Сеть для игрушек

– Тогда, может быть, «Уютный уголок»? – предлагает он. – Хотя наличие свободных номеров там не гарантирую.

– Что ж, можно и в «Уголок», – говорю я, пытаясь изгнать из своего подсознания невесть откуда взявшуюся присказку: «… и поставил в уголок, чтоб никто не уволок». Лично для меня она звучит слишком зловеще.

Некоторое время шофер внимает музыкальной дребедени, льющейся из приемника, а я пользуюсь передышкой в нашем общении, чтобы запомнить кое-какие детали тех улиц, по которым мы мчимся. Интерес мой – отнюдь не праздный. Может быть, представление о местонахождении и устройстве проходных дворов и пассажей, стоянок такси и подземных переходов, переулков-тупиков и переулков-пассажей мне не пригодится никогда, но лучше захламить свой мозг массой, казалось бы, ненужных подробностей, чем обнаружить в решающий момент, что восполнять пробелы в своем знании города слишком поздно…

Водитель «эруэйта» походит на итальянца: такой же смуглый, черноволосый и волосатый. Только для итальянца он слишком мрачен и замкнут. На «игрушку» он не похож, но в Интервиле лучше не надеяться на свои навыки чтения намерений окружающих по их физиономиям.

Отправляясь на дело, я предупредил руководство Контроля, что вообще не люблю, когда меня опекают, а в данном случае, когда предстоит вести борьбу с противником-невидимкой, противником-оборотнем, который способен материализоваться в любом человеке из толпы, которая тебя окружает в трехмиллионном городе, смысла в опеке тем более нет. Именно поэтому я и решил работать один. Я не хотел шататься по Международному в сопровождении разношерстной толпы телохранителей, которые бы только путались под ногами у меня и у моего противника, и в конце концов были бы прикончены один за другим…

– Как здесь у вас обстановка ? – спрашиваю я таксиста, стараясь перекричать радиоприемник.

– В каком смысле?

– Ну, вообще… Говорят, у вас здесь не житье, а рай. Не грабят по ночам, не насилуют, не убивают. Вроде как и не люди здесь живут, а самые натуральные ангелы во плоти..

– Вы что – издеваетесь? – вдруг вскипает шофер. – Кто это вам сказал такое?

– Полгода назад один мой приятель проводил здесь отпуск. С женой и собакой. Ему в вашем городе очень понравилось…

– Тури-исты, – с презрением бурчит водитель, с остервенением переключая скорости. – Приедут, проваляются весь день на пляже, накупят дешевых сувениров в киоске при гостинице и думают, что они знают наш город как свои пять пальцев!.. Вы газеты-то хоть читаете, стереовидение смотрите ?

– А что? – удивляюсь я. – По-моему, и пресса, и телевидение тоже описывают ваш город в самых восторженных тонах… «Обитель мира и спокойствия»… Или как там? «Там нет преступников и негодяев, и даже международные гангстерские синдикаты наложили вето неприкосновенности на этот город»… Что, разве не так?

– Наверное, вы последний раз держали в руках газету года этак три назад, – с нескрываемым ехидством произносит таксист. – И откуда вы взялись только, такой неосведомленный?

– Оттуда же, откуда и вы, – говорю я. – Все мы, знаете ли, беремся из одного места… не буду говорить, какого.

На кодовое слово «собака», используемое Центром для опознавания своих, шофер не отреагировал должным образом, хотя это может ни о чем не говорить.

– А вы тоже прибыли к нам отдыхать и развлекаться ? – спрашивает он.

– Очень надеюсь, что это мне удастся, – искренне признаюсь я.

– Как долго вы у нас пробудете?

– Недельку, другую… смотря, каким будет отдых. Иногда люди отдыхают с таким энтузиазмом, что вскоре лишаются и сил, и здоровья. Знаете, чем отличается санаторий от дома отдыха? В санаторий люди приезжают больными, а уезжают здоровыми, а что касается дома отдыха – там все наоборот!..

Водитель некоторое время сосредоточенно смотрит прямо перед собой, беззвучно жуя губами, словно пробуя на вкус мою шутку.

– Должен вас предупредить, – произносит вдруг он, выключая приемник, – что никакого отдыха для вас здесь не будет.

