Worm (ЛП)

Первый этаж не слишком отличался от такого же у Мрака. В одном месте стояли двухъярусные кровати, хоть их было и меньше, чем у него. Ванная, небольшая кухня и открытая площадка, которой пока не нашлось применения, заполненная коробками.

Всё это было моё. Моё логово. Оно казалось таким пустым.

Я знала, что всё изменится, когда я наполню его мебелью и необходимыми вещами. Это место уже само по себе было роскошью. Большая часть Броктон Бей сейчас не имела доступа к электричеству или водопроводу, причём многие жители страдали от недостатка и того, и другого. При подготовке для меня этого здания Выверт наладил доступ ко всему необходимому. По мере расчистки и отстройки района сюда будут заезжать грузовики. Выверт сказал мне, что они будут постоянно поставлять мне воду, газ для водонагревателя, опустошать резервуар с отходами и заправлять генератор.

Когда город будет восстановлен и стандартные коммуникации подведены, эти меры станут не нужны. А я окажусь на крючке, привыкнув к своему логову, затерянному на фоне городской застройки. В идеальном мире.

Приятно было купаться в роскоши, но все это меркло, стоило мне подумать о Дине. У меня был горячий душ и я даже могла мыть посуду, потому что Выверт позаботился и о ней.

Взяв мобильник с кухонного стола, я набрала Выверта. Похуй, что сейчас всего без четверти шесть утра.

Меня напрягало звонить ему, полагаться на него. Я чувствовала себя соучастницей. Причинение ему малейшего неудобства поднимало настроение.

-- Да? -- коротко спросил он.

-- Это Рой.

-- Что-то нужно, Рой?

-- Несколько человек.

-- Сколько?

Я обвела взглядом жилую комнату.

-- Человек восемь. И грузовик был бы кстати, если у вас есть свободные.

-- Есть. Люди должны быть вооружены или...

-- Просто обычные парни, надо кое-что подвигать.

-- Полагаю, это не срочно? -- спросил он более резко. Может, я разбудила его. Плевать. Я работала над тем, что было в его интересах, и у нас был договор.

-- Не срочно.

-- Тогда я пришлю их через час.

-- Через час, ладно.

Он повесил трубку.

Что ж, мне надо было убить много времени. Свободное время -- отстой, когда не хочешь оставаться наедине со своими мыслями.

Я хотела побегать, но это было плохой идеей. Из-за огороженных участков, строительных работ и затопленных улиц в районе набережной привычный маршрут был не столь приятен для пробежки. Кроме того, бегать одной было опасно, я точно привлекла бы к себе ненужное внимание.

В итоге я всё-таки решила пойти против голоса разума и засобиралась на пробежку. Натянула шорты, надела майку, кроссовки и убедилась, что захватила с собой нож и перцовый баллончик. Ножны я отстегнула со спины своего костюма, прицепила к ремню и застегнула его вокруг талии так, чтобы пояс шорт скрывал ножны, а футболка -- рукоятку.

Покрутившись перед зеркалом в спальне, я проверила, заметно ли оружие.

Не идеально спрятано, но и не бросается в глаза. Слегка поправив ножны, я призвала немного насекомых. Было жутковато, пока они ползли по коже, под одеждой и в волосах. Расположив их на носках, в волосах, и в пространстве между топиком и лифчиком, я успокоилась -- главное, никакого контакта с кожей.

Выглядела ли я теперь по-другому? Кожу покрывал легкий загар -- я провела много времени на открытом воздухе за последние пару недель. Полторы недели я жила в убежище, где не было ни книг, ни телевизора, так что приходилось целыми днями гулять по городу, проверяя лофт и состояние дома моего отца. Я гуляла и по ночам, когда не могла заснуть, но люди обычно не особо загорают без солнца.

Трудно было сказать наверняка, как или почему, но мое лицо и тело изменились. Возможно, у меня был скачок роста. Некоторые изменения возможно были от загара, подчеркнувшего черты лица или тела. Может, это всё из-за того, что в убежище я питалась весьма скромно, к тому же в последние два месяца у меня был очень активный образ жизни. Я не сидела по шесть часов в школе, я сражалась, бегала и ездила верхом на собаках. Теперь на руках у меня обозначились мускулы, и осанка стала прямее. Или может все эти мелочи стали заметными потому, что теперь я по другому одевалась, давно не стриглась, и заменила очки линзами.

