Окраина. Дилогия (СИ)

– Они самые. Время такое было.

– Жаль. А музыка недурна. Только вот звук у вас кошмарный.

– У нас звук. Именно что у нас, – пробурчал Андрей, приглушая дребезжащий контрольный динамик.

Комиссар глубже сунул руки в карманы брюк, пустил густое облако дыма:

– Обделались? И сразу в траур? Вас на партсобрании будут омаром загибать?

– Нет, если и загибать, то уж определенно не омаром. До такого садизма даже в те годы не доходило. Впрочем, я беспартийным числился. Хотя и сочувствующим.

– Заметно, – комиссар Боровец ткнул сигарой, целясь в лоб ночному смотрителю. – Вы, мой друг, вели себя как последний слюнтяй. Забавно. Очевидно, отсутствие фантазии является прямым наследием большевизма.

– У большевиков огого какая фантазия имелась. Я их, правда, не застал. С нормальными коммунистами общался.

Полицейский понимающе кивнул:

– О, вы в России всегда шли самыми немыслимыми путями. Смехотворные хитрости, самообман плюс избыточное и извращенное всеобщее образование. Эти… политинформации.

– Да хватит вам издеваться, – хмуро сказал Андрей. – И хватит на меня дымить. Садизм покруче партийного собрания.

– Ерунда, – комиссар небрежно махнул ладонью, разгоняя дым. – Мой совет – закончите с синема, пойдите и выцедите стакан нормальной водки. Лучше сразу два. Это избавит вас от угрызений совести и замысловатых теоретизирований. Потом надавайте пинков своей шайке и выполните то самое пустяковое задание. В конце концов, неспортивно сдаваться на первом же эксперименте, даже не приступив к настоящему делу. Мы только настроились заключать пари…

– Минутку. – Андрей выпрямился. – Пари – это ради бога. Только шкуру мою на кон не ставьте – на нее, как известно, претендентка уже имеется. Так вы считаете, что мы до дела вообще не дошли? Чтото я не понял. Подразумевается, что отыскать след и есть самая сложная часть задачи.

– Чушь, – комиссар дернул мясистым, отнюдь не аристократичным, носом. – Человек мог уйти лишь одним путем. Это все упрощает. Вы же не карманника на улицах выслеживаете. Неужели вас непременно нужно ткнуть носом в окурок или упаковку от презерватива? Повашему, это и есть след?

– Ткни его мордой, – изза соседнего проектора высунулся сердитый господин Горгон. – Ткни его, или этих жалких сиротских завтра же – как это здесь говорится? – сократят. Только болтайте тише. Смотреть мешаете.

В зале вовсю палили автоматы – там гордое, но беззащитное советское судно брали на абордаж беспринципные пираты. Андрей ошеломленно слушал объяснения «целлулоидного» комиссара, снисходительно жестикулирующего сигарой. Пленка кончилась, мелькнул крест конечного ракорда. Андрей машинально выключил кинопроектор. Тут же стало слышно, как ктото скачет по коридору. В аппаратную влетел Генка:

– Здорово! В зале грохотало, будто натуральная батарея огонь ведет. Только у вас там, в кабинете, телефон разрывался. Я уж, виноват, взял трубку. Это Таисия – чтото совсем тетя не в себе. – Парень потянул носом. – А вы что, курить начали? Или это от кинотехники? – Генка осекся.

Андрей завороженно наблюдал, как парень вглядывается в стену, у которой стоит комиссар. Как можно не замечать крепкого мужчину в щегольской кожаной куртке, изпод которой вызывающе выглядывает кобура здоровенного револьвера?

– Это… как оно, – пробормотал Генка и попятился. – Здравствуйте.

– Знакомьтесь, это комиссар Боровец, – представил аборигена Андрей. – А это…

– Этого молодого человека зовут Геннадий. – Полицейский приветственно поднял к виску два пальца. – Привет. Рад видеть в нашей дыре юную поросль.

– Я – поросль? – удивился Генка.

Комиссар ухмыльнулся.

– Так что там с телефоном? – нервно спросил Андрей. – Не спится мадам, что ли?

– Вы идите, идите, – милостиво разрешил полицейский. – Дама – особа крайне впечатлительная, ей постоянное внимание требуется. Это я вам, Андре, как опытный мужчина опытному мужчине говорю.

Андрей с опозданием глянул за второй проектор – старого лиса Горгона там, естественно, уже не было.

– Я, значит, «поросль», а вы «Андре»? – поинтересовался в коридоре крайне озадаченный Генка.

