Ад уже здесь

— Генерал, — тихо позвал Пересвет. — Генерал!

— Что?

— Один из них летчик. — Пересвет кивнул на Варяга.

— Кстати. — Святогор сразу успокоился и посмотрел на Яхонтова. Подумав минуту, он добавил: — На каких типах машин летали?

— МиГ-двадцать девять в основном. — Варяг непонимающе посмотрел сначала на Пересвета, а потом на генерала. — А что?

— И все?

— Ну, еще «МиГ-двадцать один». С инструктором на МиГ-тридцать один и на Су-тридцать четыре летал. «Кукурузник» или «цессну» какую с закрытыми глазами… А почему спрашиваете?

— И какой опыт?

— Ну не ас, но умею.

— До сих пор?

Яхонтов нервно усмехнулся.

— Да это как на велосипеде… Раз научился, потом стоит только за баранку сесть.

— А что-нибудь большое осилите?

— Слышь, генерал, — нахмурился Людоед. — Ты не тяни кота за все достоинства. У вас что, самолет тут припрятан?

— Не тут. Под Екатеринбургом. В надежном месте. Сюда мы его, конечно, перетащить не можем. Но регулярно проведываем. — Святогор улыбнулся, сменив гнев на милость. — Иногда контрольный запуск двигателей производим. Поддерживаем в рабочем состоянии.

Варяг подавился дымом своей трубки и, заливаясь кашлем, пробормотал:

— Что за самолет?

— Ил-семьдесят шесть.

— Тю… — разочарованно вздохнул Крест. — Был бы Ту-сто шестьдесят, через три часа ХАРПа уже бы не стало.

5

КОНВОЙ

Смутное, еще не до конца сформировавшееся ощущение разочарования уже протоптало дорожку, чтобы поселиться в душе. Каждый раз убеждаться, что всюду и все, в общем-то, одинаково, — значит разочаровываться снова и снова. И Николай это чувствовал. И эта база, и эти люди исключением не стали. И тут вражда, амбиции, ненависть и какая-то политико-идеологическая подоплека, за которой не видно было ценности простых человеческих жизней. Вся действительность била по рукам, заставляя все время думать о целесообразности их миссии. И Васнецов чувствовал постоянное смятение оттого, что он был полон решимости уничтожить ХАРП и не сомневался в том, что это сделать необходимо. Но при этом он то и дело задавался вопросом — зачем? И теперь к прежним разочарованиям добавилось и разочарование в рейдерах. Он, когда еще только услышал о них, чувствовал, что они приблизились к какой-то великой тайне, и, столкнувшись с ними, облаченными в эти диковинные костюмы и обладающими луноходами, ощутил, что это какая-то великая и могучая сила. Возможно, так на него подействовало их облачение, из-за которого он стал их идеализировать, спроецировав образ отца. Но они оказались обычными людьми, причем, судя по реакции и поведению Варяга и Людоеда, не самыми лучшими из тех, кого они могли встретить на своем пути. Его чутье, на которое он последние дни всецело полагался, опять подвело? Просто он, наверное, еще не может контролировать свои способности, в наличии которых не желал сомневаться. Во всяком случае, рейдеры и не самые плохие из людей, что им попадались. Они ведь обещали помочь. Более того, готовы даровать им самый настоящий самолет. И теперь Варяг, сидя на своей койке, перебирал разложенную на столике внушительную кипу технической документации и учебных пособий, которые ему дали рейдеры. Вся эта литература касалась исключительно летного дела и самолета Ил-76, о котором сам Николай не имел ни малейшего представления.

Сквернослов нервно перелистывал страницы одного лежащего на тумбе журнала за другим, совсем не вникая в содержание. Что-то злило его, и резкое перелистывание страниц помогало ему либо держать себя в руках, либо переадресовать свою агрессию на бумагу.

— Ну где этот Крест опять? Его уже часа два нет! — воскликнул наконец он.

— Угомонись, — пробормотал Варяг, задумчиво глядя на очередную страницу изучаемой им технической литературы. — Дела у них артельские. Обсуждают, наверное. Есть о чем поговорить. Ложись спать. Когда еще будет такая постель и чистое белье…

— Варяг! — продолжал свои восклицания Вячеслав. — Почему вы от дополнительных бомб отказались, а?!

— Слушай, не мешай мне. Я занят, — зло пробубнил Яхонтов, пытаясь сосредоточиться.

— Колян, а ты чего молчишь?! — Сквернослов обратился к Васнецову.

