Стратегия обмана. Трилогия (СИ)

   Когда со дня смерти архиепископа Ромеро прошло два года, и в Ватикан прибыл посол из Штатов, то папа принялся порицать его за военную помощь техникой и советниками, которую США оказывают Сальвадору. Папа говорил все то, к чему призывал Картера, партизан и сальвадорскую хунту сам архиепископ Ромеро. Что же это случилось? Прозрение? Раскаяние после страшного убийства главы церкви Сальвадора?

   Когда к папе незадолго до американского посла, с визитом приезжал президент демократического и революционного фронта Сальвадора, папа вспомнил и о Ромеро. Он сказал только: "Глупо отдавать жизнь за какую-либо идеологию", как будто архиепископ кинулся на амбразуру, а не был подло застрелен во время мессы. Вот и всё прозрение - просто двуличный человек, хотя нет - политик.

   Потому-то папа и может, не моргнув и глазом, порицать никарагуанских священников, которые после победы сандинистов участвуют в политическом обустройстве страны и в то же время сам вмешивается во внутренние дела иностранного государства теми же политическими методами.

   Сейчас "Римский обозреватель" пишет, что за прошлый год из пятисот миллиардов долларов, вложенных странами мира в производство вооружения, большая часть принадлежит западным странам, то есть меньшей части планеты Земля. И всё равно "Римский обозреватель" подчеркивает, что продолжать надо в том же духе, ибо только оружием западный мир сможет защитить демократию и свободу и даже христианство от диктатуры, атеизма и гонения на Церковь на Востоке.

   Наверное, архиепископ Ромеро погиб потому, что не хотел понимать, что военная помощь сальвадорской хунте от США - это был акт милосердия. Чтобы бороться с диктатурой эту же диктатуру надо вооружать. Чтоб поддержать демократию, надо держать народ при феодализме, а чтоб не было гонений на Церковь, эту Церковь надо расстрелять.

   А ведь еще недавно "Римский обозреватель" был самой сухой и скучной газетой в Риме, потому что придерживался редакционной политики нейтральности. Еще семь лет назад после всеобъемлющей проверки ватиканских ведомств сам отец Матео предлагал газету закрыть. А теперь "Римский обозреватель" не узнать - никакой нейтральности, новая редакционная политика подчеркнутого антикоммунизма. И все это началось с приходом нового папы-поляка.

   То, что он в публичных речах ставил на одну доску фашизм и коммунизм, говорило только о политизированности этих самых речей. Интересно, если эти две идеологии действительно равны между собой, то из-за чего тогда случилась гражданская война в Испании? А из-за чего сейчас в Центральной Америке партизаны-леваки объявляют восстание откровенно фашистским режимом своих стран? Почему в самой Италии сейчас неофашистские банды бьются с бандами ультралевых? Наверно из-за тождественности идеологии... Что бы не говорил папа, а между коммунизмом и фашизмом нет знака равенства - просто они оба ненавистны власть имущим, и тот, первый, кажется для них страшней второго настолько, что они не побоятся замараться кровью и заключить союз с коричневыми против красных.

   От столь безрадостных размышлений отца Матео оторвал телефонный звонок.

   - А, господин Сарваш, - устало протянул он, - примите мои запоздалые поздравления. Надеюсь, двадцать пять лет тюрьмы для Микеле Синдоны от нью-йоркского правосудия вас удовлетворили?

   - Вы слишком хорошего обо мне мнения, отец Матео, - рассмеялся банкир. - На самом деле я жду, когда же дона Микеле экстрадируют из Нью-Йорка в Милан.

   - Не доверяете американским тюрьмам?

   - Почему же, очень даже доверяю. Но условия в итальянских, куда суровее.

   - Смотря для кого.

   - Ваша правда, - признал Сарваш, - но полагаю, дон Микеле не для того так старательно избегает экстрадиции на родину, потому что не хочет провести старость в уютной тёплой камере с телевизором. В его годы двадцать пять лет это пожизненный срок. Если итальянская Фемида прибавит еще двадцать пять, для него от этого ничего в сути не изменится.

   - Тогда что, по-вашему, держит его в США?

