Метида (СИ)

Кто-то хлопнул меня по плечу, аж я просел. Габаритный парнище из нашей техслужбы, Коля, прозванный Шурупом, за умение вручную просверлить любую поверхность, если проводка коротнула и электродрель не фурычит.

– Антошка, Антошка, давай копать картошку…

В пятисотый раз это слышу. Не надоедает же ему! Впрочем, Шурупа, как и всех остальных, понять можно. Отбарабанил смену, а что потом? С алкоголем тут плохо, с подружками, прямо скажем, не блестяще, а игровой софт, особенно прямого нейронного подключения, проходит свирепую фильтрацию при попадании на станцию.

– Я знаю, что меня Антоном зовут.

– Парни организовали футбол, в рамках сегодняшнего мероприятия. Играем в радиальном тоннеле, центр поля в невесомости. Можно гол забить, порхая аки птичка. Конфиденциальные сведения: будет группа поддержки из трех официанточек, Дэйзи, Мэйзи и Екатерины Евстафьевны.

– Нет, нет, Коля. Меня от футбола… тошнит, в общем, иногда. Возраст, наверное.

– Или беременность, ха-ха, – Шуруп хоть и хохотнул, но опешил. – Извини тогда, братан. У нас и так мало развлечений, живем как букашки в банке, одни и те же рожи на завтрак, обед и ужин. Как знаешь, лично я пойду Петровича из берлоги поднимать, он хоть и старый, но резвый, что твой таракан.

Да, о тараканах в космосе отдельный разговор, как и о тотализаторе на тараканьих гонках.

Коля прощально глянул на меня, как на последнего задрота, и пошел дальше, вначале неуверенной походкой, потом танцующей, ча-ча-ча. А в футбол я на самом-то деле хотел сыграть, тем более, что официанточки будут – те барышни, что в кружевных передничках и мини-юбчонках обслуживают кают-компанию для начальства. Конечно, вдохновляют меня не эти одинаковые блондинки, Дэйзи-Шмэйзи, словно напечатанные на 3D-принтере, а «Ейвставьевна» с шикарной косой, дотягивающейся до попы и указующей, куда смотреть.

Но спустя секунду думаю только о техническом коридоре, высота его семьдесят сантиметров, так что ехать придется на спине, надо в спортзальчик за скейтом зайти …

На глаза мне опустились ладони, к чему добавилось дыхание в затылок. Зря я так задумался. Коля, что ли, вернулся? Ты чего, Шуруп, традиционную ориентацию потерял? Тут ведь на станции есть такие товарищи, представляющие альянс, которые вовсе не товарищи, а приватизаторы чужой задницы. Они такому научат… Нет, по счастью, женские ладони, не Колины грабли. Ой, как некстати. Я, с трудом избавившись от желания прижать эти мягкие ручки, аккуратно оторвал их от лица и обернулся.

Доктор Дарья Крессон, собственной персоной. У персоны миндалевидные глаза, унаследованные от бабушки-вьетнамки, на которые падает рыжая челка. На радужках цвета глубокой воды будто чертики прыгают, на самом деле это её линзопроекторы выдают какую-то информацию – например, о размерах моей зарплаты. У персоны талия, которую редко встретишь у мужеподобных как-бы-тёток, присланных на станцию альянсом. Облачена персона в полупрозрачную кофточку с бегающими туда-сюда искорками, образующими фиалки на ветру, а под нескромной материей заметно кое-что весьма задорное, можно сказать, подпружиненное. Так что, персона отчасти и разоблачена.

Я сглотнул, потому что стало трудновато дышать. Раньше мог на неё разве что позыркивать с расстояния в двадцать метров, закручивая гайку на трубе (хотя мог бы заниматься бозонами вместо нее ), а теперь Дарья Крессон совсем рядом. Вы понимаете, я оказался с дамой наедине. То есть, с сотрудниками пола «Ж» я неоднократно общался, но там атмосфера была другая. И сами сотрудники, мягко выражаясь, на баб-то едва походили, особенно те, что присланы альянсом: искусственные мышцы буграми, зверские тату, бритые затылки, плечищи, ноль эстрогена. И разговоры у них, каким железом покачаться, как схавать банку протеинов с энерджайзерами и не обрыгаться, и не пора ли трансформироваться в пол «М». А тут рядом со мной стопроцентная мадам, ее нежное лицо в тридцати сантиметрах от моего, и я, кажется, чувствую аромат ее тела, сотканный из искусно подобранных афродизиаков. Не считайте, что я озабоченный, вовсе нет. Но семь месяцев на станции даром не прошли. Я не из тех, что надул подругу из «набора юного космонавта» или плеснул теплой воды на горстку порошка под названием «сделай себе афродиту», и живи не тужи (совсем не хочу, чтобы служба видеонаблюдения похохатывала, наблюдая за моей «половой жизнью»). Так что, увы, все же несколько озабоченный. А рыжая Дарья пусть доктор каких-то наук, но и без наук, в принципе, спокойно проживет. Елки, она так нестандартно улыбается, похоже что «наклюкалась», то есть вкусила ГМОшную клюкву с наркотическим уклоном из биолаборатории №5… Стоп, надо что-то сказать.

