Хищник Джаг

На арене появилась толпа шутов и карликов. Нужно было видеть, как они резвились, с каким азартом танцевали, ходили колесом, принимали всевозможные позы, имитируя борьбу, победу, смерть, похотливые любовные сцены!

На галерке вовсю шла торговля возбуждающими средствами, травкой, крепкими напитками – всем тем, что обостряет чувства и восприятие.

Когда разгоряченная армия шутов скрылась за кулисами, на арену под рев взбудораженной толпы вступили бойцы. Джаг тут же забыл обо всем, не относящемся к поединкам, его глаза сузились и приобрели стальной блеск. Глядя на борцов, кулачных бойцов, кэтчеров и фехтовальщиков, он прикидывал, в какой категории он мог бы наилучшим образом реализовать свои возможности. Схватки гладиаторов не привлекали его – это была довольно специфическая дисциплина, и только полный безумец мог позволить себе без подготовки схлестнуться в поединке с обученным гладиатором.

В любом случае, каким бы ни был его выбор, ему все равно суждено остаться в дураках: даже победив в схватке, рабства не избежать.

Допустим, он победит, но кто из Властителей согласится выложить за него кругленькую сумму? Вообще-то, он предпочел бы, чтоб это была одна из ядовито раскрашенных сучек, но они, похоже, предпочитали совсем другое.

Кроме того, оставалось еще совсем малое – победить!

В памяти всплыли слова Патча: "Ты прирожденный фехтовальщик, Джаг. Это твой главный козырь". А старик знал, что говорил!

Джаг призадумался, и в этот момент Баском обернулся к нему.

– Пора, – объявил он. – Пошли. И если ты не победишь, я велю закопать тебя живым в муравейник!

По знаку своего главаря, четверо головорезов вытолкнули Джага на дорожку, ведущую к арене.

Глава 28

Появление такой странной группы вызвало сначала некоторое замешательство зрителей. Над амфитеатром повисла почти гробовая тишина, сменившаяся затем шумным гомоном.

Баском, хорошо знакомый с нравами цирка, спокойно отстранил охранников, попытавшихся было преградить ему путь.

Затем, подняв сжатую в кулак руку, он направился к помосту, устроенному вровень со сверкающим, все еще пустующим троном. На помосте священнодействовал городской старшина, ответственный за проведение торгов, – седовласый старик, облаченный в пурпурную мантию, отороченную горностаем.

Баском о чем-то негромко переговорил со старшиной и за обещание приличных комиссионных получил разрешение обратиться к почтенному собранию с речью. Что он и сделал, когда в амфитеатре вновь установилась тишина.

– Достопочтенные Властительницы и Властители, представители всех каст, я приветствую вас! Моя речь не разочарует вас, как раз наоборот! Те из вас, которым известна моя репутация, знают, что я не жулик и не обманщик. Я никогда не ловчил, пытаясь сбыть некачественный товар. Все, что я предлагал на ваш суд, всегда было только высшей пробы. И если сегодня я осмелился нарушить привычный протокол, то только потому, что для отклонения от традиций у меня есть серьезное основание! – с этими словами Баском обернулся к Джагу и указал на него театральным жестом. – Человек, которого я имею честь представить вам, не совсем обычен, в чем вы сами можете убедиться! Я выкупил его за баснословную сумму у крестьян, которые использовали его для вспашки бесплодных целинных земель! Этот человек крепок как скала и силен как три коня! Он владеет различными видами оружия и знаком с тонкостями борьбы! Тот из вас, кому он достанется, совершит самую удачную сделку за все торги!

Уверенный, что ему удалось заинтриговать публику, Баском выдержал паузу, затем продолжил:

– Но как говорят в народе, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! На этом я заканчиваю злоупотреблять вашим вниманием, и да здравствует зрелище!

Снук и Гарп сняли с Джага ярмо. Парень встряхнулся и в сопровождении Баскома направился к высокому черному кувшину.

– Возьмешь любой из камней и бросишь его под ноги тому, с кем захочешь сразиться, – напомнил Баском.

