Мы - сталкеры. Загадки Зоны (сборник)

– Эге! Степа, подсвети!

Яркий луч фонаря прорезал окутавший комнату мрак, высветив одинокую фигуру офицера, закрывающую лицо рукой. Почти одновременно с этим второй луч прошелся вдоль уходящего в темноту коридора. Набравшийся впечатлений Вовка Баранов не забывал о своих обязанностях, сразу взявшись прикрывать группу с тыла.

– Да меня-то не слепи! – Шелестов двинулся к выходу, облегченно констатировав: – Как же вовремя мы вернулись. Еще бы чуть-чуть…

– Извиняюсь, командир. Никак не привыкну, что не все такого же роста, как я.

– Все, похоже, здесь нам делать больше нечего. Обследовать верхние этажи смысла не вижу. Если бы там кто-то остался, он бы нас нашел давно. Звуки выстрелов слышны были наверняка на всех этажах. А в последствиях случившегося пускай теперь разбираются компетентные лица. Мы свою борьбу завершили. Хотя как знать…

Но выбраться из комплекса группе удалось только через два дня. Входная дверь с кодовым замком почему-то оказалась закрытой намертво. Вероятно, из соображений секретности, но никак не с мыслью о необходимости срочной эвакуации в непредвиденной ситуации, которая возникла, когда лифт перестал работать, а подача электроэнергии полностью прекратилась.

Несмотря на старания суетящегося вокруг командира Скобленко, Шелестову с открытым переломом руки становилось все хуже. Старшего лейтенанта, страдающего высокой температурой, которая уже не сбивалась никакими средствами, трясло в лихорадке. Закончились обезболивающие препараты. Офицер лежал в беспамятстве. Кицелюк и Баранов, рыскающие по незатопленным этажам в поисках возможного выхода, наткнулись на несколько вентиляционных шахт. Но ширина скважин не позволяла двигаться по ним даже голому человеку. В конце концов, измученные напарники методом неимоверных усилий выломали сдвижные стальные двери шахты лифта на минус первом этаже, в надежде добраться до поверхности земли. Но и там их ждало разочарование. Минус первый этаж находился не сразу под нулевым, как предполагалось изначально, а на глубине как минимум десяти метров от него. Устройство подъема лифта не имело натяжных тросов, ведущих наверх. Электродвигатели с раздаткой и шестернями располагались в днище кабинки, а кабели к ним шли откуда-то снизу. Поэтому преодолеть десяток метров пустого пространства сержанты так и не смогли.

Наконец, даже быстро соображающий Кицелюк после получасового долбления в намертво закрытую дверь безнадежно махнул на все рукой и от усталости сполз на пол, прислонившись к створке спиной. Батареи в фонариках сели окончательно. Найденная керосиновая лампа дожигала последние капли горючего. Слабый огонек на конце обгорелого фитиля в полном мраке казался свечой спасения, но все больше уменьшался и тускнел. Вскоре глаза уже могли различить только несколько едва тлеющих красных угольков нагара, и те ненадолго.

– Все. Окончен бал, погасли свечи… – задумчиво пробормотал не менее уставший Баранов.

– И но-очка тео-омная-а бы-ыла… – тихо пропел в ответ Степан. Выдержал паузу и спросил: – А что, может, пойдем и застрелимся нафиг, а? Патроны у нас есть. Мно-ого. И прощай «счастливое детство»…

– Да ну, Степ… Вот уж от тебя не ожидал такого услышать! – опешил Вовка.

– Хах! Да ладно ты, Пра! Я ж шучу, – Кицелюк зашуршал чем-то, потом раздался щелчок, и входной предбанник озарился вспыхнувшим огоньком. Прикурив, Степан не стал тушить спичку, а держал ее между пальцами до тех пор, пока не обжегся. Только тогда затряс рукой и уже в темноте шумно подул на больное место. – Ну вот, последняя спичка и последняя сигарета… Я тут, наверное, уже все облазил в поисках хотя бы курева. Вот что за ученый мир, а? Ни покурить нормально, ни бункер построить…

Вовка несколько раз сладостно вдохнул воздух, наполненный табачным дымом.

– Все спросить хотел. А сигареты ты какие куришь, Степ? По запаху похожи на что-то такое… Даже не знаю, какое определение дать. Но ароматные очень.

– «Золотое руно». А запах? Это привкус меда.

