Ностальгия

идете топить морпеха. Всегда по трое, а тут — один. Они не поверят, что вы в одиночку меня столкнули. Давайте вашу пушку. Все должно выглядеть достоверно.

Неясное подозрение бродит в шакальей голове. Он никак не может решиться. Что-то останавливает его.

— Ну же, капитан! У нас мало времени. Представляете, как вас будут уважать подчиненные? Ночью, один, сеньор капитан вывел здоровенного морпеха и ноги ему прострелил, а потом скинул в садок, — я старательно хихикаю.

— Да, пожалуй вы правы, сеньор… — рука его тянется к кобуре, лихорадочно ковыряет магнитную застежку.

Он не успевает понять, почему настил бьет его в спину, как пистолет перекочевывает из его руки в мою.

— Снимите шорты, капитан, — приказываю, взводя курок.

— Что вы… за что… команданте? — все его подозрения прорываются в перепуганные мозги и мечутся там, мыслишки его расползаются в разные стороны, я не успеваю отследить что-то связное в их броуновском движении.

— Не нужно было ходить к майору Каимми, дорогой мой. Я же вас предупреждал, — мои слова окончательно сбивают беднягу Кейроша с толку. Он совсем запутался — кто я — шпион, морпех, или сам дьявол. — Раздевайся, быстро!

— Я не хотел, сеньор, меня заставили… Я хотел вам помочь, сеньор… Вы ведь понимаете — я простой комендант, я не смог бы… — он быстро вылезает из шортов.

— Последняя услуга тебе, вонючка, — прерываю я.

— А? Что? — непонимающе таращится капитан с коленей.

Я спускаю курок. Тело с развороченной башкой падает в воду. Поверхность мгновенно вскипает белыми бурунчиками. Приятного аппетита, крошки. Вот дурак, надо было сначала обыскать его, денег у него добыть. Снимаю свои шорты и влезаю в капитанские. Тесноваты, но сойдут. Приятная неожиданность — бумажник в заднем кармане.

Пригибаясь, чтобы не выдать себя ростом, возвращаюсь к машине. Конвойные развалились на сиденьях, задрав ноги на панель, и с увлечением пускают дым колечками — кто кого переплюнет. Винтовки их небрежно лежат рядом — чего бояться, они у себя дома. Скоро наступит демократия, всякие обязанности перед ненавистным государством отменят, и не надо будет отдавать честь революционным командирам. Их тоже отменят. Так они думают, лениво споря о том, разрешит ли сеньора Марта революционному патрулю попользоваться услугами ее заведения бесплатно.

— Такая жила, — говорит один, — Удавится, но не даст девочку, даже если та не прочь.

— Собака империалистическая, — отвечает второй, — Как будто ей работать. Так и норовит последнюю копейку вытянуть из трудового народа. Ткнуть ей в морду ствол и попросить вежливо. Никуда не денется. Сказано же в книге — от каждого по способностям, каждому по потребности!

— Нельзя, — вздыхает революционер, — Пожалуется карга сеньору капитану, он тебе морду разобьет. Получится, что мы виноваты в нарушении революционного порядка. Хотя — убей меня, не пойму — как может проститутка вписываться в революционный порядок? Получается — она вне революции, чуждый элемент, а значит — вне закона. И любой революционер