   - Бывшие партнеры по преступному бизнесу, полагаю.

   - Как мне помнится, сейчас вы работаете на одного из них.

   - А вы, по соседству с другим, - ехидно заметил Сарваш. - Знаете, я ведь именно поэтому вам и звоню. После приговора Синдоне я уже подумал, что моя миссия завершена, и можно с чистой совестью подать прошение об увольнении. Но вот совсем недавно через операционный отдел прошли интересные документы и, знаете, желание уволиться как-то резко пропало.

   - Что, хотите разоблачить еще одного кассира мафии?

   - О, если бы дело было только в ней. Вы знаете, что по поручению ИРД Банк Амвросия продает акции банков и страховых компаний?

   - Я работаю в конгрегации по делам духовенства, а не в ИРД, - недовольно заметил отец Матео, - откуда мне это знать?

   - А если бы вы работали в Префектуре экономических дел, то знали бы? - весело заметил Сарваш. - Отец Матео, вы же были квалификатором Инквизиции. Если переложить эту должность на современную, то получится нечто вроде дознавателя прокуратуры, так ведь? В вас же есть эта жилка следователя, так что я в жизни не поверю, что вам не интересно знать, что творится в ИРД.

   Сарваш задел за самое больное, ибо, по мнению отца Матео нарыв на теле Церкви под названием ИРД все никак не мог прорваться и показать свою истинную гнилую суть и просто так усохнуть и прекратить сомнительные операции тоже не спешил. Даже случись невероятное, и папа отправит Марцинкуса в отставку, отец Матео больше чем уверен, что на его место Иоанн Павел II тут же поставит опусдеистов и не факт что такое изменение будет к лучшему.

   - Хорошо, - сдался Мурсиа, - о каких поручениях ИРД вы говорите?

   - Скажем так, - начал своё повествование Сарваш, - есть один иностранный банк, и он хочет купить 1200 акций одной страховой компании и поручает это Банку Амвросия. По счастливому совпадению миланская компания выбрасывает на рынок ровно 1200 акций той самой страховой компании. На рынке одна акция, скажем, стоит тринадцать тысяч лир, а миланская компания просит за неё тридцать пять. Но, о чудо, сделка совершается, швейцарцы получают искомые акции, заплатив миланцам сорок миллиардов лир. Все довольны, сделка закрыта.

   - При том, что переплата составила где-то около двадцати трёх миллиардов? - скептически переспросил отец Матео.

   - Удивлены, правда? А теперь разгадка этой головоломки - швейцарский банк и миланская компания принадлежат Банку Амвросия, а вся выручка от сделки осталась в Швейцарии.

   - Тогда это махинация, - тут же отреагировал отец Матео. - По закону прибыль должна была вернуться в Италию.

   - Однако не вернулась. Вы в курсе, что ИРД принадлежит шестнадцать процентов акций Банка Амвросия, самому президенту банка Кальви около двадцати, а остальные рассеяны среди мелких акционеров?

   - Хотите сказать, что это Марцинкус надоумил Кальви на эту махинаторскую сделку? И с какой целью?

   - Все дело в тех двадцати трёх миллиардах. ИРД оставил их себе.

   - Ничего не понимаю, - честно признался отец Матео. - Если изначально акции страховой компании принадлежали подконтрольному Кальви банку и перевел он их подконтрольной же миланской компании, то как выручка могла достаться ИРД? Она ведь должна была остаться у того швейцарского банка.

   - Хороший вопрос. Я тоже много об этом думал. Видимо после краха Синдоны, от которого Ватикан понёс немалые потери, епископ Марцинкус намерился возместить убытки через Кальви, как преемника Синдоны. Но дело даже не в этом. Сделка, о которой я вам рассказал, имела место пять лет назад. Но схема работает и поныне. Только за последний год по документам прошло ещё две подобные махинации, и в этот раз выручка тоже осталась в Швейцарии. Как вы знаете, у Швейцарии свои особые законы касательно банковской тайны, но я не прокурор, для меня, если честно, это не препятствие получить сведения о хозяине счёта и узнать, что происходит с деньгами дальше.