Шрамы (ЛП)

— До тебя наверняка дошли слухи.

Магнус печально улыбнулся.

— Они всегда есть. Русс может сколько угодно кричать о своем невежестве. Думаю, остальной Империум учится не обращать на него внимание.

— Не только Русс.

— Не волнуйся так, — сказал Магнус. — Одаренных всегда будут подозревать. Мы должны справиться с этой ситуацией, разъяснить. Верь в просвещение.

— Ты забываешь, брат, я не одаренный.

— Действительно? — спросил Магнус, проницательно улыбаясь. — Ну, если ты так говоришь.

— Они уничтожат то, что мы создали. Ангрон, Мортарион, Русс. Ни один из них не успокоится. Если мы не защитим то, чего добились…

— Ты забываешь об одном.

— О чем?

— О нашем отце, — с любовью произнес Магнус. — Это он положил начало библиариусу, ты можешь представить, что он спустит псов, чтобы разрушить его? Мортарион и Русс получат свой шанс излить гнев, я видел это. Наша единственная задача, мой неуловимый друг, оставаться благоразумными.

Хан взглянул в единственное око Магнуса, увидев в нем веру.

«Ты во многих отношениях мудр, — подумал он мрачно. — Но ты ученый, а не воин, и в самом деле не видишь опасности».

— Грядет расплата, — предупредил Хан. Он повернулся и поманил Есугэя. — Это мой советник, Таргутай Есугэй, знаток магии бури в нашем Легионе. Будет мудро выбрать оппонентов и создать союз единомышленников.

— Заговор? — поинтересовался Магнус.

— Переговоры, — поправил Хан.

Алый Король минуту разглядывал Есугэя. Единственный глаз сверкал в тусклом свете солнца Улланора, словно глубоко проникая в невидимое.

— Могуч, — сказал он наконец с искренним уважением. — Родись ты под просперийскими небесами, то занял бы место подле меня.

Он пригласил одного из своей свиты присоединиться к ним — высокого воина в ярко-красном силовом доспехе и с посохом из слоновой кости.

— Задьин арга Таргутай Есугэй, — произнес Магнус, говоря на хорчине с идеальной модуляцией. — Это Азек Ариман. Думаю, вы можете поладить.

Ариман и Есугэй поклонились друг другу.

— Для меня это честь, творец погоды, — сказал Ариман таким же интеллигентным и вкрадчивым голосом, как все его родичи.

— Как и для меня, — ответил Есугэй, менее плавно, выдавая плохое владение готиком, которое досаждало столь многим в V Легионе.

Магнус, по-прежнему пребывая в хорошем настроении, взглянул на Хана.

— Ну, вот мы в сборе, — сказал примарх XV Легиона. — И готовы к переговорам. А теперь, стоит ли нам все утро оставаться на этой пыльной равнине, или же щедрость Империума может предложить немного еды?

Хан помнил, как Магнус вел себя тогда — улыбка немного натянутая, дружелюбие чуть напускное. На Улланоре Магнуса что-то тревожило, и его попытки не придавать этому значения были безуспешными. Он не был лицемером: истина исходила от него, как свет от звезды — чистая и неприкрытая.

На Улланоре они разговаривали в последний раз. Было странно — слишком странно — думать, что эта могучая душа пала под ударами грубых клинков Космических Волков. Алый Король был невероятно могущественным и посвященным в высокое искусство небес, саму материю пелены. Если он в самом деле пал, тогда галактика стала искаженной и непонятной.

— Каган, — раздался голос со стороны открытых дверей.

Хан повернулся к стоявшему за ним Цинь Са. Глава кешика был уже в боевом доспехе, массивная и опаленная терминаторская броня была увешана трофеями его несравненной боевой биографии.

— Мне нужно больше, — сказал ему Хан. — Больше информации. Я не стану атаковать своего брата без подтверждения.

Цинь Са поклонился.

— Говорящие со звездами получают новые видения.

— В них подтверждается первое сообщение?

— В одних да, — сбивчиво ответил глава. — В других нет. У нас противоречивые толкования.

— Поясни.

— В некоторых говорится то, что мы уже знаем — Леман Русс поднял мятеж, ведомый ненавистью к Магнусу. Магистр войны приказывает нас покарать его. Двадцатый Легион, возможно, уже атаковал Волков.

