Свет обратной стороны звезд

— То, что вы так поспешили с судом над этим несчастным первым лейтенантом, наводит меня на очень нехорошие мысли, — устало произнес коммандер.

— Поверьте мне, господин Свинг, я и сам случайно об этом узнал. Судейские, проклятая каста, подчиняются только своему начальству, — Никифоров вздохнул. — Мне еще нужно будет объяснить свое самоуправство, как-то вмешательство в судебный процесс и арест членов трибунала.

— У вас могут быть неприятности? — переменив деловой тон на заботливый и заинтересованный, спросил наблюдатель. — Я могу помочь.

— Не думаю, но все равно спасибо.

— Господин бригадный генерал, — сказал коммандер, — эланцы требуют выдать им офицеров, причастных к преступлению…

— Боюсь, что это придется согласовывать на самом высоком уровне…

— Иначе, вы никогда не отмоетесь от клейма убийц мирных жителей.

— Кого вы хотите?

— Князя Гагарина и этого, первого лейтенанта.

— Помилуй Боже, Конечникова то за что? — изумился генерал.

— У меня есть все основания полагать, что он хотел смерти эланцам, пожалуй, больше, чем его тупоголовый командир.

— Отчего вы так решили? — спросил Никифоров.

— Оттого, что этот дурак написал на ракете, черт возьми!

— Господин Свинг, ну это же просто смешно! — почти выкрикнул генерал. — Все сортиры этим расписаны, а вы хотите парня отдать на медленную и мучительную смерть ли за то, что он имел глупость по пьяной лавочке побаловаться баллончиком с краской.

— Вы, господин бригадный генерал, похоже, симпатизируете этому офицеру?

— Он вроде местного дурачка. Никто его не воспринимает всерьез, мужчины считают ниже своего достоинства с ним общаться, дамы игнорируют. Даже проститутки, и те, кобенятся, требуют с него деньги за то, что для других делают бесплатно. Наказывать его — просто несправедливо.

— Но вы ведь видели, как он подорвал эланский линейный корабль.

— Повезло. Два других корабля, которые пытались проделать то же самое, повторить маневр не смогли. Да и у него самого толком не вышло. Его крейсер крутило так, что будь строй погуще, он бы непременно в кого-нибудь врезался. Просто бесстрашие от глупости. Терять ему нечего… А пойти на таран — любой сможет.

— Хорошо, пусть будет так, — усмехнулся «торгаш». — Я лично осмотрю сортиры… И не дай Бог там не окажется этих надписей.

Генерал подозвал к себе адъютанта и приказал ему проверить сообщения на сервере текстовой связи, а в конце несколько раз настойчиво спросил офицера: «Ты все понял?!». Тот кивнул, откозырял и ушел, почти убежал.

— Кстати, господин бригадный генерал, — произнес наблюдатель. — Как вы отнесетесь к тому, чтобы отправить этого вашего Конечникова в командировку? На уровне правительств обсуждается вопрос о закупке вашей империей новейших моделей наших ARSS. Будет сформирована комиссия, куда должны войти и боевые офицеры для испытаний кораблей на полигоне. Могу я рассчитывать, что он будет в числе представителей от вашей эскадры?

— А если нет? — напряженно поинтересовался генерал.

— Боюсь, что у меня сложится о его виновности другое мнение, — отрубил наблюдатель. — Вы согласны?

— Конечно. Парень молодой, толковый, заграницу посмотрит, на кораблях ваших полетает.

— Вот и хорошо, господин бригадный генерал, — удовлетворенно произнес коммандер. — Надеюсь, вы человек чести, и слово свое сдержите. Ведь мир тесен…

— Господин Свинг, вы делаете непозволительные намеки, — сухо заметил генерал.

Разговор прервал офицер Особого отдела, выглядевший сконфуженным и пришибленным. Он прошептал генералу несколько слов на ухо.

Федор прочел по губам: — «Господин командующий, полковник Гагарин застрелился».

— Как, — вне себя от злости заорал Никифоров. — На что годится ваш хваленый спецназ!? Одного пьяного мудака взять не смогли!!

— Он поджарил себе мозги, когда мы стали ломать дверь капитанской каюты. Видимо, его предупредили.

