Не женское дело (Тетралогия)

Добрые марсельцы, прогуливавшиеся поодаль, за караулами, не без удивления наблюдали, как четверо на пирсе — и в их числе дама-пиратка — обнялись, будто родные. После чего трое мужчин сели в шлюпки, а дама и ещё несколько месье… остались на пирсе! Вот это да! Только этого ещё не хватало!.. Нет, не к добру это. Ох, не к добру…

«Скоро будет уже восемь лет, как мы с Владом тут находимся — а в каретах поездить не довелось. Как-то всё на кораблях да на шлюпках. Ну, что ж, теперь придётся восполнять этот пробел».

Сопровождение четырёх добротных, и в то же время достаточно роскошных карет поручили не кому-нибудь, а капитан-лейтенанту второй роты королевских мушкетёров господину де Жовелю! Если учесть, что капитаном этой роты числился сам король, то гостям Франции, выходит, была оказана большая честь… Доблестный капитан явно был не в восторге от того, какую милую компанию ему приказали сопровождать. Пираты. Во главе со своей адмиральшей, чёрт её дери. Она что, нарочно подобрала в это путешествие самые гнусные рожи, какие только нашла в Вест-Индии? Приличнее всех выглядел один лишь её муж-англичанин. А манеры! Чёрт побери, так ведёт себя матросня в портовых кабаках, а не гости его величества! Пока в пути, ещё ничего. Сидят по каретам и клюют носами от скуки. Но что творилось в гостиницах, где кортеж останавливался на ночь — никаких приличных слов для описания у господина капитана просто не находилось. А неприличные он благоразумно держал при себе. Ну ладно — пиратка и её муж благопристойно уединялись на ночь в своей комнате. Обоих юнг, прихваченных с собой в качестве пажей, в приказном порядке отправляли спать, приставив к ним в виде караула дикаря-индейца. Но от кутежей так называемой свиты становились на уши все близлежащие кварталы! Самое смешное, что заправилой этих безобразий выступал не безродный пиратский капитан со шрамом через всё лицо (вот уж рожа так рожа!), не длинноволосый боцман со смуглой физиономией вест-индского варвара, а настоящий французский шевалье, зачем-то решивший перейти на службу заморской республике. А хуже всего было то, что многие из господ мушкетёров изволили принимать живейшее участие в этих гулянках. Братание «морских волков» с «сухопутными крысами» они затеяли, видите ли… Словом, весело было всем, кроме господина капитан-лейтенанта. Ведь не у кого-нибудь, а именно у него должна болеть голова о том, как улаживать с местными властями последствия пиратских выходок. Потому, когда на девятый день путешествия кортеж благополучно въехал в Париж, господин де Жовель вздохнул с немалым облегчением. И поклялся заказать благодарственную мессу, если его не обяжут сопровождать пиратов на обратном пути в Марсель.

Именно в Париже, во дворе Лувра, пропылённый насквозь кортеж встретили четыре десятка всадников в красных камзолах-жустакорах и знаменитых синих плащах с крестами. [109] Золотая отделка униформы говорила знающему человеку о том, что это были мушкетёры первой роты, так называемые «серые мушкетёры». Да, да, те самые, о которых писал Дюма. И если бы Галка навестила Париж до 1673 года, то имела бы возможность лично познакомиться с их прежним капитан-лейтенантом, шевалье Шарлем де Баас-Кастельмор д'Артаньяном, дальним родственником известного ей губернатора Французских Антильских островов Жана-Шарля де Бааса. Но увы, капитан д'Артаньян геройски погиб при штурме голландского города Маастрихта примерно в то самое время, когда пираты Мэйна прогуливали в кабаках Тортуги картахенскую добычу. Нынешний капитан-лейтенант, господин Луи де Фурбен, в данный момент находился в Версале при особе короля. Но для сопровождения великого посольства республики Сен-Доменг — а именно такой статус неожиданно для себя получили Галка и её свита — прислал сорок человек во главе с лейтенантом.

— Мадам, — церемонно представился офицер, когда гостья откинула занавеску. — Лейтенант де Мопертюи [110] к вашим услугам. С этого момента и до прибытия ко двору его величества я отвечаю за вашу безопасность.

— Это честь для меня, лейтенант, — на удивление спокойным тоном ответила Галка. — Когда мы прибудем к месту назначения?

