Экспансия. Тетралогия

Вопросов на данном этапе не имелось. Всякий, говоря флотским языком, знал свой маневр. И немедленно стремился приступить к нему.

58

Офир смотрелся, как готовящаяся к осаде цитадель – серая, приземистая, внушающая боязливое уважение.

Некоторое время Кирилл шатался по этажам и подземным уровням здания. Потом прошел в зал отправлений и ознакомился с расписанием. Шаттлы, следующие маршрутом «Марс-Деймос», покидали бывшую Красную планету каждую неделю. Соответственно каждую неделю от Деймоса уходили транспланы к Земле. Кирилл поинтересовался наличием свободных посадочных мест. Таковые имелись даже на завтрашний рейс.

Вот завтра и отправимся на родную планету.

Служба информации космопорта сообщила о приземлении шаттла с пассажирами трансплана «Райская Птица» – того самого, что через сутки, подвергнутый техническому контролю и заправке, должен отправиться обратно, на Землю, в космопорт Байконур.

Кирилл подошел к стойке бара, взял стакан темного «Будвайзера».

Сидя за столиком, смотрел, как суетятся встречающие.

В голове не было ни одной мысли.

Когда стакан стал таким же пустым, как голова, Кирилл покинул бар и отправился в зал прибытия.

Здесь царило самое настоящее столпотворение. Львиную долю доставленных на Марс путешественников составляли вновь набранные кандидаты на службу в Галактическом Корпусе. Вот они, голубчики, около трех сотен обрезков и метелок, одетых в новенькую, с иголочки, форму – иссиня-черную, с серебряными звездами.

Мысли в голове появились. Наверное, от выпитого «Будвайзера»…

«Кого я здесь ищу?» – подумал Кирилл.

Ответ даже и не подумал появиться.

Впрочем, Кирилл уже забыл и о вопросах, и об ответах. В зал с пандуса спускалась очередная компания связавших свою судьбу с Галактическим Корпусом. Обрезки и метелки в иссиня-черном…

Сердце Кирилла вдруг ухнуло в самый низ живота – да так там и осталось, – а ноги сами сделали несколько шагов вперед. Среди курсанток была такая… была такая… такая…

Невысокого роста, но карие глаза как… как… ух ты! Одним словом, не глаза – очи!!!

Курсантка тоже заметила Кирилла, смерила его взглядом с ног до головы, отвернулась равнодушно. Потом снова посмотрела. Коротко и строго, будто выстрелила.

Он стоял, как залитый по колено в карбопласт напольных плит, пока курсанты, разобрав под триконкой «Выдача ручной клади» свои чемоданчики, не пересекли зал и не вышли на привокзальную площадь. Только тут Кирилл опомнился и кинулся следом.

Когда он выскочил наружу, курсанты грузились в джамперы с хорошо знакомой эмблемой на борту – Орион со щитом и палицей. Чуть в сторонке стояла машина, на которой помимо эмблемы Корпуса имелась надпись «ГК. Ледовый рай». Это был штабной джампер родного лагеря.

Судя по всему, незнакомке предстояло познакомиться именно с «Ледовым раем». И, глядя, как, прижав к груди курсантский чемоданчик, она поднимается по ступенькам в салон, Кирилл пожалел, что ему теперь нет места ни в джампере, ни в «Ледовом раю», ни в Галактическом Корпусе.

А потом его сердце возликовало, потому что метелка оглянулась. Взгляд девицы наверняка искал его, но ее подтолкнули, и она скрылась внутри джампера.

Кирилл ринулся к машине, но тут над привокзальной площадью разнесся голос интеркома:

– Внимание! Экипажу линкора – подъем!

Джампер со Светочкой испарился. Привокзальная площадь – тоже. А голос остался:

– Повторяю! Внимание! Экипажу линкора – подъем!

…Кирилл открыл глаза. Перед ним находилась матовая поверхность из неведомого материала. Кирилл хотел почесать репу, и рука начала двигаться в нужном направлении, но тут он все вспомнил.

Нету больше Светочки. Испарилась, как джампер в недавнем сне.

