Предательство идеалов (ЛП)

Осмотрев тщательно свои ботинки, она в сотый раз проследовала сквозь этот импровизированный комплекс. Коридоры были забиты курьерами, клерками, администраторами и редкими должностными лицами. Добравшись до входа в зал, Мак-Эведи оглядела весь этот бедлам. Она заметила хана Керриджа, слушающего доклад младшего офицера. Керридж тоже заметил её, но не снизошел даже до кивка. «Столько времени прошло, а он всё ещё не простил того поражения в бою». Инцидент произошел в ходе гражданской войны Пентагона, и в то время как Мак-Эведи сумела выбросить его из головы, Керридж воспринял случай как личное оскорбление.

Сара направилась в офицерскую столовую. Там сидели воины различных кланов, большинство которых лишь мимолетно касались её взглядами. Воинов Росомах было немного, что не так уж и удивляло. Её воины предпочитали питаться одни, традиция, против которой хан Мак-Эведи не возражала. Посиделки с другими воинами и братания вели зачастую к утечке ценной информации. Если её воины хотели питаться одни, она не собиралась запрещать им. «Позволим им считать нас заносчивыми, если хотят» — мысленно она отмахнулась от этой проблемы.

Столовая ильхана представляла собой небольшое помещение неподалеку от офицерской столовой. Маленькое, фактически невзрачное помещение без прикрас. Окно выходило на город. Николай стоял расслабленно у самого окна, глядя на город, и поначалу проигнорировав её. «Хозяин всего, на что падает глаз его…» Она видела его со спины. Рост, фигура, поза, форма практически безволосой головы, военная выправка. На секунду Саре показалось, что это стоит его благословенный отец, Александр. Но стоило Николаю развернуться, как хан Росомах машинально отметила различие в чертах лица. И не только. Она хорошо знала Александра Керенского, и дорожила голопортретом, подаренным им в знак признательности. Во взгляде Александра читалось тепло. Во взгляде его сына никакого тепла не было.

Жестом он указал на стол, где уже стояла на нагревательных плитах еда.

— Рад видеть вас, хан Мак-Эведи. Хорошо, что вы смогли ко мне присоединиться.

Сара подождала, пока он не сядет. Она уже видела когда-то, как кто-то сел раньше ильхана, и ответил за свой проступок в круге равных. В характере Николая хватало причуд, неожиданных для других людей. Работавшие близко к нему учились быть гибкими, избегая настраивать ильхана против себя. Сара шла на подобное лишь в самых экстренных случаях, когда риск того стоил.

Ильхан предпочитал мясо недожаренным, не солил и не перчил еду. Ещё одна из странностей, которую видела Мак-Эведи, но пыталась не замечать. Причуд у Николая более чем хватало, и упоминание о них в разговоре было чуть ли не запретным. В ходе самого ужина мало что было сказано, такова уж была привычка Николая. Но, покончив с мясом, он помедлил и оперся локтями об стол. Вот теперь, и только теперь, и начинался разговор.

— Как там мои Росомахи, Сара? — осведомился он.

— Они в порядке, ильхан. — Титул был важен. Сам Николай мог говорить неофициально, если хотел, но даже ханам подобные вольности не дозволялись.

— Слышал, что ваши урожаи собраны с избытком. Приятные новости, с учетом того, каково приходится вашим собратьям.

— Мы тоже рады, — отозвалась она, немного помедлив. Доклад об урожае поступил ей лишь тремя днями ранее. Как ильхан мог так быстро о нём узнать? И ещё важнее, кто ещё об этом знал? — И более чем готовы поделиться им с теми, кому так не повезло, разумеется.

— Разумеется, — отозвался Николай, не отрывая глаз от своей тарелки, разминая картофель с чесноком, словно скульптор. — Когда я услышал о вашей удачливости, я также услышал и то, что достигла ты его, позволив некоторым представителям других каст… какое слово они сказали… а, «мигрировать» в касту рабочих. Это правда, Сара, воут?

— Утвердительно, — отозвалась она медленно и осторожно. Так вот в чем дело. Должно быть, вой подняли Дымчатые Ягуары, Вдоводелы или Нефритовые Соколы. Наиболее бескомпромиссные из традиционалистов.