— Змеи Альфария, — презрительно произнес Хан.

— Но мы получили другие доклады, — продолжил Цинь Са. — Просто послушайте: в них говорится, что магистр войны — изменник, а многие Легионы присоединились к нему. Нам приказано вернуться на Тронный мир и встать на его защиту вместе с лордами Дорном и Руссом.

На это заявление у Хана не нашлось слов. Он уставился на Цинь Са, чувствуя, как сильно стучит в висках кровь.

— Безумие, — тихо произнес он. В его голове стремительно проносились мысли, частично сформировавшиеся и наполненные вероятностями.

Это началось на Чондаксе, в самом конце сражений за планету — первый намек, что все идет не так, как надо. Одно видение говорящего со звездами, без подробностей и подтверждения подлинности. Его следовало выбросить из головы, приписав искажающему воздействию пелены, но у примарха ничего не вышло. Известие изводило его, лишая сна.

«Магистр войны стоит на краю пропасти».

Хан не знал, как поступить. Следовало ему отозвать Легион, чтобы разузнать подробности? И что видение вообще означало?

— Безумие, — повторил примарх.

— Именно, — невозмутимо ответил Цинь Са. — У каждого говорящего со звездами на флоте свои собственные видения. Задьин арга стараются изо всех сил, чтобы раскрыть истину.

— Истину? — Хан глухо рассмеялся. — Какую истину?

Он почувствовал, что рука инстинктивно тянется к клинку, и отдернул ее.

— Мне нужно больше. Почему тьма рассеялась только сейчас?

Цинь Са в знак извинения поклонился.

— Прилагаются все усилия для…

— Он мертв? — спросил Хан, и его тут же охватило отчаяние. — Вот первая задача. Мне нужно знать, жив ли Магнус. Передай им.

— С Просперо нет никаких сообщений. Это похоже на…

— Недостаточно хорошо! — заревел Хан, сжав огромные кулаки. Он чувствовал, как закипает ярость, не благотворная ярость битвы, но удушающий, бессильный гнев неведения.

— Передо мной мощь целого Легиона, готового нанести удар. Орду собрана, но никто не может сказать мне, кто наш враг. Передайте им, что если они не смогут правильно истолковать, тогда я поднимусь в их шпили и превращу их видения в приказ для них.

Цинь Са пережил бурю, оставаясь безмолвным, пока примарх был в ярости.

— Будет сделано.

— Быстро, — настойчиво произнес Хан, поддавшись желанию схватиться за рукоять дао. — Даю им двенадцать часов. Мы не останемся в стороне, пока галактика горит, где бы ни шла война, мы найдем ее.

Из большого основания письменного стола в дальнем углу помещения раздался низкий звон. Над лакированной поверхностью замерцал гололит, и с треском появилось старое, покрытое сетью шрамов лицо нойон-хана Хасика.

Хан резко повернулся к нему.

— Новости?

— Своего рода, — ответил Хасик, голос дрожал из-за помех. — На пределе дальности авгура появляются корабли. Не отвечают на наши сообщения и похоже готовятся к атаке.

— Волки? — спросил Хан. — Или наши?

— Ни то, и ни другое, — ответил Хасик. В обычно ровном голосе слышалась нерешительность. — Корабли Альфа-Легиона.

Цинь Са прищурился. Хану почти захотелось рассмеяться. Все было бессмысленно. После нескольких лет изоляции от остальной галактики, увязнув в кампании, обещавшей мало славы и много монотонной тяжелой работы, каждый достоверный факт, казалось, был извращен до комичного абсурда.

«Наши воины подготовлены к такой игре. Они обучены видеть угрозы со всех сторон».

— Оставайтесь на позиции, — приказал Хан. — Попытайтесь вступить в контакт, и не открывайте огонь первыми. Здесь творится какое-то колдовство, и меня не втянут в него, пока не я узнаю причину. Я скоро присоединюсь к вам. До того момента вы знаете, что нужно делать.

Гололитическая голова Хасика поклонилась, и связь прервалась.

Цинь Са недоуменно поднял бровь.

— Я бы предложил совет, Каган, — обратился он, — если бы у меня был хоть один.

Хан сжал ладони. Его ум тактика — гораздо более проницательного, чем Жиллиман или Дорн когда-либо признавали — приступил к привычной работе: анализ, планирование, противопоставление, выбор неожиданного решения.