– Внимание! Всем проснувшимся принять пилюлю номер один! Аптечка на левой стенке каждой ячейки… Внимание! Всем проснувшимся принять пилюлю номер один! Аптечка на левой стенке каждой ячейки…

А он лежит в траспортной ячейке. Что ж, значит, кораблю удалось уйти от Сюрприза. Если, конечно, Сюрприз не преподнес очередной сюрприз…

Что бы ни случилось, он, Кирилл, жив. И ему надо принять пилюлю. Чтобы жить дальше.

Вопрос – надо ли жить дальше? Умереть – просто. Даже ничего делать не потребуется. Взял, да и не принял пилюлю…

Впрочем, ничего из этого не получится. ИскИн лазарета тут же подаст сигнал тревоги. Ячейку вскроет проснувшаяся раньше дежурная смена, сделает инъекцию препарата, содержащегося в пилюле, и вставай, галакт, тебя ждут великие дела!..

А великие дела ждут и в самом деле, простите за тавтологию!

В конце концов, та, что звалась Светочкой – кем бы ни была она в действительности! – отдала свою жизнь не для того, чтобы он совершил суицид. В конце концов, он ее любил. И не вправе предавать свою любовь. Как бы ни пафосно звучала эта фраза, она – истинна. А потому – вставай, полковник, тебя, как уже сказано, ждут великие дела…

Муть, заполнившая мозги, постепенно рассеивалась.

Он нащупал аптечку, скосил глаза, достал пилюлю номер один, отправил ее в рот и стал дожидаться, пока откроется крышка ячейки. К тому времени, когда это произошло, мути в мозгах и след простыл.

Кирилл выбрался на пол каюты, глянул на вторую, пустую ячейку и погладил ее рукой. Ему показалось, что крышка сейчас откроется, и та, которую он любил, поднимет ручки, сладко потянется и скажет:

– Доброе утро, милый! Мы куда-то прибыли?

Ничего такого он, разумеется, не дождался, отправился на привычные процедуры под приевшееся звучание интеркома, снова и снова призывающего проснувшихся членов экипажа принять спасительные пилюли.

А потом интерком позвал полковника Галактического Корпуса на капитанский мостик.

Надо полагать, контр-адмирал Самсонов решил собрать очередное судьбоносное совещание. Чем-то порадует?…

Оживления внутри корабля не ощущалось.

Похоже, разбудили не всех. Впрочем, не всех и разбудишь! Некоторые спят вечным сном в холодильниках. Хотя нет, на линкор трупы не грузили. Контр-адмирал не позволил. Сказал, нечего делать мертвым на боевом корабле. Плохая это примета. Поэтому флотские хоронили своих тут же, выбрасывая гробы в пространство.

Но галакты – не флотские, галакты привыкли хоронить своих павших во сырой земле, на какой бы планете она ни находилась. Контр-адмирал вообще хотел похоронить их прямо на Сюрпризе, но Кирилл не позволил.

Могилы должны находиться в пределах досягаемости. Чтобы можно было прийти, поставить спящему под четырехликим бюстом Единого стаканчик с водкой, накрытый ломтем хлеба, и, не чокаясь, выпить за его память.

Все другое будет для галакта не по-людски.

Единственное, чего удалось добиться контр-адмиралу, это погрузить трупы на один из транспортов.

Места теперь хватало с лихвой. Собственно, оставшиеся в живых поместились на одном судне. На остальных оборудовали холодильными установками несколько отсеков, вот вам и братские могилы на время полета. А по возвращении – разберемся, кого куда. Клонов-то везти в Солнечную систему не обязательно. Родственников у них нет. Похоронят на одной из периферийных планет.

На капитанском мостике Кирилла по-прежнему встречали как героя.

Пожимали руки, хлопали по плечам.

Кирилл даже подумал, что, подобно «кентаврам», флотские тоже начали верить, что галакту Кентаринову и всем окружающим его везет. То есть окружающим везло – до Сюрприза.

Контр-адмирал выглядел весьма довольным. У главного астронавигатора рот тоже был до ушей, и это о многом говорило.

– Господа офицеры! – Самсонов поднял правую руку, укрощая шум. – Поздравляю вас! Мы находимся в Мешке! Нам удалось вернуться. Мы в той самой точке, откуда отправились в последний раз к Странной. Я уже связался со штабом планетной обороны Незабудки и доложил о завершении нашей экспедиции. Они уже ответили и порадовались нашему возвращению.

Контр-адмирал просто засиял.

А Кирилл смотрел на центральный боевой дисплей.