Рапсодия гнева. Трилогия (СИ)

Главное оружие Нанимателя — вранье. А у нас что тогда? Бодров в фильме говорил, что правда. С кем правда, мол, с тем и сила. Но на практике правда открывает только ту дверь, которая ведет на помойку. И что делать? Может, все просто наоборот? С кем сила, с тем и правда? Тоже вряд ли, поскольку тогда самыми правыми были бритоголовые спортсмены с рынка. Верная мысль, я чувствовал, вертится где-то рядом, я пробовал поймать ее, но она ускользала снова и снова. И тут я вдруг понял, что сильнее всех тот, кто старается для других. Как Катя говорила? Смысл жизни состоит в том, чтобы сделать счастливыми как можно больше людей. Даже тот, кто гребет деньги лопатой, окажется правым, если на эти деньги снимет, к примеру, замечательный фильм, который многих людей сделает лучше. Не такую поделку, как снимают сейчас по схеме «PR — попил — откат», а настоящее кино, вроде французской «Амели» или бегущей Лолы. И когда работаешь не для того, чтобы набить собственный карман или собственное брюхо, а ради спасения человечества, хоть в каком-нибудь малом масштабе, тогда уже никогда не окажешься на помойке. Потому что сами боги будут на твоей стороне,

Играя роль в фильме «Брат-2», Бодров, наверное, и сам не вполне понимал, что сделал. Ведь с его героем не правда была! Какая уж правда, когда он обманывал всех на каждом шагу, когда стрелял не целясь, убивая народ пачками? Не в этом была его сила, а в том, что он поехал в Америку не ради себя, а ради других людей. И деньги забирал не для себя, а для другого, почти незнакомого человека. И девушке — совсем чужой — помог вырваться из затянувшихся неприятностей. Вот в чем сила! Сила в способности отдать свои силы на благо других.

Я сильнее нажал на газ, несмотря на кочки и ямы, мне хотелось быстрее, как можно быстрее добраться до сопок. При этом я глаз не сводил со спидометра, отсчитывающего расстояние, поскольку уже твердо решил взорвать бомбу сразу, как только позволит расстояние до Базы. Но пока еще было близко, слишком близко, чтобы самому уцелеть.

Проскочив место, где мы устраивали с Михаилом засаду, я обогнул холм с брошенной батареей мизеров и направил машину дальше, а не к сопкам, как того, скорее всего, ожидал Кирилл. Война — путь обмана. Так посостязаемся и в этом. Хочешь дуэль? Будет тебе дуэль. Я сегодня на редкость добрый.

Объехав сопки с другой стороны, я бросил машину, чтобы не выдавать себя ревом мотора. Топать пешком с винтовкой на плече я уже за сегодня привык. Тем более что топать — не бегать. Бегать хватит, я не олень.

База осталась далеко позади, к тому же теперь между саркофагом и мной высились сопки, что позволяло полностью защититься от всех факторов поражения. Кирилл тоже с этой стороны, я в этом нисколько не сомневался. Не потому, что он трус, а потому, что не дурак. Когда знаешь, что кнопка от водородной бомбы в чужих руках, лучше ожидать ее взрыва в любой момент.

Сопки поросли высокой травой и кустарником, так что не было надежды обнаружить Кирилла раньше, чем он сам того пожелает. Рации у меня не было, а была ли у него, я не знал. Поэтому, скорее всего, первым знаком, который укажет местоположение противника, будет выстрел с его стороны. Я был к этому внутренне готов, но это напрягало меня сильнее, чем обычно, почему? Потому что Кирилл столько хвастался снайперским мастерством, что я уже подсознательно начал верить в его стрелковое превосходство. Он ведь отлично знал, как я стреляю, а как стреляет он, я понятия не имел. В общем, на дуэль я шел не в лучшей форме, это как пить дать. И это напрягало меня дополнительно.

Зато у меня было кое-что другое, веское и внушительное, я достал пускатель и осторожно положил палец на красную кнопку. Можно, конечно, было вступить в переговоры с Кириллом, но, во-первых, я не знал, что у него выторговывать, а во-вторых, был уверен, что на этом поле он меня разом уложит на обе лопатки. Дуэль так дуэль. Разговоры и шутки в сторону.

— Надо просто набрать номер и позвонить солнцу, — вспомнил я Северного Оленя из сна. — Номер я уже набрал, осталось нажать кнопку вызова. Эй, быстрое солнце! Ты готово поспорить с тем, что в небе?

