, постоянно меняющие форму в зависимости от выполняемых работ, кружили рядом. Там что–то закрепят, здесь поправят. Подняли панель, что–то щелкнуло и она встала на место, образуя внутреннюю стену рубки. С внешней стороны к ней стали крепить какие–то короба, как я предположил, для различных видов коммуникаций. Все делалось быстро и точно. Казалось, прошло всего лишь мгновение, но уже весь куб оказался с внутренней стороны отделан панелями, на которых крепились какие–то приборы и схемы. К ним немедленно подлетели новые роботы, засверкала молекулярная сварка. Вот уже что–то замигало. Роботы отлетели, но их место заняли другие и принялись подключать к блокам тестовые приборы, которые немедленно принялись собирать данные. Не знаю, где и кто анализировал эти данные, однако результат, кажется, его удовлетворил, поскольку роботы стали закрывать панелями и внешнюю сторону куба, пряча все внутри такой стены. Тут же тянули кабели и шлейфы, заводя их как внутрь куба, так и наружу. Начался монтаж панелей на полусферах.

Наблюдать за рождением корабля можно было бесконечно, и вряд ли это мне когда–нибудь надоело бы. Тут я почувствовал на плече чью–то руку. Сначала я попытался игнорировать намек, но меня слегка встряхнули. Я недовольно обернулся и встретился взглядом с Владимиром.

– Я понимаю твои чувства, – заметил он с улыбкой, – но сколько ты еще собрался смотреть?

– А? – Я посмотрел на стенд, где роботы продолжали монтаж корабля. Потом на экипаж и друзей. Никто, вроде бы, не скучал. Хотя Владимир прав, мы и так уже отвлекли людей от работы. Сколько еще можно смотреть? За сегодня корабль ведь не соберут.

Нехотя отвернувшись, я зашагал к выходу. Оглянулся последний раз на рождающийся корабль. За мной потянулись и остальные.

Возвращались мы не пешком. Перед нами замерцало окно гиперпортала, миг и вот уже мы в просторном помещении, в центре которого стоит большой стол, кресла. Вдоль стен растут карликовые деревья: березы, дубы, клены. Гонтер приглашающе показал на кресла и мы не спеша принялись рассаживаться. Стол воистину огромный. Нас ведь собралось немало, но за столом ещё оставались свободные места. Тут стало ясно, что это не просто так – из гиперпортала появились Координатор, профессор Танаки и еще несколько Советников. Не успели мы поздороваться, как вокруг закружили роботы, накрывая стол. Все рассаживались по отведённым местам. Вот суета улеглась и поднялся Гонтер с фужером в руке. Я принюхался к тому, что налили мне. Вино. И очень похоже, что далеко не рядовое.

Гонтер откашлялся.

– Честно говоря, – тихо начал он в полнейшей тишине, – я очень рад, что честь строительства первого звездного корабля за пять тысяч лет принадлежит коллективу нашего завода. Нам, гномам, да и другим расам, трудно понять ту тоску, что испытываете вы, люди, глядя на пустое ночное небо. Мы не застали то время. Мы появились позже. Но порой я ловил взгляды друзей из людей, которые они иногда бросали ночью в вышину. Взгляды полные печали и тоски. Я понимал, что это тоска по чему–то очень важному и утраченному. Понимал умом, но не сердцем. Но сейчас, наблюдая с каким энтузиазмом работают все люди, я сам проникся этим стремлением к звездам. Я начал понимать, что в жизни есть нечто… далекое и одновременно близкое, недоступное, но к чему надо стремиться. Иначе жизнь превращается в серую обыденность с обыденными делами. Да, это тоже важно, но нельзя забывать Мечту и отказываться от неё. Как бы ни было тяжело или плохо, важно помнить о своей Мечте и идти к ней. Я благодарен тем, кто научил меня этому. И я выражаю восхищение всем, кто принимал участие в проекте и позволил ему стать реальностью. Кто не сдался и не забыл. Особенно присутствующему здесь молодому магистру кристалловедения Альвандеру Морозову.