Сторона Неба (СИ)

В этот момент в подвал, почти бесшумно, вошли два бойца с незнакомым черно-зеленым пятнистым активным покрытием брони. На шлемах полностью скрывающих лицо была прикреплена маленькая красная эмблема с тремя буквами И.А.Б. В руках они несли оружие незнакомого вида размером с обычную импульсную винтовку.

— Какого... — проговорил экселленц, отрывая руку с полевым коммуникатором ото рта и поворачиваясь к выходу.

Между тем бойцы неизвестной мне армии молча осмотрели помещение и встали по обе стороны дверного проема. Через пару секунд из дождя вышел человек в обычном гражданском плаще. Взмахом руки он велел бойцам выйти, они ударили, почти одновременно, левыми кулаками по грудной броне и тихо, а от этого жутко, скрылись за пеленой дождя. И все таки я был уверен, что далеко они не ушли.

— Доигрался, Густав? — очень тихо проговорил вошедший.

Это был плотный мужчина среднего роста, чуть лысоватый и седоватый. Он не кричал, не размахивал руками, не грозил и наверняка не был вооружен, но от него исходила такая аура силы и власти, что я прекрасно расслышал его слова не смотря на звон в ушах и уличный грохот.

— Антон ?! — жалобно пропищал грозный командующий ежердов.

Человек, которого экселленц назвал Антоном не торопясь прошел к коммуникатору, взял его из рук экселленца и сказал три слова:

— Браун...Прекратить огонь.

Через секунду на планете День грохотала только ночная гроза, да и та заметно пошла на убыль.

— Антон, все так глупо получилось... — уже более спокойно сказал ежерд.

— Это была твоя последняя ошибка, Густав, — ни сколько не громче первого раза проговорил Антон. — Тебя объявят военным преступником. Ежерды на некоторое время потеряют право на войну. Войска вернут на Ежерд. День получит независимость. Новым экселленцем будет Ицхак Роллер.

Антон подошел к столу, выдвинул стул и уселся, тщательно подобрав полы плаща так, чтоб они не касались пола.

— А я... — попытался что-то сказать ежерд.

— Только одна планета примет тебя не задавая вопросов... Конвикт.

— Каторга ?! — вскричал побледневший завоеватель.

— Это ее щенок ? — сменил тему Антон. — Я возьму его себе. Его не будут искать...

— Да, да забирай... Послушай, Браун, но если ты поможешь... твое влияние...

— Я все сказал, Густав. Хочешь сохранить жизнь — беги.

Антон Браун встал и медленно пошел к выходу. Видимо его спина была на столько заманчивой мишенью, что Густав не смог удержаться. Он схватил брошенный на стол бластер и...

Из темноты ночи вылетела небольшая слепящая глаза молния, ударила в оружие экселленца и потухла, выбив бластер из руки. Антон обернулся, укоризненно посмотрел на Густава и на грани шепота пробормотал в ночь слова на всегда врезавшиеся мне в память:

— Заберите детеныша... Могли бы и убить эту крысу. Он с нами уже рассчитался.

Антон Браун не торопясь поднялся по ступенькам и вспыхнувшая трещина молнии высветила его силуэт на фоне ночи, значительно увеличив его размеры.

Из тьмы вынырнул молчаливый воин в глухом шлеме, как тень проскользнул по подвалу, легко меня поднял и я второй раз за ночь выехал под низкие тучи на плече солдата.

Сигнал перегрева спинового сегмента брони продолжал отвлекать внимание, хотя за одиннадцать часов можно было бы и привыкнуть. Можно было бы конечно одним прикосновением к клавишам на поясе отключить эту ненавистную мигалку. Можно было почесать зудящий от пота живот и похлопать по онемевшей от долгого лежания в одной позе ноге. Можно было просто встать и уйти в тень. Я на секунду представил, как я все это проделываю и улыбнулся. К счастью хотя бы лицом шевелить было можно.

Я представил: вот я переворачиваюсь на спину, почесываю живот, хлопаю по ноге, встаю, потягиваюсь и медленно иду в тень соломенного навеса жреца. Представил удивленные лица городского колдуна, молодых бронзоволицих воинов пришедших за «волшебной змеей», женщин в самотканых платьях и остальных людей сидящих и лежащих под кустами вокруг площади.