Я аккуратно уложил винтовку в траву, лег рядом лицом вниз и зажмурился. Страшно было взрывать, ох как страшно, но поговорку про груздь и кузов все слышали. Помолиться, что ли? Но я не знал никаких молитв, да и не очень верил в их эффективность.

— Раз, два, три, четыре, пять, вышло солнце погулять! — продекламировал я и нажал кнопку пуска.

Сначала вроде бы ничего не случилось, но уже через секунду земля подо мной дрогнула и вздыбилась, затряслась, как перепуганный насмерть зверь. И тут же ярко, до боли, врезался свет в глаза. Несмотря на то, что веки были закрыты, несмотря на то, что лежал я лицом вниз, свет все равно упруго проник в мозг. Я прижал ладони к лицу, только тогда полегчало. Моментально стало понятно, что мощность этой бомбы значительно превышала ту, которую Цуцык рванул на мосту, поэтому с крепчающим ужасом я ожидал удара взрывной волны. Представилось, как пузырь спрессованных тонн воздуха мчится от эпицентра на сверхзвуковой скорости, твердый и видимый из-за этой твердости, снося все на пути, подобно удару стального меча. И тут жахнуло, причем жахнуло так, что превзошло все самые страшные ожидания. Тонны поднятого грунта, воды, песка, горящих щепок и прочего мусора с оглушающим, запредельным грохотом пронзили пространство со скоростью пули. Воздух на какой-то миг превратился если не в твердую, то уж точно в вязкую субстанцию — смесь газа и мелко раздробленных твердых предметов. И все это пронеслось, как локомотив, прессуя меня, колотя без разбору, засыпая пеплом, щепками, ветками и поленьями, вдавливая в грунт без всякой пощады. Сколько это длилось? Наверное, меньше секунды. Но за это время я умер тысячу раз, причем больше половины от страха. За это время я дал себе слово поучаствовать в каком-нибудь антиядерном молодежном движении, пить водку только за мир во всем мире, а также больше никогда, ни при каких обстоятельствах не приводить в действие термоядерные фугасы.

И тут же разом все кончилось, хлопнув по ушам оставшимся за волной разрежением воздуха. Я хотел подняться, но не смог, так сильно меня засыпало. Дышать тоже получалось с трудом, что особенно сильно меня напугало. Собрав все силы, я выбрался из-под привалившего меня дерева, а потом, задержав дыхание, начал разгребать песок руками. Это помогло. И вскоре удалось высунуть голову из завала. Я закашлялся, отплевался от песка, но не успел осмотреться, как меня накрыло вторичной ударной волной.

Лучше бы не высовывался! В ухо так прилетело крупным поленом, что я едва не потерял сознание. Однако и без того получилась иллюминация по классу люкс, со всеми звездочками, искрами и пляшущими в глазах кругами. Песку тоже наглотался как следует, так что запросто не отчихаешься. Наконец темная пелена летающего мусора унеслась прочь, оставив меня прикопанным по самую шею, как Саида в «Белом солнце пустыни». Только у Саида не текла кровь из разбитого уха. Тучи разметало полностью, так что полная тьма резко сменилась жарким, ярко пылающим солнцем, а на месте Базы возвышался огромный клубящийся гриб.

— Зараза… — прохрипел я, ворочаясь, чтобы немного раскопаться и освободить руки.

Наконец мне это удалось, и я выбрался наружу, ругаясь и кашляя, побитый, с расцарапанным, окровавленным лицом.

— Нет, в подрывники не пойду, — мотая головой, пообещал я. — Не мое призвание. На фиг.

И только мне удалось немного сфокусировать взгляд, как в каких-то ста метрах я увидел Кирилла. Пострадал он не меньше моего, но то ли его меньше присыпало, то ли он быстрее сумел откопаться, только теперь он изо всех сил, по-собачьи, рыл руками песок. И я понял — хочет быстрее меня откопать винтовку.

Где лежала моя, я помнил прекрасно, но ее привалило обломком дерева, так что мне пришлось изо всех сил поднатужиться, чтобы его сдвинуть. Зато копать немного — от вывороченного мною полена осталась довольно глубокая яма.

И началось соревнование. Кирилл роет, я рою, а кто быстрее достанет оружие, неизвестно.