Волки пустыни

— Сколько усилий, а пройти по-тихому не удалось, — проговорил Колдун, держа курс и временами поглядывая на приборы, боясь найти в их показаниях последствия хорошей встряски, полученной от взрыва.

— А я не могу сообразить, как они раскололи голограмму?

— Следы, — односложно ответил инженер.

— Какие следы?

— Они находились очень близко. Когда Шаман проехал мимо, все было натурально, но песчанка не оставляет следов протектора. Кто-то оказался очень наблюдательным. И еще звук двигателя, он не похож на рев вездехода. Если голограмма далеко, то все нормально, а если противник рядом, то, как видишь, не получается.

— Да. У Шамана шестое чувство. Если бы мы ползли, как раньше, он бы нас расстрелял, — как будто самому себе проговорил психолог.

— Заканчивай философствовать. У нас за кормой еще один умник образовался, — зло процедил Колдун, увеличивая скорость и резко бросая машину в сторону.

Выпущенная преследователями очередь, поднимая фонтаны песка, прошла в двух метрах от правого борта.

Психолог быстро перебрался назад и сел за пушечную турель.

— Ты посмотри какие умные, — кричал он Колдуну между пушечными очередями, держа преследователей на расстоянии. — Наверно, получили приказ не реагировать на показания приборов, а начинать движение только тогда, когда мы будем в прямой зрительной видимости.

— Бросай пушку, — процедил сквозь зубы инженер, швыряя машину из стороны в сторону. — С этими я сам разберусь. Если через пять минут не найдем, где укрыться, или не остановимся, то нас, как зайцев, накроют с воздуха.

Самум все понял и, перебравшись на командирское сиденье, поставил между ног трубу ПЗPK, при этом неотрывно вглядываясь в экран воздушного наблюдения.

Охотники в преследующей машине почувствовали себя в безопасности и стали медленно, но неуклонно сокращать расстояние.

Скоростная песчанка легко могла оторваться от преследования, но Колдун умышленно не торопился. Когда расстояние сократилось до пятисот метров, он нажал кнопку на пульте. В шлейф пыли, оставляемый вездеходом, упала активированная песчаная мина, сразу же провалившаяся в песок.

— Прощайте, уроды, — напутствовал преследователей Колдун, увеличивая скорость. Выдерживая в течение нескольких секунд движение по прямой и рискуя получить снаряд в машину, он вел тем же курсом и вездеход охотников.

Барханы кончились, впереди лежала ровная как стол, простирающаяся до самого горизонта песчаная поверхность. В оптику было прекрасно видно, как вездеход гаюнов вошел в зыбучку на скорости в девяносто километров в час. В глазах стороннего наблюдателя это выглядело как киноэффект, как фокус. Была машина, а на следующем кадре ее уже нет.

Инженер удовлетворенно хмыкнул.

— Не стоило так увлекаться, мальчики, — с опозданием пожурил он уже не существующих преследователей.

— Доверни вправо, — донесся до него голос Самума.

Руки автоматически выполнили нужное движение. Машина резко вильнула, и Колдун тут же услышал хлопок старта ракеты ПЗРК.

Метрах в тридцати от песчанки вырос пылевой куст, от взрыва ушедшей в песок ракеты воздух-земля.

— Нужно раньше предупреждать, — ворчливо упрекнул он психолога.

— Извини, был занят, — ответил тот, забрасывая пустую трубу контейнера на заднее сиденье. — Зато над нами теперь никто не летает.

Действительно в небе не было признаков упорядоченного движения, но сверху слева хаотично падали какие-то обломки.

Колдун увеличил скорость, догоняя ушедшую вперед командирскую машину.

— А девчонка была права, — произнес Самум через некоторое время, указывая на темную точку, появившуюся впереди и немного слева по курсу.

— Будет хоть где передохнуть в тенечке, — ответил инженер.

Спустя десять минут обе песчанки стояли перед огромной красно-коричневой скалой, бокам которой были искусственно приданы грани четырехугольной пирамиды, строго сориентированные по сторонам света. С восточной стороны в пирамиду вел чернеющий вход портала, напротив которого на песке на расстоянии почти двухсот метров были разбросаны каменные обломки.

Все выпрыгнули из кабин и остановились у входа.