Да, смешно.

Жрец скрылся под навесом и вскоре вернулся с небольшой глиняной бутылочкой и шприцем. Четверо молодых воинов тот час улеглись на пыльные плиты площади ногами к солнцу. Остальные: старики, женщины и дети отошли шагов на сто, где и расселись повернувшись спиной к навесу.

Я понял, что какой-то из тех богов, про которых я вспомнил, медленно запекаясь в своей броне, вспомнил обо мне и наконец-то начинается долгожданное представление.

— Клэб, выпускай муху. Начинаем. — прошептал я в микрофон и почти сразу маленький черный микрофончик вылетел из-за навеса и прилепился к спине жреца. Немедленно вспыхнули сигналы в шлемах всех пятерых бойцов личной армии Антона Брауна, извещающие об устойчивом приеме и переводе на всеобщий язык получаемого сигнала.

— И поднялся змей, и обогнали жала его лучи священного солнца.., тем временем тянул свою молитву жрец, не забывая вкалывать одним и тем же шприцем кубика по два всем четверым юношам. Закончив это действие, от которого у любого нормального врача волосы встали бы дыбом, жрец умолк. Аккуратно слив остатки эликсира из шприца в бутылочку, он взял веер, уселся в пыль перед молодыми самоубийцами и принялся их обмахивать, отгоняя насекомых. Настало время.

— Готовность — два, — твердо сказал я сначала себе, потом в микрофон. Мышцы подтянулись, все проблемы забыты, цель определена.

— Готовность один. Клэб, от меня по солнцу первый, Яго — второй, Дин третий, я — четвертый, Сэнди — жрец. Сэнди, живой жрец!

Ничуть не скрываясь, мы возникли из своих укрытий вокруг площади. Все туземцы открыли рты от изумления, но мысль о том, что это довольно забавно, даже не пришла мне в голову.

— Начали! — крикнул я.

— ТКА ! — крикнул жрец.

Все пятеро нападавших выстрелили одновременно. Все пять зарядов запеклись стекловидной корочкой на каменных плитах на тех самых местах, где только что отдыхали жрец со своими пациентами.

Жрец в мгновение ока оказался под навесом, четверо молодых воинов вообще исчезли. Страх, своей жуткой холодной и влажной ладонью сдавил мне пах. Я понятия не имею, почему я поступил именно так, а не иначе, глядя как из ниоткуда появляется тень воина и как отделяются головы моих солдат в защитных шлемах. Как хорошо, что нас было на одного больше. Это дало мне время.

Я бросил свое ружье, одновременно сорвав локальную химическую мину с пояса. Следующий миг — включение активной химзащиты костюма и активизация мины. С легким хлопком мина взорвалась и на месте ее взрыва немедленно образовался вихрь ядовитых газов. Я конечно же забыл о правилах применения подобных устройств, так что дальнейшее развитие событии наблюдать не смог. Сколько бы не была крепка броня субзащиты, от прямого попадания каменной мостовой по затылку она спасти не смогла.

Забытье не было долгим. Вода, в которую разложился запрещенный в Федерации газ, еще не успела высохнуть. Но все же жаркие лучи местного светило делали свое дело и спустя пол часа ни одна комиссия не определит, что здесь был применено химическое оружие.

Мигали уже несколько предупреждений о перегреве брони, так что определив отсутствие человеческих существ в радиусе полукилометра я с огромным удовольствием снял шлем. Этого нельзя было делать вне базы Института, но после пережитого на правила мне было наплевать.

Сначала я вынул из скрюченных смертью и паром со сложной формулой пальцев жреца бутылочку с эликсиром и перелил содержание в герметичный термос на поясе. Потом ножом вырубил образцы мяса у четверых принявших снадобье индейцев и рассовал трофеи по четырем герметичным контейнерам. Своих погибших товарищей я сложил в тени навеса, пристроив их головы рядом, а индейцев свалил в кучу на середине площади. Смерть, невзирая на лица, забрала всех и в одной куче оказались и жрец, и воины, и старики, и дети. Следовало выполнить основную заповедь Института: ни каких следов, поэтому я обсыпал индейскую кучу термитным порошком, взятым из снаряжения моей команды и поджег. Одев шлем, я нажал кнопку вызова, сел в тени и принялся ждать.