Саркофаг

Максим ее слов не слышал… лишь ощутил прильнувшее теплое тело, соленый вкус поцелуя на губах…

Приоткрыв глаза, едва сдержался, чтоб не ляпнуть: «Ленка, ты что ли?». Как будто бы это мог быть кто-то другой.

Вместо слов, проснувшись, поцеловал… целовал долго и нежно. Сначала – в губы, потом наступил черед шеи, груди, пупка… Леночка тихонько застонала, выгнулась… Максим погладил ее по бедрам, по животику, поласкал пальцами грудь, чувствуя, как уже навалившийся было сон уходит, уходит, уходит… В карих девичьих глазах сверкнули золотистые искры, нежные руки ее обхватили молодого человека за плечи, прижали к себе… ах, как восхитительно… Макс провел руками по спине девушки, вдруг покрывшейся мурашками, словно от холода, но никакого холода не было, вовсе нет, наоборот – томное манящее тепло разлилось по всему телу… по двум телам, которые медленно сплелись, став на какое-то время одним целым…

И те сверкающие искры в распахнутых широко глазах расплавленным золотом стекали… нет, медленно вонзались в глаза Максима… и было так хорошо… обоим…

– А я думала, уже и не добужусь, – чуть позже рассмеялась Леночка. – Вообще, скажу честно, от мужиков я давно ничего хорошего не жду… Исключая секс, разумеется… Хорошая наливка у тетушки, правда?

– Да уж. – Тихомиров устало погладил девушку по бедру. – Неплохая. Как и сама тетушка. Евгения Петровна – так ведь ее зовут?

– Да, славная женщина. – Девушка почему-то вздохнула. – Единственное, что хоть как-то примиряло меня с этой семьей.

– А кем она работала до пенсии?

– В каком-то НИИ, а потом – как развалился их институт в девяностых – пошла в искусствоведы. – Леночка улыбнулась. – Правда, это, наверное, слишком громко сказано. Просто учила детишек прекрасному… при Русском музее. Знаете, там гимназия была… раньше, до тумана.

Тихомиров кивнул:

– Понятно. Интересно как все складывается… сложилось…

– Это ты про нас?

– Ну да, про кого же еще-то?

Девушка уселась на кровати, спустив ноги на пол, задумалась… Чуть помолчав, тихо сказала:

– А знаешь, почему я за тобой стала следить? Ну, там, на заводе.

– Почему же?

Честно говоря, Максиму это уже было не очень-то интересно. Выбрались оттуда – и ладно. Но раз уж Леночка затеяла этот разговор… пусть. Может, зачем-то это ей было надобно? Скорее просто хотела выговориться… после всего.

– Сейчас расскажу… подожди…

Накинув на себя длинный, явно из тетушкиных запасов, халатик, девушка вышла из комнаты и вскоре вернулась… с початой бутылкой наливки и двумя голубыми рюмочками. Налила…

– Выпьем.

– Прозит! – улыбнулся Максим. – За вашу и нашу свободу.

И к чему такой тост сказал, честно говоря, дурацкий?

Впрочем, вдруг погрузившаяся в себя Леночка не обратила на его слова ровно никакого внимания, но послушно выпила, улыбнулась с грустинкой:

– Мы с мужем с ранней юности встречались. Мне пятнадцать было, он – на три года старше. Казалось, такой взрослый, крутой… Родители богатые – на восемнадцать лет сыночку «Лексус» подарили, мы по ночным клубам мотались, Вадика… ну, мужа моего будущего… и бывшего… там все хорошо знали, ну и мне, дуре, лестно, как же – круто так все! Потом залетела я… аборт сделала – его родители уговорили, мол, Вадик учится – в какой-то престижный вуз они его устроили, – какие тут дети? Я своим-то ничего не сказала, все молчком, дура… Налей-ка…

Максим быстро плеснул полрюмки.

– Нет. Целую.

Леночка выпила залпом, вздохнула:

– Короче, с тех пор я детей иметь не могу… Спросишь, как замуж вышла? Да так и вышла – мои родители тоже люди были не из последних, надавили. Да и я Вадику нравилась, чего уж скрывать… как и он мне. Ну, поженились, свадьбу сыграли, стали жить… Мои родители нам квартиру подарили в Шушарах. Я, конечно, не говорила, что родить больше не могу… надеялась. Операцию можно было сделать, родители денег дали бы…

– А кто родители-то, осмелюсь спросить? – воспользовавшись затянувшейся паузой, подал голос Максим.