— Версаль в четырёх лье от Парижа, мадам. Если вы не желаете задержаться в городе, то к пяти часам пополудни будем на месте, — живо ответил лейтенант, любезно улыбнувшись даме.

— Тогда не будем терять время, лейтенант. В путь!

Господин де Жовель, тихо радуясь освобождению от хлопотных обязанностей по доставке в Париж героев Картахены, Сантьяго и Алжира, церемонно поклонился этой женщине.

— Счастливого пути, мадам, — сказал он, скрыв вздох облегчения. — Буду рад видеть вас в Версале.

— Капитан, — дама неожиданно окликнула его.

— Да, мадам, — де Жовель только зубами скрипнул: ну что ещё ей надо?

— Прошу извинить нас за те неудобства, которые мы вам причинили, — с едва заметной, но виноватой улыбкой проговорила пиратка. — Не обещаю, что это не повторится впредь, однако поверьте, мы сожалеем о доставленных вам неприятностях.

Господин де Жовель скептически хмыкнул в усы. Извиняется? Это что-то новенькое.

— Я… принимаю ваши извинения, мадам, — сказал он, снова учтиво поклонившись — насколько это было возможно сделать, сидя верхом на лошади. Вороной лошади. От масти которых и произошло неофициальное наименование его роты — «чёрных мушкетёров». — А также прошу извинить меня, если я чем-то вызвал ваше неудовольствие.

Бравый капитан поднял руку в чётком, отрывистом жесте военного, и тут же скомандовал своим подчинённым отъезжать. «На шенкелях… па-а-ашли!» Пыльные камзолы «чёрных мушкетёров», мелькавших за окошком кареты, сменились парадными плащами их коллег из роты «серых», и кортеж «великого посольства» двинулся вперёд. Так что Парижа Галка практически не увидела.

За всё время разговора с капитаном де Жовелем Джеймс ни разу не сжал её пальцы — сигнал, что «что-то не так». А когда Галка задёрнула занавеску, даже сдержанно улыбнулся.

— Ни единой фальшивой ноты, дорогая, — не без иронии сказал он. — Продолжай в том же духе.

— Ох, Джек, — Галка устало улыбнулась в ответ. — То ли ещё будет в Версале…

Двое юнг, ехавших с ними в одной карете, только переглядывались и молчали, боясь сказать что-то невпопад и помешать капитану. Но Галка верно поняла их смущение.

— Учитесь, парни, — проговорила она. — Никогда не знаешь, какая наука пригодится вам в будущем, потому — учитесь всему, что только возможно.

Мальчишки дружно кивнули, всё ещё не решаясь заговорить… «Капитан, а что такое паж?» Вопрос был задан уже на пирсе Марселя, когда генерал Сен-Доменга провожала своих капитанов в дальний путь через океан. Оба Хосе, узнав, что их берут в Париж, пришли в полнейший восторг. Но восторг быстро сменился робостью мальчишек, ещё не забывших горькую долю бездомных сирот. Париж! Версаль! Там живёт сам король Франции! Пусть капитана и пригласили туда, им-то зачем соваться с их уличными привычками? И вообще, что такое «паж»? Сперва Хосе-Рыжий осмелился спросить о том у второго боцмана, [111] испанца Мигеля Кордеро. Но простой, как неструганая доска, моряк только руками развёл. Тогда юнги решились побеспокоить боцмана, тем более что ему самому предстояла поездка в свите генерала. И получили от Хайме весьма содержательный ответ: «А хрен его знает». Вот тогда Хосе Домингес по прозвищу Индеец и обратился к самой адмиральше. «Что такое паж, хотите спросить? — совершенно серьёзно сказала она. — Да примерно то же, что и юнга на корабле. То есть выполняй приказы старших по званию, помалкивай и смотри в оба. Понятно?» Мальчишки радостно закивали: получается, не так уж и страшно быть пажом. Главное — не подвести капитана. Потому оба Хосе поклялись вести себя прилично: через пальцы не сморкаться, ругательных слов не употреблять, не плевать на пол, одеваться только в чистое и обязательно мыть руки перед едой, как полагается настоящим идальго… Их незамысловатые переживания Галка понимала очень даже хорошо. Семь лет назад и она боялась сказать или сделать что-то не так. Только ей, в отличие от юнг, было не двенадцать, и требования к девчонке оказались построже…