— Что ест происходийт!!! Ви что, ест играйт здес комедий!!! — как резаный, на весь зал заорал «торгаш».

— Господин коммандер, непредвиденные обстоятельства, — извиняющимся тоном отвечал ему генерал.

— Я желайт смотрет меньедленно! Ведит менья на мест! Я ест хотейт видет труп и бит убеждейн, что это ест дейтвителн коняс Гагарьин, — наблюдатель вскочил и стремительно направился к дверям.

Бригадный генерал махнул рукой, и опрометью бросился за ним, что-то втолковывая на ходу.

Новый судья махнул рукой, закрывая заседание.

Конец 4 главы.

15 Апреля 10564 по н.с. 20 ч. 38 мин. Единого времени. Искусственная реальность «Мир небесных грез».

Светило, пользуясь тем, что Управительница отвлеклась, быстро ушло за горизонт, стремясь достигнуть правильного положения в пространстве. Небо стало совсем темным. На лугу появился туман, потянуло холодом. В открытом павильоне стало зябко. Рогнеда позабыла, что надо притворяться нежной девушкой и совершенно не реагировала на холод. Живая Богиня могла часами находиться в легкой одежде при минус 30 градусах и вечерняя свежесть ей совершенно не мешала. Ее гость напротив сильно мерз и ерзал на стуле, напрягая мускулы в попытке согреться.

Когда компьютер произнес: — «конец 4 главы», Рогнеда встрепенулась, поняв, что слишком увлеклась и прошло уже много времени. Девушка остановила чтеца. Прибор, теряя очертания, растворился в мраморе пола. Появились стены и обстановка богатого загородного дома. Мягким, уютным огнем загорелись лампы.

Управительница в задумчивости взяла в руку камень. Она позабыла обо всем, любуясь игрой отражений в подаренном ей аметисте. В пространстве образовалась гигантская копия кристалла, повторяя движения оригинала в руках Рогнеды. Яркие блики разорвали полумрак, заполняя пространство всеми оттенками сиреневого. От фантома побежали фиолетовые волны, окутывая ласковым, расслабляющим теплом.

Девушка вдруг переменила направление своих мыслей. В воздухе сгустилось небольшое туманное окошко. В его глубине стали возникать контуры кораблей, жесткие, железные закутки кают и технических помещений станций, стены простроченные рядами заклепок, давящие низкие потолки.

— Когда вспоминаешь те времена, то, кажется, что из стали были те люди, перенося то, что их изнеженные потомки посчитали бы невозможным, — отвечая на невысказанный вопрос, сказал Управитель. — Но на самом деле страх и невежество двигали ими, заставляя отдавать свои жизни за своих правителей, которым до них и дела никакого не было. Лишь бы плодились, исправно платили налоги, ходили на амбразуры, вылупив глаза, и не высказывали вслух своего неудовольствия. Как они там говорили, — «У пушки должно быть не меньше 3 человек, иначе, куда она выстрелит — один Бог знает».

— Ты хочешь сказать, что они были несчастными жертвами обстоятельств? И все делали из страха друг перед другом и боязни сурового наказания охочих до расправы карательных органов?

— Конечно, — усмехнулся мужчина.

— Нет, ты не прав Андрей. Это были чистые души… Тебе не приходило в голову, что именно страх и ежовые рукавицы требовательной и придирчивой власти позволяли им проявлять лучшие душевные качества? Именно так они могли забывать собственный эгоизм и становиться героями, ради общего дела превозмогая свою малость и смертность.

Оттого ты хочешь смешать их с дерьмом, что сам труслив, своекорыстен и расчетлив? — остро парировала Управительница.

— Вовсе нет, — ответил Управитель. — Оттого, что время игр кончилось. Нынче мы не можем позволить наслаждаться битвами. Дорого нынче героизм обходится. Мы проиграли эту войну, потому, что сражались с машинами по старинным правилам, которые предписывали бойцам как мухам дохнуть во славу сверхчеловеческой, государственной общности. Но нельзя больше жить иллюзиями.

— Ты прямо свою статью цитируешь, — с улыбкой ответила Управительница.

— Ничего удивительного, — сказал Живой Бог. — Я ведь ее писал. — И еще… Ты ведь помнишь про Амальгаму? Или про ад на Гало? Вы ведь вылетали туда для оперативного анализа.