– Хорошие люди… – Леночка вздохнула. – Были… Царствие им небесное! Выпьем…

Тихомиров быстро налил. Выпили, не чокаясь, помянули.

– Они оба, папа с мамой, в администрации работали… – тихо пояснила девушка. – Первыми и погибли – в пыль. Ну, как началась вся эта хрень с туманом… Давай-ка еще налей…

Снова выпили. И хорошая же была наливка! Макса вот хмель не брал, а Леночка… та, конечно, пьянела.

– Короче, начали жить… Я, конечно, к тому времени поумнела немного, понимала, что Вадик – маменькин сынок, но думала, повзрослеет со временем.

А так – разве плохо, когда богатые родители помогают? Но он ведь, ко всему прочему, еще и игрунчиком оказался… этак гордо себя именовал – «геймер со стажем»! Хуже только импотент, честное слово! Родаки его в фирму свою устроили, ну, были там местечки для таких барчуков, джип подарили, а он… Ну, козел – это мягко сказано. С работы приедет – сразу за комп, играть. На меня – ноль внимания. Я даже поначалу испугалась, мало ли, думала, окрас сменил, «голубым» сделался… Да нет, секс у нас все же иногда случался… в перерывах между игрушками… редко-редко. А я ж нормальная, здоровая женщина – я трахаться хочу, говоря откровенно! А этот черт… Ладно, давай о грустном не будем… Короче, развелись, слава богу. Детей-то все равно не было… – Леночка вдруг передернула плечами и пристально посмотрела на Макса. – Про трехглазых тварей тебе объяснять не надо?

Молодой человек хмыкнул:

– Не надо.

– Знаешь, за каким «мясом» они на завод являлись? За младенцами… Ну, многие девушки беременели… Брр…

Тихомиров тоже невольно поежился:

– Вот, значит, как…

– Они беременели, а я вот – нет. Уже коситься стали… саму хотели тварям скормить. Да и скормили бы рано или поздно. Но я ведь не полная дура – за всеми следила, все пыталась как-нибудь выбраться… вот, с тобой повезло. Слушай… налей-ка еще… Спасибо…

Девушка уже отрубалась, и Максим, накрыв ее одеялом, задремал и сам. Проснулся он рано утром от сильного запаха кофе. Евгения Петровна уже возилась на кухне, и появление гостя ее явно обрадовало: как раз собеседника ей сейчас и не хватало.

– Встали уже? Вот и славно. Подождите, сейчас угощу вас кофе. А Леночка, поди, спит еще?

– Да, спит. Что вы так смотрите, Евгения Петровна?

– Знаете, Максим… – Женщина улыбнулась. – Вы мне кого-то очень сильно напоминаете. Я ведь на память, слава богу, не жалуюсь. Извиняюсь, родители ваши здесь живут?

– Нет. – Тихомиров покачал головой. – К Уралу ближе. Не знаю даже, что сейчас с ними.

– Еще раз извините, что спросила, просто… Батюшка ваш, случайно, в Ленинграде не учился?

– Учился, в Лесотехническом. В начале семидесятых закончил. Потом иногда сюда в командировки ездил. А что, вы его знали?

– Да вот, думаю, что да… Не то чтобы знала – видела. Он к нам в институт в середине семидесятых заходил, за направлением, по пионерской работе – я как раз тогда в комитете комсомола работала, за пионерлагерь ведомственный наш отвечала. Ну, с вами – совершенно одно лицо, я еще вчера заметила. И бородка такая же – мушкетерская, как у Арамиса.

– Что ж. – Максим натянуто улыбнулся. – Бывает.

Он соврал вообще-то – ни в какие командировки его отец не ездил и не в Ленинграде учился – в Свердловске.

Зачем соврал? А черт его знает – такие сейчас времена наступили, никому нельзя было верить.

Глава 6

КОРПОРАЦИЯ «ЛИГОВО»

Корпорация «Лигово» – так именовала себя та банда, что контролировала юго-западное направление пригородных железнодорожных перевозок. Именно туда Тихомиров и устроился работать, устроился с большим трудом, по протекции Евгении Петровны – она знала там одного машиниста, Михал Михалыча, простого рабочего мужичка, еще крепенького подвижного пенсионера с седоватым венчиком волос, круглым добродушным лицом и вечно красноватым носом. Что уж говорить, приложиться к бутылочке «дядя Миша» любил, а поскольку специалист он был отменный, можно даже сказать – штучный, то и прощалось ему многое. Всеми – и на прежней работе, в депо «Сортировочная», и вот сейчас – литовской братвой.