Медузон (ЛП)

Воплощение боли протягивает ко мне руку.

Почему оно здесь?

Оно тянет меня.

Чего оно хочет?

Что это?

ПРОБУДИСЬ.

И я пробуждаюсь.

Соединения встают на место вдоль стены, боль расходится по нервам и проводам. Мои руки вновь становятся моими, мёртвой плотью и машиной, отвечающей с безразличным рычанием.

Я знаю, что я такое.

Я открываю глаза, и свет наполняет мой мир. Зал передо мной наполняется проецируемой информацией. Пар идёт от заледеневших машин. Я чувствую дрожь, когда мой разум соединяется с плотью и механизмами.

Я делаю шаг вперёд. С моего тела падает хрупкая ледяная чешуя. Вытягиваются поршни, ставя мои конечности на место. По проводникам течёт энергия, и я слышу, как разминаются железные пальцы. Боль повсюду. Каждое чувство наполнено ей. Я — сын без отца. Я — воин, восставший из могилы всего, что он знал, всего, что создало его. Я — мертвец на войне глупцов.

Что такое Ключи Хель?

Я — ответ.

Я — жизнь, похищенная из когтей тьмы и живущая в забвении.

Я выхожу из своей гробницы, а позади мои братья просыпаются ото сна и следуют за мной на войну.

Ревёт пламя, и мы падаем. Капсула получает прямое попадание в панцирь, срывающий щиток пылающей брони. Воздух с воем устремляется наружу. С последним пронзительным рёвом пламя умолкает. Мы кружимся, видя мир вокруг урывками. Я вижу, как звёздные форты находятся в центре паутин света, вижу огромных горящих пауков, парящих над синей планетой. Я вижу наш корабль, "Фетиду", погружающуюся в летящий от них огненный вихрь. Она сверкает текущей из ран кровью в виде расплавленного металла и вспыхивающего газа, извергающегося из пробоин, но не перестаёт запускать в гравитационный колодец всё новые и новые транспорты.

Я всё ещё закреплён вокруг опоры десантной капсулы. Вместе со мной стоят десять воинов. Мы молчим, а мир вокруг кружится вновь и вновь. Теперь в капсуле нет воздуха. Информация означает холод на обнажённой коже моего лица. Но я не двигаюсь и не моргаю. Я чувствую, как во мне отдаются отзвуки оживляющих волн, которые сильнее, чем удары сердца, острее, чем леденящая стужа.

Брешь в стене капсулы заполняется стеной из выдолбленной брони. Вдали беззвучно кричат дула огромных орудий. Наше кружение не прекращается. Взрывы вырывают из капсулы осколки металла. Я чувствую, как один из них пробивает броню, вонзаясь глубоко в тело. Ощущение проходит.

Ускорители капсулы извергают пламя. Мы кружимся всё быстрее, затем рулевые двигатели ревут, пытаясь выровнять нас. Неудачно. Капсула разбивается о звёздный форт.

Нас сотрясает отдача, стена прогибается внутрь. Её обрезанная кромка пронзает воина рядом со мной, и он умирает ещё раз. Чёрные жемчужины застоявшейся крови и масла летят прочь, а капсула отскакивает от поверхности форта. Ускорители то включаются, то выключаются. Свет начинает пульсировать в такт сирене, которую не слышит никто из нас. Мы ударяемся вновь, кружимся, катимся и скользим вдоль ущелий и утёсов из брони.

От капсулы отрывается пластина, и я вижу тянущееся вдаль великое зубчатое кольцо форта. К нему устремляются капсулы и штурмовые корабли, а навстречу им летит пламя тысячи орудий. "Фетида" больше не погружается в пламя звёздного форта, но тонет в достойной ада огненной буре.

Это конец.

Мы не пробудимся вновь. Мы сгинем здесь. Это последняя битва, которую мы вырвали из челюстей смерти. Это не славный и достойный конец. Такой — не для нас. Все эпохи проходят, и даже бессмертные могут умереть…

Наша капсула подскакивает высоко над обшивкой, и я знаю, куда мы рухнем вновь. Я вижу опоры и гребни антенны, готовой разбить капсулу на части и отбросить обломки назад в пустоту.

— Огонь, — приказываю я. Машины в моей глотке хватают слово и передают его моим братьям. Они движутся так, словно спят наяву. Мы стреляем.

Лучи и снаряды разрывают оболочку капсулы вокруг, и мы падаем из обломков, летя навстречу форту.

