Альтерра. Поход (СИ)

— Круто, — только и смог произнести Командор, а затем, подумав, добавил: — Если уж у меня будет выбор, то я лучше объявлю себя монархом и передам власть по наследству, чем отдавать ее в сборище некомпетентных людей. Я предпочту собрать и воспитать команду профессионалов, нежели слушать крестьян, попавших в собрание за купленные мешками с зерном голоса. Или вы считаете, что нам удастся избежать подкупов и обмана? Вот когда население вырастет до нескольких миллионов и появятся крупные города, тогда и поговорим о республике… Все, тема власти закрыта, давайте по основному вопросу…

Адвокаты переглянулись, младший пожал плечами, старший хмыкнул, выражая свое несогласие, но промолчал.

— А вы не боитесь проснуться как-нибудь утром с перерезанным горлом? — спросил Николай.

— Дак от этого никто не застрахован, — ответил Командор, — но пока армия и флот на моей стороне. Да вы не волнуйтесь, когда мне надоест, я сам уйду… Назначу выборы… Давайте про законы.

— С ними не так сложно, как думалось, — снова начал старший адвокат, — людей пока не так много, и все на виду. Несомненно, будет воровство, будут оставлять себе излишки, не сдавая их в закрома родины. И лучше бы это сразу узаконить. Организовать пункты меновой торговли, например, пока денег нет, чтобы можно было поменять мех на гвозди, зерно на инструмент…

— Интересная мысль, я подумаю об этом, — отметил Командор.

— …Уголовный кодекс нам нет нужды расписывать, но можно сформулировать несколько понятных и доступных правил поведения и систему наказаний за их нарушение. Правила поведения сравнимы с общечеловеческой моралью, а преступления можно разделить на воровство во всех его формах и насилие над личностью. Наказания тоже можно присуждать в зависимости от тяжести содеянного — клеймо и общественные работы, изгнание из колонии, смертная казнь. Этого будет достаточно, чтобы держать людей в рамках. Ну и, конечно, каждый случай должен рассматриваться в суде в индивидуальном порядке…

— С наказаниями понятно, через год половина населения будет носить клеймо за воровство, а через два вторую половину изгонят за изнасилования и педофилию, — рассмеялся Командор, — ну, может, пронесет. Общественные работы — это хорошо. Вроде и наказали, а вроде и на пользу дела… А про систему поощрений нет мыслей?

— Ну, у нас все вроде свободны, — сказал Николай, — любой человек может встать и уйти куда угодно. Единственное, что может человека порадовать и одновременно привязать к месту, — это предоставление жилья или помощь в его строительстве. По мне так можно и землянки строить, был бы кусок земли под огороды. Но вы-то начали строить нормальные деревянные дома… Можно продуктами поощрять, тем же инструментом, оружие дарить… Земельные участки…

— Землю мы возьмем под контроль, — заверил Комендант, — расселение будет идти только по разведанным и подготовленным к заселению местам. Самозахват не приветствуется, но можно рассматривать просьбы на выделение участка. Да и не будет никто уходить теперь, учитывая внешнюю угрозу. Как вы смотрите на то, чтобы сегодня вечером огласить перед народом краткий свод законов и сразу провести суд над пасечниками и бутлегерами? Вот вам и воровство, и насилие над личностью в виде вооруженного сопротивления.

— С контрабандой самогона более-менее понятно, но пасеку вроде взяли штурмом… — заметил один из адвокатов, — не стоит ли рассматривать их как военнопленных?

— Ага, вы еще Женевскую конвенцию вспомните! Пасека наша, мы ее честно захватили. Я же не предлагаю их расстрелять, даже клеймить не стоит пока. Пусть отработают на расчистке соляного склада, хватит им в подвале отсиживаться, потом решим, что с ними делать. Пасечников вернем домой, если захотят, а бутлегеров… О, я придумал! Они займутся организацией меновой торговли, тем более, что опыт уже есть и будут пуганые, работаться им будет с опаской… Только узнают они об этом ближе к весне… Как вам идея?