Утверждение, что я сама едва себя узнавала, было... как бы получше сказать? Верным, конечно, но я всё ещё помнила себя такой, какой была месяц назад. Тогда я смотрела на своё отражение и видела в нём одни недостатки, то, что мне не нравилось. Я никогда не чувствовала себя тем человеком, что сейчас отражался в зеркале. Я как будто смотрела на незнакомку, и её черты казались мне в чём-то странными.

Не то чтобы я теперь смотрела на себя совсем иначе. Мне всё ещё многое не нравилось в своей внешности: слишком широкий рот, плоская грудь, совсем не женственная фигура. Легкий загар только подчеркивал шрамы: похожую на слезу отметину на плече, которую оставили собаки Суки, волнистый след на щеке, где София прошлась своими ногтями, и линию около уха, когда она пыталась его оторвать. Важно то, что когда я смотрела на себя, это меня больше не беспокоило. Я чувствовала себя комфортно, сроднилась со своим телом, заслужила его, каким бы оно ни было. Я не была уверена, имели ли эти размышления под собой хоть какую-то логику. Пусть даже понятную только мне.

Если во мне и было что-то, что мне не нравилось, то оно было внутри. По большей части это было чувство вины. Мысль о том, что отец может разлюбить меня, когда увидит, кем я стала? Еще одна психологическая проблема. Или, если бы моя мама вдруг ожила и зашла сейчас в комнату, то разочаровалась бы она во мне? Это отрезвляло.

Как и со своей подземной базой, Выверт позаботился об отдельных входе и выходе из здания. Если бы я начала работать с кем-то помимо своей команды, то покидать здание всегда через парадную дверь было бы очень подозрительно. Тощая девочка-подросток с чёрными вьющимися волосами, которая приходит и покидает то же самое здание, что и тощий подросток-злодей с такой же причёской? Не пойдет.

Я спустилась в подвал, открыла люк и спустилась в ливневый сток. Те же строители, что ремонтировали здание, уже перекрыли сток, чтобы здесь можно было пройти даже в ливень. В результате получился хорошо расчищенный подземный лабиринт, по которому можно было пройти к пляжу, где располагался выход из канализации.

Я не знала, как Выверт организует дела так, чтобы восстанавливающие город рабочие случайно не разблокировали сток, но, наверное, в этом на него можно было положиться. Пока что треть ливневых колодцев города всё ещё была забита обломками и щебнем, ещё треть не соединялась с общей сетью. Можно добавить сюда то, что какая-то часть из них была вне населенных районов, и до них вообще не было дела.

Выйдя на пляж, я побежала, радуясь возможности возобновить свои утренние пробежки.

Всё вокруг было непривычным, жутковатым. Дощатый настил, покрывавший всю набережную перед рядом магазинов, теперь голым остовом торчал из груды мусора, которую бульдозерами сгребли к одной стороне, куча была выше меня раза в два. Пляж уже расчистили, что само по себе было подвигом. Бригады с граблями и бульдозеры обнажили плотный, похожий на грязь слой, который был под песком. Напротив мусорных куч, прямо в воде, лежали части бетонных плит, установленные для защиты от волн и как ловушки для мусора при отливах. Две линии гор из мусора шли вдоль расчищенной для техники и пешеходов дороги.

Сцена впереди привлекла моё внимание. Прямо у спуска с набережной на земле лежали бульдозер и девятиосный кран. Похоже, кто-то столкнул их с края набережной прямо на пляж. Кабина крана частично была раздавлена бульдозером. Несмотря на столь ранний час, около поваленной техники уже суетились рабочие. Некоторые из них крутились около самой техники, другие делали что-то на набережной.

По обе стороны крана и на бетонной стене, разделяющей пляж и набережную, красовалась нарисованная краской буква "Б", с двумя линиями, проходящими через неё, как в знаке доллара. Барыги.