Проклятие Шалиона

под себя весь Шалион – используя Орико, Тейдеса и Исель. Иста коснулась рукой своего горла.

– Я встречала Мартоу при дворе. Он хотел стать следующим лордом ди Льютесом. Ди Льютес – ярчайшая, благороднейшая звезда, когда-либо блиставшая при дворе Шалиона. Мартоу вряд ли достоин был бы чистить ему сапоги. С Дондо я никогда не встречалась.

– Дондо был сущим несчастьем. Я впервые встретился с ним несколько лет назад, и уже тогда он был негодяем. С возрастом же стал еще хуже. Исель была в ужасе и ярости оттого, что ее принуждали к браку с ним. Она молилась богам, чтобы ее избавили от этого ужаса, но боги… боги молчали. Тогда за дело взялся я. Я выслеживал Дондо весь день, пытаясь убить ради нее, но так и не смог приблизиться к нему. Тогда я начал молиться Бастарду о чуде смертельной магии. И оно было мне даровано.

Глаза Исты изумленно раскрылись.

– Почему вы не умерли?

– Полагаю, я все же умирал. Придя в себя и обнаружив, что Дондо мертв, а я нет, я не знал, что и думать. Но Умегат объяснил мне, что молитвы Исель призвали еще одно чудо, и леди Весны освободила мою душу из лап демона, но только на время. Святой Умегат – тогда я еще думал, что он грум…

Рассказ становился безнадежно путаным. Кэсерил перевел дух и поведал сначала об Умегате и зверинце – как они охраняли бедного Орико от проклятия.

– Однако Дондо незадолго до смерти, готовясь к свадьбе с Исель, сказал Тейдесу, что зверинец – злая рокнарская магия, призванная постепенно уничтожить Орико, и Тейдес поверил ему. Пять дней назад, собрав свою баосийскую охрану, принц убил почти всех священных животных Умегата и только по чистой случайности не стал убийцей самого святого. Тейдеса поцарапал умирающий леопард Орико – клянусь, это были обычные царапины! Если бы я только понял… Они загноились, началось заражение. Его конец был… – Кэсерил вспомнил, кому он это рассказывает, – …очень быстрым.

– Бедный Тейдес, – прошептала Иста, отведя взгляд. – Мой бедный Тейдес. Ты родился для того, чтобы тебя предали.

– В любом случае, – завершил Кэсерил, – из-за этого странного взаимодействия чудес, демон смерти и душа Дондо заключены в моем теле, в моем животе. Заперты, словно в клетке, в некоем подобии опухоли, судя по всему. Когда они освободятся – я умру.

Искаженное горем лицо Исты разгладилось. Ее глаза впились в лицо Кэсерила.

– Это будет уже два, – сказала она.

– А?.. Что?

Ее руки оставили истерзанный платок и вцепились в его воротник. Взгляд рейны стал пронзительным, прожигающим насквозь, дыхание снова участилось.

– Вы ди Льютес Исель?

– Я… я… я… – забормотал Кэсерил; в животе похолодело.

– Дважды. Дважды. Но как быть с третьим разом? О… о… – глаза Исты расширились, зрачки пульсировали. Губы дрожали. – Кто вы такой?

– Я… всего лишь Кэсерил, миледи! Не ди Льютес, я уверен. Я не богат, не силен, не могущественен. И даже не красив, боги свидетели. И не храбр, хотя, если меня загонят в УГОЛ, я, пожалуй, буду сражаться.

Она нетерпеливо отмахнулась.

– Отбросьте