– Син тьяо, – сгоряча поприветствовал её по-вьетнамски; чтение проектной документации на этом странном языке не прошло даром, хотя Зануда и помогал с переводом. – Извините, госпожа доктор Крессон, но вашей заявки в журнале нашей службы не было. А сейчас, простите, у меня срочный вызов – прорыв канализации в модуле «Мидгард».

– А я вам что-то хотела сказать, Антон. Но канализация, конечно, важнее.

Её голосок напоминал щебетание птички. А ещё она сказала, что у нее есть пригласительный билет на мое имя, поэтому, хоть и я из техслужбы, для меня открыты сегодняшние увеселения. И многообещающе провела рукой по моей щеке. Так хорошо стало от её жеста, что все планы из головы вымело. Однако я на автомате двинулся вперед, может потому что Зануда назидательно шепнул: «Крессониха – обычная проститутка от науки, специалистка по эффективному применению писи и сиси в академической карьере. А нас, Антон Антоныч, ждут великие дела».

Через десять минут, спустившись на нижнюю палубу в отсек очистки канализационных стоков, я уже раскаивался, что не остался с доктором Крессон, едва прикрытой полупрозрачной блузкой. С достаточной вероятностью мы бы сейчас отжигали на двухуровневой дискотеке: достаточно прыжка и ты в невесомом мире радужных пузырей с зажигательными надписями и нескромными картинками на боках. Конечно, мы с разных полянок, общих тем мало; у них там культурный расизм, с которым нас угнетать проще: русские рассматриваются как дикари в ушанках, что хлещут водку, залитую в отопительную батарею, и выполняют волю полковника Ки-джи-би, прячущегося за соседней кометой. Но если забить косячок, а травка пришла из оранжереи Старого Халтурщика (известной как биолаборатория №5), то и макака с медведем станут парой. В конце концов, хозяева больших денег, которые запустили проект «Метида», не против удовлетворения низменных инстинктов – кто занимается ерундой, тот не покушается на их доходы. Мне даже показалось, что есть второй более умный «я», который пребывает рядом с Крессон, внутри шара из искрящейся диамантоидной пленки, в котором обычно пляшут дискотечные девочки; расположились мы а ля «бутерброд», её дыхание щекочет мне кожу, её буфера, игнорируя блузку, как пружинки подталкивают меня к греху.

Нет, все-таки я не там, а здесь; двигаюсь по техническому коридору, а это, по сути, труба с кабелями. Под спиной скейт, устало толкаюсь ногами. И холодно – меньше десяти градусов, и жарко одновременно.

Сетевой сканер совсем ничего не отражает, все кабели хорошо заэкранированы, поэтому надо смотреть на еле светящуюся маркировку самой трубы; не пропустить бы свою остановку, иначе дотащусь до реакторной зоны. Ещё одна опасность, что робочервь займется профилактическими осмотром коридора – он толстый, но ползает быстро, зараза; живую органику, которую принимает за паразитов, уничтожает разрядами, а затем соскребает пригоревшие останки пастью-терочкой. Был уже случай, когда он расправился с ремонтником.

Кажется, то, чего я боялся, случилось – коридор перекрыт межотсечным щитом, маркировки дальше не видно… Зато тут она показывает люк. Я достал нож и стал его отжимать. С той стороны люка электронный замок, отпирающийся по коду, а отсюда можно продраться с помощью грубой физической силы.

Клинок я, кстати, сам сковал, а-ля белевский нож, из нескольких пластов легированной стали. Нагревал в плазменной камере у ученых, пока они кофе хлебать ходили, обрабатывал на прессе, которым они графен изготавливали, точил чуть ли не на атомном силовом микроскопе. В общем, клинок классный получился, не какая-нибудь швейцарская лажа, потому я люк и отжал. Вывалился в помещение; вернее, это скворечник на трубе, зато теплее градусов на пять. Что теперь? Попробую в обход. И полез в вентиляционный колодец. По мере подъема становилось легче; на меня, понятное дело, все меньше воздействовала центробежная сила.