Полет Ящера

торые тоже потихоньку начинало засасывать сумасшедшим водоворотом, выпечка оказала самое благотворное действие. увы, избавившись от трупов водителя с охранником, мы не избавились от наваждений. «Ниссан» рыскал по городу заблудившимся в квартире щенком. Тут и там мы наблюдали исчезновение целых кварталов. Пропала недостроенная телебашня, провалился сквозь землю центральный рынок, растворился в воздухе ДК, в подвале которого я держал рулетку. На пересечении двух улиц мы не нашли ресторана, где не так давно справлялась панихида по Гансу, а на месте принадлежащего империи авто городка ныне теснились какие-то двухэтажные домишки с яблоневыми садами и огородами.

Вооружившись листом из блокнота, один за другим я выдавал Гонтарю адреса верных людей, и мы двигались по путаному маршруту, вновь и вновь убеждаясь, что никого из включенных в список лиц повидать не удастся. Лишь, когда в ход пошли явочные квартиры, удача наконец-то нам улыбнулась. Как оказалось, один из адресов существовал и поныне. Именно на этой уютной квартирке я некогда встречался с Сильвой и другими дамами. Именно там в последнее время имел свидания с Надюхой.

Нужный район и нужная улица уцелели. Без особых приключений мы добрались до места. Только однажды по машине колотнул из подворотни шальной пулемет, но стрелка спидометра отплясывала вблизи полутораста километров, и объект для прицеливания мы являли собой крайне неподходящий. Ни одна из пуль нашей многострадальной колымаги даже не задела, и уже через десять-пятнадцать минут мы осматривались в пустующих комнатах, не доверяя уже никому и ничему, пытаясь и в этих гулких апартаментах найти отголоски бушующих в городе мистерий. Все обошлось. Никаких пугающих признаков мы не обнаружили. А вот следы недавнего пребывания Надюхи отыскались - кое-какое бельишко, в беспорядке сваленная у зеркала парфюмерия, надкушенный бутерброд и недопитый кофе в столовой. Осмотрев все четыре комнаты и тщательно обшарив кладовую с остекленной лоджией, Гонтарь выложил на журнальный столик всю свою карманную артиллерию, с облегчением рухнул на диван.

- Все, - просипел он. - Спать и ни о чем больше не думать!

- Здраво, - я кивнул.

- А завтра, - с надеждой продолжал Гонтарь, - проснуться и обнаружить, что все это кончилось.

- Кончилось?

- В смысле, значит, вернулось. Город, люда, время…

Это он уже мечтал. Фантазировал вслух. Я не стал его разубеждать. И железным людям порой жизненно необходимо расслабиться. Тем более, что я прекрасно знал: на улице Гонтарь вряд ли бы осмелился высказать подобное. Полевые условия - одно, домашняя среда - другое. Работу и отдых Гонтарь отчетливо разделял, хотя и был, как всякий человек, существом слабым, по природе своей тяготеющим к светло-розовым иллюзиям. Наглядный пример - это вырвавшееся из его уст признание. Стоило телохранителю очутиться в современной квартире - с аудиоаппаратурой «Хитачи» и серебристыми жалюзи, с европейским холодильником, доверху забитым пивом и дальневосточными копченостями, как желания