– А что будет ?

– Борьба за выживание, – мрачно говорит шофер.

– Серьезный термин, – говорю я. – Кажется, я его где-то уже слышал… Уж не запугиваете ли вы меня, дружище?

Таксист с подозрением осматривает меня с головы до ног, уделяя особое внимание моим экстравагантным шортам.

– Вы кто по профессии ?

– В данный момент – турист, – ухмыляюсь я. – А на досуге балуюсь наукой. Про криминологию слышали когда-нибудь?

– Так вы – легавый, что ли ? – предполагает мой собеседник. Судя по его тону, к полиции он относится крайне отрицательно.

– Причем здесь собаки? – притворно удивляюсь я, чтобы лишний раз проверить собеседника. – По-моему, вы меня не так поняли, дружище…

Такси вдруг сворачивает к тротуару и резко тормозит. Мой лоб чудом избегает столкновения с тем стеклом машины, которое, видимо, не случайно назвали лобовым.

– Что случилось? – осведомляюсь я у шофера.

Он молча, перегнувшись через меня, открывает дверцу с моей стороны и только потом произносит:

– Приехали, господин хороший. Дальше транспорт не следует. Я и забыл, что мне давно обедать пора.

– Подождите, дружище, – миролюбиво говорю я. – Это какое-то недоразумение…

– Давайте, давайте, – говорит он, не слушая меня. – Обслуживать вас я больше не буду. Здесь недалеко, своими ножками дотопаете.

Некоторое время мы молча смотрим друг на друга, потом я беру с заднего сиденья «дипломат», вылезаю из «эруэйта» и, не оглядываясь, иду по тротуару прочь. С одной стороны, таксист поступил со мной паршиво, но с другой – очевидно, что он не имеет никакого отношения к обеспечению безопасности моей скромной персоны, и это не может не радовать…

Действительно, до «Уютного уголка» – рукой подать.

Однако преодолеть это расстояние спокойно мне не дают.

Некоторое время я двигаюсь вдоль бетонной стены, ограждающей не иначе как какой-нибудь сверхсекретный объект. Вроде атомной электростанции или института, ведущего разработки новейших систем вооружения. Стена представляет собой немалый соблазн для уличных графоманов и субъектов, внезапно обнаруживших в себе талант художника. С верху до низу она исписана и изрисована самыми различными текстами и рисунками, среди которых иногда встречаются и весьма пристойные образцы.

И в тот момент, когда я поглощен изучением на ходу очередного опуса на стене, сзади слышится стремительно приближающийся свист турбин. Судя по нарастанию звука, водитель чихать хотел на ограничение скорости в городе. Я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы заметить, что из кабины «уэбли» белого цвета, с затемненными стеклами и нарочито грязными номерными знаками, в мою сторону торчит какой-то черный продолговатый предмет.

Я еще не успеваю опознать его и осмыслить, что сейчас произойдет, как тело мое само собой складывается в несколько раз, чтобы упасть на тротуар и перекатиться перед самой машиной на проезжую часть, в недоступную для ствола автомата зону. Черный продолговатый предмет – это действительно компакт-автомат, потому что спустя мгновение после моего полуакробатического прыжка звучит серия отрывистых хлопков, которых почти не слышно за ревом турбодвигателя, и стена покрывается свежими выбоинами размером с кулак. Со смачным звоном разлетается фонарь освещения, торчавший над стеной, и на этом данный эпизод заканчивается.

Я вскакиваю с горячего асфальта, лихорадочно прикидывая, куда бы мне скрыться в случае, если «уэбли» развернется и вновь ринется на меня. Похоже, что таких мест нет. По одну сторону улицы тянется ряд плотно стоящих друг к другу зданий, в которых не видно ни арок, ни подъездов, а по другую – стена. Я представляю, как я буду карабкаться по ней, срывая ногти и обдирая кожу, и как любители стрельбы из машины будут дырявить мою спину почти в упор. Стрелять из машины по прохожим очень легко – тем более, из автомата, мне самому не раз приходилось упражняться в этом виде спорта. Пули при этом обычно разлетаются веером и сметают на своем пути все, что попадется, подобно струе поливальной машины.