— Оригинально, — отозвался Иван Сергеевич, — превратить врагов в рабов, а затем возвысить. Вам бы куда-нибудь в средневековую Италию к Макиавелли надо было попасть, там бы вы прижились…

— Да ладно вам, пуганая ворона куста боится, тем более что без пригляда они не останутся. Да и не одни они будут над этим работать. Ну, если больше предложений нет, позвольте с вами попрощаться…

Адвокаты встали и направились на выход. В дверях младший обернулся и сказал:

— Вы все же, когда ходите по острову, оглядывайтесь иногда…

— Обязательно! — отозвался Командор, открывая полу куртки и демонстрируя висящий под плечом автомат… «Вот ведь урод, уже угрожает. Молодой да ранний… Вот из таких, наверное, и вырастают будущие президенты…»

Командор выглянул в окно, снег кончился, выглянуло солнце. Захотелось сходить на берег, посмотреть на ветряную мельницу, заглянуть на кузницу… Но в это время в дверь ворвался Санька.

— Дядя Командор! Дядя Командор!

— Ты чего такой шумный? Тебя стучаться не учили?

— Мне выйти!!! — взвился Санька.

— Да не надо уже… Что стряслось-то?

— Помните наркоманку нашу?

— Это у которой ломка начиналась? Что-то я ее давно не наблюдаю… — припомнил Командор.

— Так вот померла она! А люди говорят, что помог ей кто-то!

— Ну, ничего себе компот! И давно?

— А вот как только мы на пароход ушли, тут и случилось… — Санька умолк, не зная, что еще сказать, парень выглядел растерянным и напуганным.

— Ты думаешь, взялись за скаутов? Или только ее убрали?

— А нас-то за что?

— Да есть причина… Вы вроде как под моим крылом, — сказал Командор, — вроде как Тимур и его команда.

— Это кто такие?

— Н-да, проехали, соколята Сталина, блин, гитлерюгенд… Ладно, следователя видел?

— Это который контрабандистов трясет?

— Он. Найди и приведи сюда. И аналитика тоже. Да и поставьте к моей двери вестового, может, понадобится. Только не забудь его сменить.

«Ну вот, экскурсия на берег отменяется…» Командор походил по комнатке, повесил топор на стену, зацепив перевязь за какой-то выступ, мешок с вещами снял с кровати и бросил на пол. В дверь снова постучали. «Похоже у меня сегодня приемный день».

— Заходите!

— Товарищ Командор… или правильно — господин Командор?

Вошла молодая женщина с высокой прической, ярко подведенными глазами и блестящей помадой на губах. Зрелище было сногсшибательное, учитывая, что в последнее время глаза подводили очень аккуратно и только углем, получая в итоге «египетские глазки со стрелками», и то только самые зависимые от макияжа девушки.

— Можно просто Командор. Это кто ж тебя так?

— А это вы с парохода человека привезли. Он и парикмахер, и визажист, и у него с собой всякой косметики целых два тюка… Так к нему уже очередь…

«А это же галантерейщик! Ну, жук!»

— …но я не из-за этого пришла, — продолжила женщина, — помогите мне… пожалуйста…

— А что случилось-то?

— Тут такое дело… За мной ухаживали два, гм, молодых человека… А теперь, когда я залетела, ни один из них не хочет жениться. — Глаза у нее заблестели.

— Ты не плачь, а то у тебя тушь потечет, — предостерег Командор, — кто ее знает, эту китайскую косметику.

— Как китайскую! Он сказал, что из Европы!

— Ну, раз сказал… — усмехнулся Командор, — ты лучше скажи, ты ребенка хочешь?

— А куда теперь деваться… Да и по любви он, не по баловству…

— А отец-то кто?

— Так либо тот… либо другой… Кто ж теперь разберет.

— Да, это ты сильно завернула, — задумался Командор, — и чего ты от меня хочешь?

— А велите им на мне жениться!

— Что, обоим сразу?

— А что такого, — невозмутимо сказала женщина, — нас мало, а мужиков избыток. Чем им за нас морды друг другу бить, пусть оба со мной живут. И мне двойная радость, и два мужика в доме вместо одного. А я их так люблю! И того, и другого…

— Что, один умный, другой красивый? — спросил Командор.

— Да нет… Но у каждого свои достоинства…

— Судя по тому, что ты залетела, это понятно и так…