Мы обрушиваемся на корпус. Я содрогаюсь от удара, пока броня примагничивается к обшивке. В останках моей плоти трещат кости.

Я встаю, скрежеща поршнями, и чувствую, как по оружейной руке растекается боль.

Люк взрывается изнутри. Пятеро Гвардейцев Смерти в вакуумных обвязках вырываются навстречу пустоте.

Я стреляю, стреляют и мои братья. Они такие же, как я. Они умерли на полях сражений от Исстваана до Серого Дока, и вместе со мной видели холодные сны. Большинство всё ещё грезят, отзвуки жизни едва цепляются за их тела. Они следуют за мной и знают боль нежизни, но они избавлены от остающихся во мне мыслей.

Снаряды и лучи скользят по броне Гвардейцев Смерти. Волкитный луч пронзает живот одного из них, глубоко прогрызая сочленение брони и плоть. Он мгновенно застывает, лопасти обвязки на мгновение подбрасывают его вверх, а затем останавливаются. Из раны фонтаном бьёт пар и расщеплённая плоть, Гвардеец Смерти переворачивается вверх тормашками. Остальные приземляются. Теперь их четыре. Они начинают стрелять лишь тогда, когда опускаются на поверхность форта. И нас прошивают разряды плазмы. Гвардейцы Смерти содрогаются от сильной отдачи. Ещё одного моего брата не стало, а его заключенное в броню, изрешечённое тело так и осталось стоять, раскачиваясь на примагниченных к корпусу сабатонах.

Я устремляюсь в бой. Мои подошвы гремят, опускаясь и закрепляясь вновь. Мои братья следуют за мной размашистым шагом. Болтерный снаряд вонзается в плечо, взрывается, сдирая оболочку с покрытия поршней и проводки. Удар ощущается как что-то далёкое и неважное, частица информации, не нужной в данный момент. Из моей руки выдвигается боёк молота, закрепляясь в ладони. Первый Гвардеец Смерти перестаёт стрелять, и пелена холодной энергии окутывает щит на его запястье. Я поднимаю молот. Позади надо мной сверкает и переливается "Фетида", похожая на выкованный наконечник копья.

Гвардеец Смерти не ждёт моего удара, а бросается вперёд, высоко подняв щит, ядром из мускулов и брони обрушивается на меня. Я теряю равновесие, ведь я закреплён на палубе лишь одной ногой. Его меч поднимается острием вперёд, зубья беззвучно кружат, так быстро, что их не различить, и через мгновение я понимаю, что они ударят, а я ничем не смогу этому помешать.

Цепной меч вонзается в моё туловище. Я чувствую, как зубья впиваются в керамит, а затем с беззвучным рёвом и отдачей рвут броню и тело. Мгновение сопротивления, а затем кровь, масло и клочья мёртвой плоти улетают в пустоту от поднимающегося меча. Я чувствую всё это, но замедленно, растянуто.

В следующее мгновение я резко осознаю всё вокруг, вижу, как вспыхивают наши десантные капсулы и абордажные аппараты, как от взрывов содрогается "Фетида", как смертные солдаты выходят из люков звёздного форта в неуклюжих скафандрах и с оружием в руках. Достаточно времени, чтобы понять, что пришёл конец нашей войны. После этого боя нас уже не будет. Не станет. Мне не жаль. Я пришёл на эту войну из могилы. Это война ради истребления, а не победы, она может закончиться лишь так — в пламени и погибели.

Мои глаза останавливаются на скрытом шлемом лице Гвардейца Смерти, готовящегося вырвать клинок из моей груди.

Всё закончится сейчас.

Но наши уничтожители за это заплатят.

Я выбрасываю вперёд левую руку, разведя металлические пальцы. Мой кулак смыкается на горжете Гвардейца Смерти, и я рывком тяну его к себе. Он быстр, но моя сила не от плоти. В моей изувеченной груди кружат зубья меча. Его лицевая пластина обрушивается на моё плечо. Его глазные линзы раскалываются, и воздух вылетает изнутри шлема вместе с кровавым туманом. Мне хочется думать, что он чувствует шок, сомнение, панику, холодное осознание, что настал час расплаты. Но нет. Он будет думать лишь о том, что он должен убить меня. Я знаю это. Я сам бы так подумал. Это делает нас в чём-то схожими.

Он отшатывается. Цепной меч вспарывает меня сверху вниз. Мой молот включается, и я бью, бью и бью, пока во все стороны не разлетаются осколки брони, вымазанные клочьями мяса и крови.