— У нас есть около двадцати минут на осмотр, — произнес Шаман. — Минут через сорок, максимум через час они замкнут кольцо. К этому времени нам надо уйти. Колдун, крутнись вокруг. Самум, мы идем внутрь. Ты остаешься здесь, — кивнул он Сирене.

Вооружившись фонарями, оба нетраца скрылись в темноте портала, а инженер, прыгнув в кабину, скрылся на песчанке за гранью пирамиды.

Одиночество девушки длилось недолго. Минут через пять машина Колдуна остановилась перед ней, обдав тучей пыли.

— Хорошие манеры ты оставил перед выброской на базе? — спросила она, прокашлявшись, у подошедшего инженера.

— Извини. Просто я решил, что тебе пора попудрить носик. Не дуйся, шучу, — проговорил он, увидев, что девушка обиделась. — Хочешь, кое-что покажу?

— Шаман оставил меня здесь.

— Пошли, охранять тут нечего. Внутри они сами разберутся. Когда мы понадобимся, позовут. — И он потянул ее за руку к песчанке.

Когда машина обогнула вторую грань пирамиды, и девушке открылось то, что хотел показать Колдун, она не удержалась от возгласа.

— Ничего себе, — растягивая слова, воскликнула Сирена. — Кто и чем это мог сделать?

В двадцати метрах от каменной грани стоял шестиколесник гаюнов. Слово «стоял» не совсем подходило к тому, что видели глаза диверсантов. Точнее его положение можно было выразить фразой — лежал на брюхе. Какая-то невообразимо страшная сила нанесла удар сверху по боевой башне машины и утопила ее до половины в корпус. От удара пять из шести колес разлетелись в разные стороны, а наклонная броня лобовой части треснула. Ствол пушки торчал вверх, как носик у чайника. Но еще больше вызывала удивление вторая машина, лежащая метров на пятьдесят дальше в сторону пустыни. Это был легкий открытый вездеход, его корпус был свернут в спираль. Создавалось впечатление, что какой-то гигант взял машину за нос и корму и одним движением повернул свои мощные руки в разные стороны, а потом откинул испорченную игрушку.

— Мне кажется, это то самое, что поможет нам решить все проблемы, если Шаман с Самумом разберутся.

— Ты хочешь сказать, что это сделал, какой-то Шер-Паша?

— Ни минуты в этом не сомневаюсь. Эти уроды, — инженер кивнул в сторону пустыни, — взорвали храм и вызвали на свою голову месть духа или местные шаманы натравили его на них. Результат ты видишь. По крайней мере, у местных мальчишек и девчонок нет оружия, которое могло бы поражать технику гаюнов. А тут, смотри, судя по повреждениям, действовала чисто первобытная сила. Удар. Сворачивание. Так себя ведут созданные искусственно магнитные аномалии в лабораторных условиях. В природной среде только сущности.

— Колдун, скажи, а откуда берутся эти сущности? Ведь не может же быть просто так, сел, поколдовал, пошаманил — и на тебе, двое из ларца невидимы с лица. Из ничего, ниоткуда, ничто. Такого не бывает.

— Спроси лучше у Шамана.

— Я у тебя спрашиваю.

— Ты сталкивалась с таким понятием, как эгрегор?

— Что-то связанное с общественным сознанием, психополями групп, общностей людей.

— Именно так.

— Ну и что.

— Вот такой эгрегор, созданный злобными жрецами пустыни, разозлился, что его потревожили, и наказал плохих дяденек, поломав их опасные игрушки.

— Насколько я читала, эгрегоры не обладают собственным сознанием, являются не устойчивыми психополями, так как постоянно нуждаются в подпитке чужой энергетикой и уж тем более не обладают чисто механической силой, способной сворачивать в трубку броневые листы.

— А почему они неустойчивы? Эгрегоры земной инквизиции формировались и подпитывались на протяжении шести веков. С чего это вдруг им быть неустойчивыми. А сколько сотен веков они формировались тут? Говоришь, не обладают собственным сознанием. Если тебе на протяжении веков будут постоянно вдалбливать одни и те же нормы поведения и оценки окружающего мира, это вдолбленное станет твоим собственным сознанием и никак иначе.