– Ему виднее. Он, хм, весьма опытный мужчина.

– Значит, он…

– Значит, он гость. В смысле, в «Боспоре» он хозяин, но для нас, следовательно… – думая, как все это объяснить полаконичнее, Андрей зашел в кабинет, взял лежащую на столе трубку.

Таисия действительно была не в себе. Сначала Андрей мог разобрать лишь всхлипы – похоже, госпожа Хакасова или была на грани истерики, или уже пережила первый приступ и начинала новый виток. Андрей с тоской подумал, что придется идти и отпаивать ее водой. Черт, не вовремя как…

– Вы, вы… – наконец членораздельно выдавила в трубку страдающая Таисия. – Вы негодяй, вы распутник, Андрей Сергеевич. Это отвратительно, отвратительно. Я не… не ожидала. Вы меня обманули.

– Кто? Я? – ошалело переспросил Андрей.

– Развратник вы! – завопила Таисия так, что начальнику Отделения пришлось отодвинуть трубку от уха. – Растлитель и взяточник! И не смейте мне нагло лгать!!! Вы же только что из ее постели. Взяли молодую проститутку в наложницы и наслаждаетесь. Мерзость какая, мерзость! Я только сейчас осознала…

– Да с чего вы это взяли? – в изумлении промычал Андрей.

– Не смейте лгать! Вы и мальчика в игрища втянули? Дом терпимости! О, я ничуть не сомневаюсь, Алексей Валентинович во всех извращенных начинаниях вас охотно поддержал. Свальный секс – мерзость отвратительнейшая!!! Не сомневайтесь, я завтра же доложу куда следует. Вы хамоватая, извращенная натура…

– Молчать! – рявкнул Андрей, до хруста стискивая трубку. – Ты, курица, окончательно сбрендила?! Пять минут даю – трезвонь дежурному ФСПП, в полицию сигнализируй, выдумывай что хочешь. В Патриархию можешь настучать, пусть опергруппу высылают из нас бесов изгонять. Но через шесть минут тридцать секунд ты, Таисия Викторовна, стоишь здесь в коридоре, с рюкзаком, готовая к работе. У нас срочный выход. Ясно? Я, блин, с вами больше шутить не намерен. – Андрей брякнул трубку на аппарат.

– Чего она там? – с опаской поинтересовался Генка.

– Приснилось ей чтото… эротическое. Считает, что мы здесь все вместе весело кувыркаемся. – Андрей проглотил несколько рвущихся наружу излишне эмоциональных определений. – Ты чего херню слушаешь? К выходу готовимся. Без шуток.

– Так мне чего собираться? Я готовый, – Генка похлопал себя по карманам рабочих штанов.

– Остальных поднимай! – заорал Андрей. – Сейчас курица прискачет, увидит, что ктото без штанов сидит, и в обморок грохнется. Вали живее, группу собирай, невинная жертва растления.

Генка исчез, но вернулся буквально через минуту, уже с рюкзаком и в куртке.

– Ты чего здесь вертишься? – злобно поинтересовался Андрей, едва успевший нацепить кобуру. – Все готовы?

– Так чего же, – Генка мялся у двери. – Никто не спал. С Мариэттой мы кино из радиоузла смотрели. Валентиныч к нам на шум сунулся, да сказал, что уже смотрел про пиратов. Тут и прошлото всего минут пятнадцать. Они уже обуваются.

Андрей, которому показалось, что прошло часа два, кивнул:

– Хорошо, если обуваются. Проводим эксперимент. Околонаучный ход конем. Имеется одна гипотеза…

– Этот подсказал? – Генка мотнул головой в сторону аппаратной.

– Ты про него молчи пока, – предупредил Андрей, слизывая с ладони таблетку спогана. – У нас и так нервы.

– Понял. Молчу. Вы «колеса» от сердца глотаете?

– От секса я таблетки жру! Потенцию понижаю, – не выдержал Андрей. – Для спокойствия Таисии Викторовны, черт бы ее побрал.

– Да, чтото она не то гонит, – Генка покачал головой. – Неуравновешенная. Мы же сидели, кино смотрели. Все подружески, – парень оглянулся на дверь и продолжил шепотом: – Только знаете, Андрей Сергеевич, меня, до того как вы кино запустили, чтото жутко подперло. Ух, прямо железно. Я на секс намекаю. Оно и понятно, организм требует. После больницы както баловаться было некогда и не с кем. Может, сегодня атмосферное давление такое… взбадривающее? Вот и Таисии…