«Я должна выяснить, как они узнали об этом, и ликвидировать утечку», сделала Сара пометку. Ей хотелось объяснить всё, но она сдержалась. Николай часто страдал от вспышек гнева, и перебивать его могло оказаться хуже, чем напрямую оскорбить.

— Я не упоминала об этом оттого, что мне это показалось незначительным, ильхан. Обычные внутренние дела моих людей.

— Это меня беспокоит, — спокойным голосом произнес Николай, по-прежнему не поднимая глаз на хана Росомах. — Я создал систему каст не просто так, а с особой целью, целью, которую, как я надеялся, вы осознаёте. Распределение людей по кастам сняло часть напряжений и трений внутри общества, от которых страдали наши предки. Касты устраняют стремление людей улучшить своё положение в обществе путём сеянья смуты. Мне казалось, вы это понимаете, — с последними словами он пронзил Мак-Эведи ледяным взглядом.

— Я всё понимаю, — ответила хан Росомах. — И в то же самое время вы сказали нам, что введение системы каст — вынужденная мера. Кажется, вы сказали тогда «на время кризиса, с которым столкнулись наши люди». Гражданская война окончилась, ильхан, мы принесли мир нашим людям. В некоторых моих кастах начались трения, и мне показалось разумным разрешить ограниченное перемещение между ними во имя сохранения общего порядка. Я понятия не имела, что это обеспокоит вас.

Это было отнюдь не всё. Реформы Николая зашли далеко за пределы системы каст, и Мак-Эведи давно уже пыталась замедлить их хоть ненадолго. Программа генетического усовершенствования воинов, к примеру, также была временной мерой, выросшей в программу, конца которой не было видно. Было опробовано опытное использование наркотиков для подавления сексуального влечения у воинов с целью устранения инстинкта размножения, но после ряда небольших инцидентов, отброшено. Кланы всё ещё пытались свыкнуться с изменениями в структуре общества, навязанными несколькими годами ранее. Мак-Эведи всегда считала их временной мерой, но со временем увидела сама, что Николай не только не имеет никакого желания отменять их, нет, более того, он планировал новые изменения.

— Да, это меня беспокоит. С моей точки зрения это не мелочь, как и с точки зрения ваших собратьев ханов. Росомахи, Сара, лишь одна часть большего общества. Я пошел на подобные меры и изменения, чтобы предотвратить часть того, что привело нас к гражданской войне и едва ли не всеобщей гибели. Если бы не основание наших кланов и внедрение системы каст, я оказался бы виновен в прекращении одной войны лишь ради начала другой.

— Мне всегда казалось, что мы имеем некоторую степень власти внутри собственных кланов. Ханы правят своими людьми. Я не отменяю касты, а лишь проявляю больше гибкости, чем равные мне.

— От, — сказал Николай, сделав паузу для пущего драматического эффекта. — Мы один народ с одним виденьем, моим виденьем. Это виденье спасло нас от уничтожения. Ты хан, да, но правишь ты по повелению стоящего выше тебя, — его слова звучали словами судьи, выносящего приговор.

— Система каст отныне постоянна, и никаких больше перемещений, воут?

Николай улыбнулся, но не теплой, дружелюбной улыбкой, а скорее несущей угрозу в уголках губ.

— Ут, хан Мак-Эведи. Я не могу позволить, чтобы твои Росомахи внедряли перемены, порождающие волнения в других кланах и инакомыслие внутри общества в целом. Ты вернешься к своим людям — к моим людям, и объяснишь им всю мудрость идеи каст. Перевоспитаешь их, если потребуется. Личности, перемещенные тобой из одной касты в другую, вернутся на свои старые места.

Мак-Эведи заерзала на стуле.

— Данная мера, скорее всего, породит недовольство среди моих людей, ильхан, в тех, кто будет задет изменениями.

— Разберись с ними. Сурово, если потребуется. Я не стану создавать оснований для очередной гражданской войны. Мы видели, что случилось с первоначальными колониями, когда старым порядкам моего отца дозволили укорениться. От! Больше подобного не случится! — его кулак врезался в стол, когда он упомянул своего отца Александра.