— А что мне, как ты орать? — равнодушно произнес лежавший на кровати Николай, задумчиво глядя в белый потолок.

В помещение кто-то вошел. Все, кроме Яхонтова, посмотрели в его сторону. Это был Людоед. Его спортивный костюм, который выдали рейдеры всем после задержания, сменился на новый черный мундир, точно такой, как у хозяев этого убежища.

— Поздравьте меня с обновкой, — ухмыльнулся он. — Морпеховский ПШ мне больше нравился, конечно. Но он уже свое отжил. Особенно после радушной встречи молохитов. А этот с иголочки совсем.

— Я надеюсь, ты не решил остаться со своими коллегами? В братство ихнее не обратился за такой щедрый подарок? — Варяг наконец посмотрел на него.

— Нет, конечно. Я с вами, не волнуйся, — вздохнул Крест, садясь на стул. Затем он приложил к губам палец и молча указал на висевший радиоприемник.

Яхонтов поднял бровь, покрутил ладонью возле уха и тоже кивнул на радио. Людоед в ответ молча качнул головой. Эти жесты, видимо, значили, что рейдеры постоянно прослушивают помещение.

— Ты почему от бомб отказался, что они предложили? — резко спросил Вячеслав.

Крест внимательно посмотрел на Сквернослова, затем хмыкнул, покачав головой, и ответил:

— По той же самой причине, по которой в группе не должно быть женщины.

— Я не понял?!

— Вот в этом твоя беда, Славик.

— Да ты толком объясни, черт тебя дери!

— Соблазн, — сказал Людоед. — Что такое соблазн в таком деле? Ну, у нас не одна атомная бомба, а две. Три. И что тогда? В пути встретим еще утырков разных типа людоедов, бандитов, молохитов, вандалов… И к каждому придет соблазн. Ведь так легко и просто избавиться от врага, превратив его в пепел. Не напрягаясь. Не тратя сил и патронов. Надо только отойти подальше и взорвать. Разве нет?

— А если для дела надо? Ну, мало ли какие обстоятельства?! А?! — Вячеслав не унимался и продолжал наседать на Людоеда.

— Для дела надо? — Илья медленно поднялся и сделал два шага к Сквернослову. — Для дела, говоришь, надо? — Он схватил Славика за ворот и заорал: — Ты забыл, в каком мире живешь?! Ты забыл, что этот мир сделало таким?! Соблазн, мать твою! Такие вот бомбы! Дурные головы!

— И ты! — Вячеслав оскалился, обличающе глядя в глаза Илье. — Ты! Ты ведь жал на кнопку! Ты и такие, как ты…

Получив головой в переносицу, Сквернослов рухнул на кровать и схватился руками за лицо.

— Сука…

— Да, — спокойно произнес Крест. — Я нажал на кнопку. Не первый. Но это уже роли не играет. Я нажал на кнопку. И именно поэтому я говорю, что больше никаких бомб. Я ведь знаю, каково это. Это ведь я чувствую, как вокруг меня, словно смерч, кружатся души невинных жертв всего того безумия, которое подвело меня к такому выбору. И я о своей ответственности не забывал ни на секунду. И это бремя мне нести, не тебе, сосунок. Именно поэтому я имею право говорить. Больше никаких бомб. Только одна, как неизбежное зло. И то на случай, если иного способа ликвидировать ХАРП не будет. Не во имя истребления, а ради жизни. Только одна бомба, и никакого выбора. Никакого соблазна. Никаких взрывов, ни в моей стране, ни в другой, быть больше не должно. Потому что все это — наша планета. И другой не будет и быть не может. И шанс у нас только один. Поэтому не надо искушать судьбу. Оппенгеймер сказал уже после того, как ядерное оружие испытали на мирных людях: «Мы сделали работу за дьявола». И надо было видеть его глаза, которые сохранила кинохроника, чтобы понять, какую жуткую истину он осознал. Заигрались интеллигентные ученые. Разве только Нильс Бор и Клаус Фукс чувствовали ответственность и отдаленно понимали, к чему все идет, и хотели что-то сделать наперекор. Да тебе эти имена ничего не скажут. Но смысл, что заигрались люди. И в этом тот самый соблазн. И не надо испытывать себя такими соблазнами. И таких обстоятельств, в которых без ядерного оружия не обойтись, просто не может быть. Все, что противоречит этому утверждению, лишь следствие человеческой слабости и глупости. А слабым быть нельзя. И надо умнеть.