– Точно! Никак слово вкусовое подобрать не мог, – Баранов вздохнул. – А может, у них тут курить и нельзя было? Хотя, нигде предупредительных знаков я не видел…

– Предупредительных знаков?! – встрепенулся вдруг Степан. – Точно! Вот же я балда, а! Ведь командование должно было давно о нас вспомнить! С проходной в тоннеле ведь ему доложили, что группа проследовала в сторону комплекса! И родственники погибших давно должны были всполошиться! Хотя из-за творящейся в городе паники могли и не дергаться с нашими поисками… Но попытаться-то надо! Молодец, Пра!

– Что? Что? – не понял еще мыслей сержанта Вован.

– Так рации на глубине до поверхности не доставали. А здесь ведь могут и достать! Или из шахты лифта. И аккумуляторы! Для раций же аккумуляторы запасные имеются! А они подходят к переходникам в фонариках!

Простая, казалось бы, задумка напарников на деле превратилась в изнурительный путь слепых котят в поисках материнской груди. Полный, кромешный мрак вокруг; переплетение труб и кабелей, закрепленных на стенах коридора в несколько рядов, так и норовящее зацепиться острыми поддерживающими штырями за и без того потрепанные химические костюмы с разгрузками; непонятно для чего сделанные в стенах ниши и выступы; дверные проемы, возникающие перед ощупывающими путь ослабленными руками. Возникающие внезапно, отчего уставшие тела с грохотом, проваливаясь, падали на пол, временно теряя ориентацию в пространстве, с добавкой к множеству имеющихся уже ушибов и царапин. Ко всему прочему, оба уже начали ощущать неприятное жжение по всей поверхности открытых участков кожи, резь в глазах и тошноту…

Вот в такие моменты человек начинает понимать настоящую цену так необходимого ему напарника, способного приободрить и помочь. Но нервы сдали. Особенно у громоздкого Кицелюка. И он все чаще изворотливо матерился, кроя самыми последними словами всех, оставшихся на поверхности – от далеких красоток в стиле «Ню» на песчаном побережье островов Гонолулу, у лазурного теплого моря, до просиживающего мягкие кабинетные кресла начальства, пославшего их группу навстречу смертельной неизвестности. Вовану оставалось больше молчать или, сравнивая себя с галчонком из мультфильма «Трое из Простоквашино», коротко поддакивать в промежутках между бранью и ворчанием Степана:

– Ешкина кочерыжка! Фули ты тут еще торчишь?! Падла… Локоть, кажется, разбил…

– Дя…

– Гребанный папуас! Кочерыжку эту тебе в зад! Сука… Пра, дай руку! Стул поймал лбом… Какой хер стулья у входа расставляет?! У столов им место! Бар-р-рдак…

– Дя…

– Да что ж за… Мляааа… Суки! Все суки! Комбез жалко… Такого размера больше нигде не найду… Начсклада, козел! Сам, поди, носит втихушку их там все по очереди! В складе… Как баба, меняет ежеминутно эти «недельки»… Добро наше переводит… Долдон!

– Дя…

Но все имеет свои границы, даже мучения и долгая дорога любого заплутавшего путника, пусть и в границах необъятного Мироздания.

– Стой, стрелять буду… – раздался едва слышный голос Виталика Скобленко, когда Кицелюк ввалился в очередную дверь, со звоном отправив шаркнувшей ногой в дальний угол непонятно откуда взявшуюся в проходе железяку. Над столом вспыхнул на миг фонарик и тут же погас, оставив на некоторое время в привыкших к темноте зрачках бегающую за взглядом светлую полоску нити накаливания. – Ааа… Вы… Наконец-то…

– Док, что там с командиром? – первым делом уточнил сержант.

– Плохо… Температура высокая, а я сбить не могу. Только протираю ему голову и руки мокрой тряпкой.

– А воду откуда берешь? Не из радиоактивной же лужи?

– Нет. Тут из крана вода льется. Правда, тонкой струйкой…

– А если и она заражена? Ты об этом подумал?

– Да. Ммм… нет… – Виталик запутался в словах и выдержал паузу, приводя мысли в порядок. – Я тут ничего уже не соображаю толком… И сил нет совсем. Боюсь сам сознание потерять. А еще этот смердящий запах… Тошнит…

– Так что с водой?!

– Я счетчик Гейгера подносил, он молчит.

– А включал его?!