Инквизитор. Ордо Маллеус

Внутренние стены арки украшали величественные фрески, посвященные этому событию и уходившие на такую высоту, что под сводом собирались порожденные микроклиматом облака. Я был знаком со Спатианом и, так же как и некоторые другие, остановился под гигантскими воротами, чтобы отдать дань памяти вечному огню.

Нет, все не так. Я, конечно, сталкивался со Спатианом во времена Геликанского Раскола, но не был с ним хорошо знаком. Я почувствовал необходимость остановиться по причинам, которые сам себе не мог объяснить. И уж точно не испытывал великой нужды отдавать этому человеку дань памяти.

— Сэр? — спросил Рейвенор, когда я отошел в сторону.

— Ступай, я скоро догоню, — ответил я. Рейвенор отправился дальше, в то время как я зажег поминальную свечу и установил ее среди тысяч других, окружающих могилу Спатиана. За моей спиной медленно полз широкий поток Триумфального Шествия. От процессии отделилось еще несколько фигур, вставших поблизости и безмолвно поминавших адмирала.

— Эйзенхорн?

Я оглянулся, чтобы посмотреть, кто нарушил мои размышления. Передо мной стоял суровый пожилой, но все еще крепкий офицер космических сил. В своей белой униформе он выглядел впечатляюще.

— Мадортин, — сказал я, сразу узнав его.

Мы обменялись рукопожатиями. Прошло уже несколько лет с тех пор, как я в последний раз встречал Ольма Мадортина — или же Верховного Прокуратора Мадортина, как к нему теперь было принято обращаться. Впервые мы встретились с ним на Гудрун в ходе дела о Некротеке, когда он еще был офицером среднего звена в дисциплинарном отделе Военно-космического флота Скаруса, военным полицейским. Теперь он сам командовал этим отделом. В течение долгих лет он был полезным и надежным союзником.

— Потрясающее событие, — произнес он с дежурной улыбкой.

Снаружи снова взревели горны огромных Титанов, и крики толпы усилились.

— Я ощущаю себя подавленным, — сказал я. — Магистру Войны это должно понравиться.

Ольм кивнул:

— Духовный подъем хорошо скажется на общественной морали.

Я согласился, но, по правде говоря, все во мне противилось этому. И дело было не только в грохочущей какофонии или моем стойком нежелании вообще участвовать в происходящем. С того момента, как мы с Рейвенором заняли свои места в Триумфальном Шествии, меня постоянно терзало дурное предчувствие, нараставшее с каждой минутой. Не потому ли я и остановился под этой гигантской аркой?

— Судя по всему, — сказал Мадортин, — тебе все это не слишком по душе?

— Думаю, что так оно и есть.

— Что случилось, старина? Я задумался. Что-то...

Я вернулся к южному выходу из Врат Спатиана и окинул взглядом огромную реку Триумфального Шествия. Мадортин пошел со мной. Свита Магистра Войны как раз только вступала во Врата. Гремели кимвалы и ревели горны. Шум толпы стал напоминать грохот цунами, обрушивающегося на берег.

В воздухе летали лепестки. Я помню это отчетливо. От цветов, которыми толпа усыпала путь, поднимались вихри оторванных лепестков.

С юга на малой высоте неслось подразделение из двенадцати «Молний». Они летели над Триумфальным Шествием вдоль авеню Виктора Беллума. Приближались к Вратам. Они шли в одну линию, почти касаясь друг друга кончиками стреловидных крыльев. Лучшие пилоты Военно-космического флота демонстрировали великолепную синхронность полета. Кабины и наклонные двойные лопасти хвостовых стабилизаторов сверкали отраженным светом.

Предчувствие, которое преследовало меня, стало почти материальным. Казалось, солнце затмили свинцовые тучи.

— Ольм, мне...

— Император милостивый! Гляди, у него серьезные неприятности! — закричал Мадортин.

Истребители неслись на крейсерской скорости и были уже в полукилометре от Врат. Одна из ведомых машин внезапно покачнулась, дернулась...

... и сменила курс.

Пилот попытался резко выправить воздушное судно, чтобы избежать столкновения, и правым крылом задел соседнюю «Молнию». В толпу посыпались обломки.

Один за другим, точно жемчужины в разорванном ожерелье, истребители выпали из очертаний летной фигуры. Когда-то ровная линия теперь рассыпалась на глазах.

Мадортин толкнул меня на землю как раз в тот миг, когда реактивные машины пронеслись над нами, сотрясая мир ревом турбин.

Те две, за чьим столкновением я наблюдал, завертелись в воздухе, кувыркаясь, словно отброшенные ребенком игрушки, и оставляя за собой след из металлических обломков. Как мне показалось, в последовавшем хаосе столкнулось еще несколько истребителей.

Одна из «Молний» — десять с лишним тонн металла, движущегося с почти сверхзвуковой скоростью, — вошла в штопор и рухнула в толпу на западной стороне авеню. Истребитель подпрыгнул, разбрасывая вокруг куски человеческих тел. Когда он ударился о землю в последний. раз, над ним вырос стометровый огненный гриб. Толпу захлестнули шок и безумная паника. Меня же окатило жаром и вонью горящего прометиума.

Земля затряслась. Мы увидели еще одну ослепительную вспышку. Вторая «Молния», тоже не сумев выйти из штопора, разбилась совсем рядом с Вратами. Почти одновременно прогремел третий, еще более мощный взрыв. Оказалось, что еще один истребитель неожиданно накренился, потеряв управление, сломал крыло о верхний выступ самих Врат Спатиана прямо над нами и начал падать, переворачиваясь в воздухе.

Солдаты, участвовавшие в Триумфальном Шествии, бросились врассыпную. Когда вниз посыпалась лавина обломков разбившегося истребителя, я втащил Мадортина обратно под арку.

Катастрофа. Ужасная, ужасная катастрофа.

И это было только начало.