Опустив руку в кувшин, Джаг незаметно для постороннего взгляда напрягся, и его глаза сверкнули опасным стальным блеском. Зажав камень в кулаке, он пошел вдоль строя гладиаторов, величественно замерших на арене. В конце строя Джаг остановился напротив ретиария, долго разглядывал его, затем резко обернулся и один за другим швырнул пять камней под ноги Баскому и его прихвостням.

Глава 29

Над галеркой пронесся протестующий гул.

Некоторые зрители в негодовании даже повскакивали с мест и, потрясая кулаками с отставленными вниз большими пальцами, требовали немедленно предать смерти наглеца, осмелившегося на подобную дерзость.

Баском побледнел, а его компаньоны озадаченно переглянулись.

– Это незаконно! – вмешался старшина в пурпурной мантии. – Такого еще не было, чтобы раб бросал вызов своему хозяину! Вызов не принимается!

Краска вернулась на лица пятерых негодяев.

Джаг уже собирался снова запустить руку в черный кувшин, когда негодующие голоса перекрыл громкий голос:

– Я, Супроктор Галаксиус, не вижу в этом ничего такого, что могло бы потрясти устои нашего общества!

Гвалт в амфитеатре возобновился с новой силой; гудели все ряды – от партера до галерки. Галаксиус был известен своим нонконформизмом и склонностью к принятию нетрадиционных решений.

– Молчать! – рявкнул он, игнорируя возмущенные вопли и свист. – Выслушайте, по меньшей мере, мое заявление, а потом орите... если, конечно, не являетесь моими подданными.

Недовольные продолжали шуметь, но здравый смысл все же взял верх, и под ареной повисла тишина. Стоя в своей ложе в окружении фаворитов и фавориток, Галаксиус заговорил снова.

– Этот человек, с которым я прежде уже имел дело, – Супроктор указал на Баскома, – этот человек без всякого стеснения намекнул на перспективу заключения исключительно выгодной сделки, рассчитывая тем самым оправдать нарушение обычной процедуры торгов... Для кого будет выгодной сделка, о которой он говорил? Все зависит от того, с каких позиций рассматривать эту проблему. В конце концов...

Аудитория одобрительно отреагировала на остроту Супроктора взрывом всеобщего хохота.

Оратор невозмутимо поднял руку, призывая собравшихся в цирке к спокойствию.

– Наш добрый старшина стал на защиту незыблемых традиций, – продолжил он, когда тишина была восстановлена. – Всем присутствующим здесь известно, что я думаю об обычаях. В соответствии с моим высоким положением, я должен был бы занимать это дурацкое кресло из блестящего металлолома, вознесенное над ареной... но я предпочитаю ваше общество, вашу теплоту! Сидя на троне, не возвысишься! Уважение, почтение, признательность нужно зарабатывать поведением, а не отсиживанием задницы в отполированном до зеркального блеска кресле!

Собрание встретило слова Супроктора польщенным гулом.

– Однако же вернемся к нашим баранам, – произнес Галаксиус. – Если наши неприкосновенные традиции кто-то нарушил один раз, почему бы их не нарушить и во второй раз? Мне представляется, что так было бы справедливо. И наконец, будем откровенны: я не вижу здесь повода для скандала. Посмотрите, что нам предложили: бой одного против пятерых. Подумайте, разве мы вправе жаловаться? Ведь по обычаю мы имели право наблюдать всего лишь за тривиальной схваткой один на один!

Настроение зрителей изменилось, и они оглушительным ревом одобрили речь Супроктора. Подхваченное тысячами глоток, имя Галаксиуса мигом облетело галерку.

Супроктор еще раз попросил внимания и тишины.

– Поскольку здравый смысл подсказывает, что исход поединка решит численное превосходство одной из сторон, было бы просто неприличным требовать от этого... коммерсанта, чтобы он собственноручно уничтожил свой "товар", не получив соответствующего возмещения за понесенный ущерб. А потому я тоже собираюсь отступить от своих принципов и купить, как говорят в народе, кота в мешке. Скажи мне, торговец, – сказал Галаксиус, обращаясь к Баскому, – во сколько оцениваешь ты свою собственность?